С 17 по 22 апреля в Москве на «Винзаводе» — международный фестиваль документального кино «Делай фильм». Его программу традиционно составляют картины, которые посвящены социальным практикам, меняющим окружающую действительность, и новым нормам общественной жизни. В этом году их более 40 — из России, Тибета, США, Австрии, Эстонии, Израиля, Румынии, Швеции, Канады, других стран. Соорганизатор фестиваля Марийка Семененко выбрала из этого списка пять фильмов и подробно о них рассказывает. Полную программу смотрите на сайте фестиваля. И не забудьте зарегистрироваться на показы — все они пройдут бесплатно.

«Свобода волку — смерть овце». Руперт Рассел

«Демократия в кризисе», — сообщает нам фильм, — «волки на свободе — можно ли их победить?»

Режиссер Руперт Рассел исследует формально многополярный мир через призму таких универсальных понятий, как «демократия» и «свобода». По его версии, вместо свободы они приводят к обратному эффекту, причем на всей территории в действительности гомогенного и глобализированного политического пространства. Рассел фокусируется на пяти историях с разными географическими координатами — Гонконг, Тунис, Индия, Япония и США, — чтобы детально рассмотреть парадоксы демократии. Если на примере США фильм пытается разобраться с феноменом Трампа и понять, как «образцовая демократия» породила противоречащее ее идеалам явление, то в случае других стран к подобному анализу добавляется постколониальная критика, в рамках которой Рассел рассуждает о «нарциссизме» западных держав: стремясь всюду увидеть собственное отражение, западные демократии не готовы разбираться в каждой конкретной ситуации, предпочитая закрыть глаза на явные несоответствия между словами и их реализацией. «Свободу волку» часто называют «интеллектуальным фильмом ужасов». Рассказ о том, как люди в разных точках планеты борются с одними и теми же проблемами так называемой фейковой демократии, дополняется документацией протестов, рассуждениями ученых о противоречивом феномене «свободы» и интервью с представителями правящих элит.

«Дом искупления». Майя МакКехней

Как история одного дома может раскрыть новые сюжеты в прошлом целой страны? Фильм «Дом искупления» рассказывает об одном адресе в Вене — Шоттенринг, 7, — исследование истории которого, по словам автора фильма, может многое сказать как о прошлом, так и о настоящем австрийского общества. Повествование начинается с трагического события — пожара 1881 года в располагавшемся по этому адресу Венском театре комической оперы, в результате которого погибли почти четыреста человек. Фильм детально исследует причины пожара и пытается дать ответ на вопрос, почему спастись не удалось почти никому. После здание было полностью разрушено. Чтобы увековечить память жертв трагедии, император построил на его месте Дом искупления (Sühnhaus) с роскошными апартаментами, в котором, однако, мало кто хотел жить: по городу ходили легенды о том, что дом полон привидений. Зигмунд Фрейд им не поверил и начал здесь свою практику. Однако некоторое время спустя Фрейд все же покинул здание — после того, как его пациентка, выйдя из кабинета, решила покончить с собой и бросилась с лестницы. Дом снова пылал во времена Третьего Рейха, когда Гестапо решило сжечь здесь документы, избавившись таким образом от наследия императора. В период Холодной войны по этому адресу на глубине 18 метров возник бункер, который сохраняется там до сих пор. Собирая в единую картину разные нарративы — частные и официальные, фильм пытается говорить о памяти в целом и попытках предать ее забвению.

«Советские хиппи». Терье Тоомисту

Если в западных странах хиппи-культура появилась как реакция на процветающее общество потребления, то в СССР капитализма не было. А хиппи были. Откуда такой парадокс? Для советских хиппи их образ жизни был «тихой» революцией против авторитарного советского политического режима. Свобода самовыражения, выходящая за рамки общепринятой советской нормы, пугала властную элиту. За упорство быть собой, слушать рок-н-ролл и не стричь волосы, советские хиппи могли попасть в тюрьму, а чаще — в психиатрические больницы. Хиппи противостояли системе, организовав собственный параллельный мир психоделического хиппи-андеграунда, символично назвав его «Система». Как жила эта другая «Система», какие ценности распространяла, как себя защищала, как развивалась? Фильм эстонского режиссера Терье Тоомисту рассказывает историю советской хиппи-культуры, по которой можно проследить ее сходства и различия с миром хиппи по другую сторону «железного занавеса».

«Другой человек». Лоурэнс Джекман, Аттийя Хан

Аттийе Хан было 16 лет, когда она начала встречаться со Стивом. Он был на год старше, и стал ее первой настоящей любовью. Жить вместе Аттийя и Стив начали почти сразу — и этот опыт ее чуть не убил. В течение двух лет, пока они были вместе, Стив ежедневно над ней издевался: бил, оскорблял, душил, пока она не теряла сознание. Аттийя часто боялась за свою жизнь. Через два года она сбежала. 20 лет спустя, в 2013 году, Аттийя прекратила «бежать». Вместо этого она встретилась со Стивом перед камерой и начала задавать вопросы: Почему он причинял ей боль? Сожалел ли он о том, что делал? Результатом этих бесед стал фильм «Другой человек»: очень личное документальное кино, которое местами совсем непросто смотреть. Но этот фильм — не только история одной женщины. Это призыв к тем мужчинам, которые применяют насилие, взять ответственность за свои действия и свой гнев.

«Терапия». Юлия Сергеева

Двенадцать подростков осудили за уголовные преступления по различным статьям и приговорили к заключению в колонии. Однако затем они были помилованы, реальные сроки им заменили на условные, но отбывать их они должны были не дома, а в центре социальной реабилитации. Помимо «правонарушителей» в центре живет один подросток из Светогорска, которого туда как «трудного ребенка» отправила мама, — он не вписывается в компанию ребят и становится изгоем. Постоянные издевательства заставляют его уехать домой. Но одной прогулки по своему родному городу, в процессе которой мы видим повседневность Светогорска как она есть, достаточно, чтобы он передумал и вернулся в центр. Пока подростки отбывают в центре свои условные сроки, государство отменяет его финансирование. Теперь его воспитанникам грозит реальная тюрьма. Один из учредителей продает свою квартиру, чтобы вырученные средства отдать центру. «Но и эти деньги когда-то закончатся», — сообщает в фильме режиссер Юлия Сергеева. А затем мы читаем статистику: «Рецидив преступлений у бывших заключенных составляет около 70%. За 10 лет работы центра из 206 подростков, участвовавших в программе, только 28 человек (14%) повторно совершили преступления». Вопрос напрашивается сам собой: кому именно нужна терапия?