Публикуем текст Наташи Юдиной по итогам дискуссии «Искусство. Теория. Дискурс» 28 октября 2021 года в Сибирском филиале Пушкинского музея.

Поводом к дискуссии «Искусство. Теория. Дискурс» послужила идея коммуникации художественного сообщества Томска. В ситуации пандемии, социальное общество оказывается в состоянии дезориентации и отчуждения. А художественное сообщество, маргинализированное политикой деструкции поля культуры России оказывается в положении Робинзона (выживания). Помимо прочего, главная проблема культурного поля Томска — это недостаток образования. Отсюда локальная проблема. Художник вязнет в невыясненных формулировках искусства, теоретических обрывках знаний и поэтому не понимает историческую логику искусства ХХ века. Каким образом развивалось искусство ХХ века? В теоретической части дискуссии мы рассмотрели понятия конвенция, аберрация. А также, каким образом искусство, утратившее свою дистанцию, растворяется в зоне midcult. Потеря искусством своего места, каким бы скромным оно не было, лишает современный мир важнейшего инструмента самопознания! Утопия Йозефа Бойса о том, что художником может быть каждый происходит из чисто марксистского источника и раннего авангарда. И выражает надежду — человечество нехудожников превратить в человечество творцов. Поэтому выяснение отношений между искусством и его границей способно уберечь от такого явления, как аберрация искусства. Выяснение отношений между искусством и обществом, между классическим искусством и современным искусством, между передовым искусством Москвы и культурно «подмороженным» искусством Сибири (например, этим выяснением отношений занимался Сибирский Иронический Концептуализм (sic) в отношении Московского Концептуализма. Можно даже сказать, позиция (sic) была культурно «отмороженным» искусством Сибири) — это и есть концепция искусства. Это и есть то, что же такое современное искусство.

Позитивная повестка состоявшейся дискуссии была в том, что наша коммуникация не нулевая, а имела свою логическую предысторию. Открытие Сибирского Филиала Государственного Центра Современного Искусства в 2013 году обозначило исследование локальной идентичности и оригинальности, сформулировав позднее Томск, как «белое культурное пятно». В 2020 году СФ Пушкинского музея, по словам директора Наталии Почтарёвой, «принял наследие филиала», поэтому появилась реальная возможность продолжить исследование. Вот это исследование носит сциентистский характер и лежит в зоне эстетики. Сциентистский характер важен по причине научного подхода. Потому что работает с понятиями. А эстетика возникает в томском дискурсе по причине следующего события: если культурный мир уже пережил и архивировал событие красоты, как, например, в случае издания 2004-го года «История красоты» Умберто Эко, то в Сибири это событие красоты остаётся персональным, приватным, тайным достоянием! В свое время Борис Гройс писал о России как о подсознании Запада, но нынче ситуация радикально изменилась. Весь «Запад» вся цивилизация на севере Азии изгоняется, улетучивается и сжимается как «шагреневая кожа». И всякая художественная рефлексия становится для автора его личным, тайным достоянием, почти сновидением, которое пока еще возможно воплотить в произведение искусства! Рефлексия это постоянное отрицание бытия, потому что рефлексия не непосредственный взгляд, а отражение. Вот это рефлексивное движение открыло эстетическое противоречие. Противоречие заключается в том, что территория отрицания эстетики, способна создать эстетический предмет. Поэтому формулировка «белое культурное пятно» эстетизирует белый. Сибирь не имеет опыта красоты и обнаружение этого опыта в белоснежном покрове Сибири становится частным художественным открытием. А суровость сибирского края вынуждает художника формулировать свою личную этическую позицию. Потому что художник здесь занят выживанием.

Проблема Выживания была обнаружена в дискуссионной части интервьюирования и является ситуативной. Все участники дискуссии обозначили личную ситуацию, как ситуацию Культурного Выживания. Ксения Беленкова с подругой Марой работают с перформативными, танцевальными практиками, исследующими человеческую телесность, психологию и лежащими в зоне реляционной эстетики. Ксения прокомментировала свои практики, как ситуацию частную, приватную, маргинальную, предполагаю, вне институциональной коммуникации, грантовой поддержки и прочих культурных благ. Позитивная повестка эстетической практики лежит в личном художественном успехе, художественной эрудиции и крепком творческом потенциале.

Николай Исаев обнаруживает в художественных произведениях, созданных во время Лаборатории Красноярского Музейного Центра «Площадь Мира», преемственность Кабакова. В частности, в трактовке академического подхода с включением текста в художественное произведение. Николай очевидно развивается в направлении концептуального искусства и решает живописные задачи, которые важны в художественном кругу Томска. Я помню, как Николай однажды прокомментировал личную ситуацию томского художника, как «внутреннюю миграцию». Эта ситуация остаётся типичной, маргинальной. Позитивная повестка практики Николая в его методичном подходе к искусству, как процессу, прежде всего, историческому. Этот метод исходит из его семейной традиции музейной работы, реставрационной работы и коллекционирования.

Лукия Мурина работает с изобразительными художественными практиками и очевидно развивается в направлении концептуального искусства. Концепция, как понятие рассудочного подхода к изображению на плоскости, первым сформулировал Сезанн, обозначив границу объекта на холсте. Рассудочный подход Сезанна, к слову, может быть поводом к дискуссии, как фрагмент общей встречи. По причине отсутствия в Томске культуры обсуждения предмета искусства, на примере классического образца… Лукия прокомментировала монохромную графику Днепровского рудника, сделанную по итогам пленэра на Магадане. Каким образом идея техники сухой иглы концептуализирует брутальность места. Лукия в культурной ситуации Томска занимает наиболее коммюнотарную, институционально прочную и междисциплинарно-цивилизованную позицию, поскольку имеет возможность коммуникации с Москвой и другими культурными центрами. Впрочем, эта коммуникация бессистемна (значит, что не имеет чёткого сценария перспектив), а, следовательно, также находится в зоне Выживания.

Аксинья и Вероника Сарычевы развивают горизонтальные культурные связи в области актуальной художественной ситуации метамодернизма. Что иронически можно описать, как “cultural studies, или удивительная физиология”. Любопытна тенденция красоты в их искусстве. Эта тенденция интонационно коррелирует с проблемой события красоты (описанной выше), которое Сибирь ещё не пережила. Я вижу здесь переживание красоты значительно глубже, чем феминное, гендерное. Проблему Выживания, как центральную, девочки сформулировали сами. Самостоятельность, самообразование и самобытность это, вообще, местные тенденции, которые также происходят из проблемы Культурного Выживания.

Искусство, которое я (Наташа Юдина) практикую, можно сформулировать, как художественно-философский дискурс «Страшные Сибирские Сны». Он обнаруживает преемственность Сибирского Иронического Концептуализма (sic). Это искусство строится на антиномии «выжить искусству в Сибири невозможно, родиться такое искусство может только здесь» и по этой причине выясняет отношения с этикой и эстетикой, как идеологией современного общества. Это искусство, которое находится в зоне Выживания, поэтому жест хранения ящиков с произведениями искусства в СФ ГМИИ (выставка «Страшные Сибирские Сны. Хранение выставки») становится жестом экспонирования. Это логика бедности, вынуждающая к импровизированию в ситуации Выживания.

Итак, мы обнаружили локальную проблематику, которая формирует «начинку» сознания Томского художника. Это сознание, сконструированное в поле маргинальности, внутренней миграции и экзистенциального холода. Холода в значении не только сурового сибирского климата, но и культурной заморозки. Это сознание, имеющее тенденции к самостоятельности, самообразованию и самобытности. Значит, имеющее внутреннюю интенцию к выживанию. Это сознание, не пережившее мировое событие красоты. Можно сказать в риторике художественной рефлексии, это сознание, имеющее на месте красоты — пробел или белое пятно. Наконец, сознание, не пережившее мировое событие культуры, поэтому имеющее на месте культуры — «белое культурное пятно». Накануне дискуссии был сформулирован вопрос для аудитории. Современный художник Томска, кто он: сциентист или мастер? Этический деконструктор или эстетический конструктор? Ответ звучит в самом вопросе. Художник Томска одновременно сциентист и мастер, этический деконструктор и эстетический конструктор. Потому что это качества универсальности. Эти качества помогают культурно выжить. Потому что главная, наиболее острая и предельно актуальная проблема Томска — это Проблема Культурного Выживания.

Текст: Наташа Юдина

Участники дискуссии:

Ксения Беленкова — перформер, хореограф, постановщик, преподаватель, куратор. Основательница Лаборатории «Перформансы в Публичных Пространствах».

Мара Клови — перформер.

Лукия Мурина — график, искусствовед, куратор. Одна из авторов уличных акций «Сжечь нельзя сохранить» и «Жесть-арт». Автор публикаций о сибирском искусстве.

Николай Исаев — живописец, график, реставратор, коллекционер. Один из авторов уличных акций «Сжечь нельзя сохранить» и «Жесть-арт».

Наталия Почтарёва — заведующая Сибирским филиалом Пушкинского музея.

Аксинья Сарычева — график, живописец, акционист. Участница группы «Малышки 18:22», одна из основательниц анархо-галереи «ars котельная», квартирной галереи «Маленькая».

Ника Сарычева — график, живописец, акционист. Участница группы «Малышки 18:22», одна из основательниц анархо-галереи «ars котельная», квартирной галереи «Маленькая».

Наташа Юдина — художница, представительница Сибирского Иронического Концептуализма, автор художественно-философского дискурса «Страшные Сибирские Сны».

Фото: Виктория Хадкевич