Create post
Prose

Слово об Аким Фимыче

Иллюстрация Дарьи Молодцовой

Иллюстрация Дарьи Молодцовой

В горизонте клубами ватными из двух труб узких поднимается серый дым. Он вьется и надувается в продолговатое облако над желтоватым небом провинциальным. Асфальтовая дорога соединяет предприятие старое и рабочий поселок Болдино. На дороге крепкой стоит щит приличный — «Болдинский химический комбинат». Вывеска осталась медленно покачиваться за спиной Акима Фимыча, а Аким Фимыч топал дальше. Цоканье каблуков рикошетом билось об лесополосы приятные и улетало куда-то вверх пылью бесцветной. Аким Фимыч гладил в движении щетину седоватую, пролезавшую на его щеке и шее, дышал в меру, да сматывал ниточку в кармане бушлатную. Остановился, обернулся, оценил сколько пройдено от щита приличного «Болдинский химический комбинат» и дальше пошатался обочиной земельной. Идет Аким Фимыч вдоль асфальтовой дороги крепкой, по обочине этакой, насвистывает, моргает и медленно думает — Дать иль не дать, мда, сегодня вечером?… Шумят деревья под желтоватым небом провинциальным. Птицы поют мелкие под желтоватым небом провинциальным. Солнце, шар яроговый, медленно двигается к горизонту на желтоватом небе провинциальном. Проезжает по дороге старый ЛИАЗ-гармошка.
— Мда, надо было померзнуть видно. Умотал. Пробыл. Сухогруз картавый. Тащит, мда, их, кто дождался, эдак.
Аким Фимыч похрустывает ладошкой мощной об щетинистую щеку морщинистую и доходит к поселку рабочему. Большими буквами на синем «БОЛДИНО» вписано.
Аким Фимыч зашел в Болдино, прошел по улице Химиков вечной, завернул на площадь центральную, витражи на старом ДК, собаки бегают беспризорные, кости трескают, стоят дома жилые, собирает ветки маленькая внучка чья-то, приезжий вьетнамец красит бордюр белесый, ворона в небе с куском полиэтилена, Таню шлюхой обзывает кто-то на стене продуктового, а тут Аким Фимыч внезапно пукнул, икнул и зашел в магазин за пожитками.
— Доброе, Инга. — Аким Фимыч вскрикнул.
— Привет, Аким Фимыч.
— Хлебок, привезли, сегодняшний? — начала Инга.
— Берем.
— Сосиски столичные, молочные, они же самые вкусные?
— Мда, это, берем.
— Сырки глазированные, как раньше?
— Совершенно, изумительно, мда, превосходно.
— Селедочка, загляденье, в собственном?
— Гутен абен, дас ис щон.
— Семечек, пожарить и отведать с чаем, вечерком, за столом, скуке на зло?
— Ты моя дорогая, мда.
— А сметанку такую могу и не отдать, себя побалую?
— В сметане сила мужская, а не бабская, эдак.
Инга рассчитывает Акима Фимыча дорогого, кладет продукты в пакет, трясется ее бюстгальтер внушительный, кракелюр на красном лаке ногтей фаланговых.
— Ты что же, Инга? — внезапно вставил Аким Фимыч.
Инга подняла глаза и взглянула вопросительно на Акима Фимыча. Тихо и вяло щелкала стрелка секундная часов настенных, стоял душок из отдела рыбнога, кто-то чихал из прочих покупателей терпеливых.
— Милая, мда, мыслил пригубить иль нет вечером, эдак? А ты и не предлагаешь. Супротивница ты. Сокрытница, моя дорогая, мда. — строг Аким Фимыч на плитке продуктового.
— «Пшеничная!!!» — добавляет бутылку водки Акиму Фимычу в пакет.
Звучит стук «Пшеничной», открывается дверь, Аким Фимыч выходит в свет белый — на площадь поселка рядом с греческими колоннами старого Дома культуры. Аким Фимыч взглянул на архитектуру, задержался на минуту быструю, улыбнулся и свернул с площади главной. Срезая через дворы, Аким Фимыч шел в сторону дома родного, постоянного, теплого, насвистывая мелодию приятную и гладя шершавую щеку рукой могучей. Начинало смеркаться. В окнах старых домов поселка рабочего загорается свет домашний. Помыслил тишиной приятной, вечерней, Аким Фимыч вдруг.
Возле своего дома Аким Фимыч подошел к столбу электрическому. На столбе наклеено объявление «Кровельное железо. Низкая цена» и язычки с номером телефона обладателя. Аким Фимыч обтер раз шею соленую и рванул за корешок. Положил номер телефона в карман свой.
— Без кровельного железа уюта не сыщешь, может нужно, мда, может будет, эдак. — обдумал Аким Фимыч.
Аким Фимыч зашел в квартиру. Разулся, прошел вправо — на кухню, поставил пакет на стол, открыл форточку. Вышел из кухни. Снял тяжелую куртку с капюшоном, повесил на гвоздь полезный. Посмотрелся в зеркало в прихожей. Перекрестился три раза. Вошел в комнату пыльную, собственную. На календаре «Болдинский химический комбинат» Аким Фимыч передвинул ячейку на число следующие, наступающее. Распустил пояс крепкий, аккуратно снял крестик нательный, вытянулся из рубахи белой, надел штаны простые и вернулся на кухню. Поставил чайник на плитку, сосиски залил водой, зажег очередную конфорку и высыпал семечки в сковороду для жарки.
— Мда, — помыслил вдруг Аким Фимыч — эдак.
Шумят семечки на сковороде — жарятся. К форточке подошел Аким Фимыч и смотрит во двор своего поселка рабочего. Смотрит — улыбается. Смотрит и думает о приятном, а слезы все равно накрапывают. И как только моргнет Аким Фимыч, то сырость тяжелая побежит по щеке морщинистой. Обтирает мокроту эту Аким Фимыч мощной рукой своей. Садится на табурет и облокачивается спиной на обои с узорами цветов луговых. Сосиски варятся, форточка колышется, покачивается на сквозняке и семянки нагреваются. Обтер нос Аким Фимыч. Начесал голову полулысую. Тут и чайник засвистит, а пить не хочется.
Что же вы течёте, слезоньки-то? — озадачен Аким Фимыч от этой пади воды водопадной из глаз своих. Только семечки шуршат, и слышит шум этот Аким Фимыч старостью обтянутый, что сидит и дышит грудью широкой, да слабой, под желтоватым небом провинциальным.
На следующий день в стране сменилась власть, Аким Фимыч купил себе электромобиль и уехал жить в Цюрих. Он нашёл прекрасную жену — чернокожую, молодую актрису. Полюбил пасту, мидии и сухое игристое. Приобрёл яхту, несколько домов и квартир, взял в аренду виноградники на юге Франции между Лионом и Маконом. Затем ему рассказали про то, что за океаном правят снова индейцы, и Аким Фимыч сошёл с ума. Он ограбил магазин и вынес большой пулемёт. Потом приехал в Берлин, встал посреди Александерплац и стал палить в воздух, произнося слова классика — «Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью!». Через несколько минут Аким Фимыча убили в голову снайперской винтовкой с дульным многоканальным компенсатором одним выстрелом в лоб.
Конец.
И Аким Фимычу также…

Иллюстрация к тексту Дарьи Молодцовой

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About