Эссе знаменитого антрополога и крупнейшего исследователя глобализации, было опубликовано в сборнике minor cosmopolitan: Thinking Art, Politics, and the Universe Together Otherwise, вышедшего в издательстве Diaphanes под редакцией мультидисциплинарного деколониального теоретика Сян Цзайжуна. Этот ассамбляж из текстов и художественных произведений стал результатом его проекта minor cosmopolitan weekend, который проходил в берлинском HKW Haus der Kulturen der Welt в декабре 2018 года. Перевод с английского Никиты Сафонова.

Впервые текст был опубликован на сайте easteast.world

Я хочу ненадолго задержать внимание на маленьких объектах с большими возможностями. Паспорта — не только маленькие, но еще и практически одинаковые по размеру. Это связано с расширяющейся стандартизацией иммиграционных правил, сканирующих машин и визовых потребностей по всему миру. Небольшой размер скрывает, что эти объекты вмещают в себя что-то большее, а именно — национальное государство, гражданами которого являются их владельцы. Таким образом, маленький паспорт — это хранилище и выражение всегда большей нации, которая выпустила его. Кроме того, выпуск паспорта приравнивает даже самую малую нацию к большим и наиболее могущественным. Эта иллюзия формального равенства — краеугольный камень международного режима национальных государств и их взаимного признания, которое является важнейшей предпосылкой этого режима.

Паспорта обозначают гражданство, но не все граждане имеют паспорта или нуждаются в них. В основном они нужны путешественникам (студентам, туристам, беженцам или тем, кто ищет работу). Без паспорта гражданин, как правило, не может покинуть свою страну, и, таким образом, этот маленький объект оказывается чем-то большим — тюрьмой, или нацией, понимаемой как тюрьма, инструментом обездвиживания и лишения свободы. Он может выполнять такие функции и для приезжих рабочих в авторитарных государствах — к примеру, филиппинских, индийских и пакистанских домработниц в странах Персидского залива. Чтобы превратить их в рабов Рынка труда, наниматели конфискуют их паспорта.

Зайдем с другого конца. Паспорт — еще и экран или сито: кого-то пропустит, кого-то — нет. В этом смысле он тесно связан с другим маленьким объектом — визой, которая обычно впечатывается в паспорт или прикладывается к нему. Этот наиболее могущественный родственник паспорта труднодоступен для множества людей, желающих отправиться из бедных стран в богатые. Виза — тайный господин паспорта, хотя она и прикидывается его служанкой или дополнением. Без правильной визы в паспорте нет никакого смысла — в какой-то степени это пустой объект.

С какой стороны ни посмотри, паспорт весь дырявый, так как сам по себе он — это поверхность эпистемологии подозрения, которую система национальных государств пытается отрицать, но которая и является ее главной слабостью

Для нации, которая выдает паспорт, равно как и для той, что проверяет его на границе, это еще и дырявый объект — хотя довольно гладкий и законченный на вид. Он может подпасть под исключения, его могут объявить поддельным или фальшивым, а его владельца — обвинить в неправильном обращении. Этот объект всегда вызывает подозрения. Для гражданина в его родной стране объектами подозрения являются и документ, и его владелец: и тот и другой могут скрывать какие-то преступные намерения или корыстный интерес. Для сотрудника миграционной службы подозрительны не только документ и его владелец (они оба могут быть ненастоящими), но и выпускающая страна — предполагаемый дом родной для наркотиков, оружия, преступников или террористов. С какой стороны ни посмотри, паспорт весь дырявый, так как сам по себе он — это поверхность эпистемологии подозрения, которую система национальных государств пытается отрицать, но которая и является ее главной слабостью. Не всякий гражданин заслуживает паспорта (в параноидальной оптике национального государства), и не все национальные государства выпускают легитимные паспорта (в глазах проверяющих на границах). В паспорт пытаются вместить нацию, с его помощью — развеять подозрения. Но нация и ее границы всегда полны дыр, поэтому паспорт чаще всего становится надежным хранилищем подозрения, а для хранилища национального гражданства он слишком дыряв.

Как же этот маленький объект относится к мобильности? Паспорт важен и как средство производства мобильности, и как средство производства неподвижности. На самом деле визы — это инструменты мобильности, в то время как паспорта в основном служат инструментами обездвижения, не важно, на границах ли национального государства или в его пределах. Есть только одно исключение из этого правила — для богатых, которые спасаются от невыгодных налоговых режимов, покупая паспорта стран, в открытую продающих их на рынке и привлекающих обеспеченных граждан для своих экономик. В этот клуб, ко всеобщему удивлению, недавно вступил Сингапур, пообещав предоставить определенный вид виртуального гражданства всем, кто вложит средства в новый бренд национальной криптовалюты. Для этих людей приобретаемый паспорт носит характер визы, подтверждающей их новый юридический адрес.

Отчетливость паспорта, как и любого другого объекта, раскрывается в его принадлежности к ряду. Этот ряд — серия священных национальных объектов, среди которых флаг, почтовая марка, монеты и валюта, национальный гимн и национальные памятники. Паспорт — один из самых скромных в ряду этих объектов, но он особенный, уникальный для каждого гражданина, хоть и выдается многим. Паспорт — это точка национальной идентификации, а не национальной идентичности, и его святость отличается от святости флага или национального гимна. Дырявый объект, но странным образом вечный.

В привилегированных странах, таких как Германия, беженцам, мигрантам и тем, кто ищет убежища, получение паспорта дается с трудом, оно связано с тяжелой борьбой и само по себе расценивается как большая победа. Таким образом, маленький объект может значить многое. Трагическая возвышенность паспорта — в том, что этот драгоценный объект для тех, кто ищет лучшей жизни, на самом деле воплощает дырявую, подозрительную и устаревшую идею национального государства и становится валютой, которой оплачивается вход в политическую форму, идущую против непреклонной логики глобализации.

В оформлении использованы фотографии Августина Паредеса.

Проект Long Night Stands with Lonely, Lonely Boys длился пять лет и изначально задумывался как документация встреч с разными людьми в разных местах. Со временем он стал путешествием в поисках дома за границей, способом заполнить пустоту и понять смысл любви.

«Мой голос филиппинского рабочего-мигранта, оказавшегося в одной из стран Персидского залива, незначителен, как пылинка в пустыне, но моя история не отличается от миллиона других. Этот фотопроект помогает мне рассказать мою историю так, чтобы пролить свет и на истории других людей — в надежде, что однажды они наберутся сил и найдут свои собственные голоса» — пишет Паредес.

Скоро этот фотопроект будет опубликован в виде книги.