Donate
Стенограмма

Земля Айваза

stenograme stenograme04/02/19 18:524.3K🔥

Публикуем большой материал Нади Захаровой и Василия Бородина о недавно погибшем художнике Айвазе Каюмове


Айваз Каюмов видел в тайге, на берегах рек и озер целые залы искусства. Мы шли по лесу, а он говорил, что мы как будто ходим по музею. Только в лесном музее гораздо интереснее.

фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of the Miass
фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of the Miass

Я думаю об Айвазе Каюмове прежде всего как о человеке и даже, в каком-то смысле, как о брате. Поэтому поведать о его искусстве мне поможет поэт и художник Василий Бородин. Вася почти ничего не знал о судьбе художника, известного только в кругу своих друзей. Но после просмотра живописи и графики Айваза согласился о них написать. А я, со своей стороны, дополню эту статью некоторыми воспоминаниями, которые мы успели когда-то пережить вместе с Айвазом за совсем небольшой период нашей дружбы. Чтобы немного раскрыть его непростую судьбу — судьбу художника в современном мире. Данное воспоминание связано с тайгой, так как Айваз любил показывать тайгу людям. Тайга для него была настоящим домом. Там он мог уединиться, восстановить силы и черпать из её недр идеи.


Василий Бородин:

Живопись и графика Айваза Каюмова — редчайший сейчас случай искусства, целиком родственного и западным, и советским шестидесятым годам — искусству и изобразительному, и словесному, и музыкальному. Тому времени были свойственны очень большой человеческий риск — и (как опора этого риска) великая надежда на прояснение всей картины мира, на освободительное очищение не просто художественного языка, а всей головы.

«Красоту» как правдивую, без примесей, чистоту, счастливую самоценность краски — только что добытой из бледной или густой глины, из растёртого, большим трудом добытого, синего камня — такую красоту разглядели ещё доисторические люди, переоткрыли иконописцы, ещё раз по мере сил переоткрыли художники 19 и начала 20 века — но только в шестидесятые годы ровно-всем людям как будто первый раз за всю историю ударила в глаза густая синева неба, солнечный огонь, при усилии вглядывания переходящий в пульсирующие зеленый и фиолетовый цвет.

Двое. 2018 год. Бумага, акрил, темпера
Двое. 2018 год. Бумага, акрил, темпера

Если после прямого взгляда на солнце закрыть глаза, глаза долго будут немножко болеть, но при этом видеть непроизвольный, как движение головы, контур солнечного ожога — своего рода целиком-бескорыстный, «ничей» рисунок. И если как колорист Айваз Каюмов сопоставим, помимо Пауля Клее, с Николя де Сталем или Сержем Поляковым — или даже, иногда, с довоенным Робером Делоне — художниками аналитическими, пусть и шедшими в своём анализе за многие пределы, — то как рисовальщик-внутри-живописи он уникальным образом шёл к той же (до конца не осуществимой, не обретаемой, вправду родственной солнечному ожогу) правде невольного, неловкого хода человеческого живого взгляда по контуру мира, к какой шёл Матисс.

У каждого художника есть внутренний двигатель, начинающий работать тогда, когда первый раз получается сделать то, что, по индивидуальной природе, получается сделать лучше всего: кому-то лучше всего удаётся так изобразить человеческое лицо, что оно кажется целиком рассказанным мгновением чьей-то жизни; кто-то умеет уравнять строгую форму людей и ползучую, тайную тоску многоэтажных домов.

Айваз Каюмов изображал не людей, не пейзажи и даже не умозрительный «космос», а свободу со всей её непредставимостью и точной строгостью. Как живописец он интенсивнее всего работал через сто лет после самых интенсивных лет Чюрлёниса — и, ровно как совершенно по живописи не похожий на него Чюрлёнис, — изображал не тесноту страсти или тоски, не холодную, свысока глядящую на всё силу ума, а именно свободу как музыку, вечно возможный общий дом, который всё время, со спокойным постоянством, сам себя достраивает, проверочно разрушает и строит не так, как только что было.

В Англии и Германии — опять же в 60-е годы — композиторы вместо нот писали так называемые «графические партитуры», многостраничные последовательности простых фигур, линий и пятен, которые ансамбли импровизаторов должны были превращать в музыкальное что угодно; по ходу такой работы-игры у музыкантов развился особый юмор — своего рода сдержанный скепсис при общей сохранности веры во всё, что надо, — невероятно похожий на живущий в работах Каюмова очень тонкий, счастливый (то есть ответственный, серьёзный) юмор самой формы.

Его работы всё время как бы (совсем не торжественно, совершенно спокойно и мирно) вылетают (отчасти и от усталости, нежелания всё объяснять) — вылетают, как птица из клетки, из «материального» в «музыкальное», из «хода времени» — в состояние «всегда».

Графика Каюмова похожа на классическую японскую, только не на рисовой бумаге, которая живёт семьсот лет, а на живом северном снегу, который растает поздней весной — но всё это нерасчётливое искусство будет, наверное, долго жить и тихо расти, как всю жизнь растут в голове Платонов или Хлебников.

Пейзаж. 2012 год. Бумага, соус
Пейзаж. 2012 год. Бумага, соус

Надя Захарова:

Айваз с татарского языка переводится как «Река, освещенная луной».

Айваз Каюмов вырос в Миассе — это небольшой город в Челябинской области. Миасс расположен у подножия Ильменских гор и входит в большую часть Ильменского минералогического заповедника. Поэтому не удивительно, что с детства Айваз проводил много времени в лесу и в горах. А в юности он устроился дежурным на бывшую метеостанцию, которая располагается также на Южном Урале, на горе Дальний Таганай. Айваз уделял большое внимание названиям гор, среди которых он вырос. Дальний Таганай с башкирского языка переводится как «Подставка луны» или «восходящей луны гора», «гора молодого месяца».

Фото: Надя Захарова. На Южном Урале, 2015 г.
Фото: Надя Захарова. На Южном Урале, 2015 г.

Айваз Каюмов учился в Челябинском художественном училище, а позже — в Санкт-Петербурге в Академии им. Штиглица на отделении монументально-декоративного искусства. Как художник Айваз работал над формой в мастерских Сергиева Посада в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, реставрировал росписи в храмах на Кипре.

Во время учебы в Петербурге Айваз полюбил северную природу Карелии и Ленинградской области — берега Ладожского озера и Финского залива.


Фото: Айваз Каюмов. Форт Ино (Финский залив)
Фото: Айваз Каюмов. Форт Ино (Финский залив)

В конце 2014 года мы познакомились с Айвазом в Москве. В то время тяга к лесным путешествиям во мне уже будто угасла. Я отвыкла от природы, от луж и грязи.

Но летом мы все же отправились вместе на Уральские горы.

Айваз любил показывать друзьям места, которые для него были важными.

Фото: Айваз Каюмов. Нурали, Южный Урал
Фото: Айваз Каюмов. Нурали, Южный Урал

Нас было трое: Айваз, Настя и я. Айваз был нашим проводником, но он предпочитал ходить не по изученным и людным тропам — он шел новыми дорогами, через бурелом. Мы заблудились в тумане и несколько раз возвращались на одну и ту же гору Ицыл. Перешагивали скользкие зубья курумника, шли по каменной реке, потом заходили в тайгу и вновь оказывались на том же загадочном хребте. Любовь к природе будто начала оживать, когда мы стали её затерянными частицами.

Фото: Айваз Каюмов. Хребет Лучистая птица (Ноор Кош)
Фото: Айваз Каюмов. Хребет Лучистая птица (Ноор Кош)

Шел дождь. Мы были мокрые, уставшие и голодные. Но вот вышли к избе. В ней нашли сухие вещи: куртки, голубые джинсы, свитера. Переоделись в них. Взамен оставили сохнуть на крючках свою сырую одежду на случай, если в избу зайдут такие же путники. Красная свеча на столе избушки совсем не грела. Но мы втроем склонились над ней, словно от её небольшого огня становилось теплее.

Фото: Айваз Каюмов. Twilight on the ridge of Nurali
Фото: Айваз Каюмов. Twilight on the ridge of Nurali

Уже темнело, а мы продолжали спускаться с горы. Дождь не прекращался, и земля была скользкой. Айваз и Настя уже совсем устали от озноба и голода, но шли ровно. А я стала падать в лужи. Ночью мы все–таки спустились к деревне Тыелга. Там, в избушке, жил друг Айваза — Боря. Но по дороге из леса наши фонари стали потухать, и Айваз исчез в темноте.

 — Айваз?

После этого вопроса я сразу снова упала в лужу и уже не могла оттуда выбраться. Одежда все равно давно была сырой. Впоследствии Айвазу нравилось изображать это падение вновь и вновь. Словно это было какое-то настоящее возвращение на землю.

Фото: Айваз Каюмов. Из серии «Spring rain in the distant forest»
Фото: Айваз Каюмов. Из серии «Spring rain in the distant forest»

В дороге с Айвазом смысл самой дороги проявлялся тогда, когда по ней шли пешком. Поэтому было важно много ходить и наблюдать.

Фото: Айваз Каюмов. Нorses
Фото: Айваз Каюмов. Нorses

Когда я кому-то рассказывала об Айвазе, то сперва говорила так: «Это Айваз. Айваз с южного Урала, а я с северного».

Это очень много значило. И для меня важно до сих пор это странное уральское родство.

Фото: Надя Захарова. На южном Урале, 2015 г.
Фото: Надя Захарова. На южном Урале, 2015 г.

Айваз не любил паспорта и часто уничтожал их. А потом терялся. Но таким он и был человеком — вольным, как та самая река из его имени, движущаяся из источника в нечто большее и глубокое.

Фото: Айваз Каюмов. Таинственный Усть — Щугор (республика Коми)
Фото: Айваз Каюмов. Таинственный Усть — Щугор (республика Коми)

Некоторые фотографии Айваза Каюмова похожи на кадры из кино, которое он мечтал снять. Но его камера могла делать только статичное изображение: тихие, как сам лес, фотографии. Чувство движущегося света и будто примятой от растаявшего снега апрельской травы, он смог передать на своих снимках.

Фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of Miass
Фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of Miass

Прежде чем что-то сфотографировать, Айваз долго ходил и наблюдал за местом.

Фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of Miass
Фото: Айваз Каюмов. In the vicinity of Miass

Последние фотографии

2018 г.

Г, а л, а к т и к и Р Ж Д

Айваз Каюмов:

Графические Фотографические Листы, которые я так давно хотел сделать, но не хватало терпения (что ли) закончить Процесс формирования Ощущения от Цистерн, каким именно образом я хотел передать мое Впечатление о них, о Цистернах со смолой или газом или нефтью, коих я с детства почему-то непрестанно ассоциировал с чем-то асоциальным, неземным, воображаемым, космическим, а может быть, Инкубационным?

Подарок

Однажды Айваз подарил мне землю. Он привез её из Дивеево и сказал, что эта земля святая. Она была завернута в крафтовую бумагу и помещена в коробочку из–под конфет «Тик-Так». Айваз сказал, что когда мне будет тяжело — нужно открыть коробочку и достать эту землю. Я не верила, что эта земля святая. Но мне понравился этот подарок и коробочку я хранила.

Близких друзей немного встречается в жизни. А если они умирают, то есть ясное чувство, будто встретишься где-то с ними вновь. Я открыла коробочку с названием «Тик-Так» — после смерти Айваза. Там, действительно, земля.

Фото: Айваз Каюмов. Таинственный Усть — Щугор (республика Коми)
Фото: Айваз Каюмов. Таинственный Усть — Щугор (республика Коми)

Доп. информация: фотографии Айваза Каюмова взяты с сайта: https://www.behance.net/Aivazy.

Айваз Каюмов; 11 января 1991 — 20 ноября 2018

Aleksii Sviatyi
Лиза Кузина
Радик
+1
Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About