Завершился специальный проект «Ясная Октава», инициированный музеем-усадьбой Л.Н. Толстого «Ясная Поляна», Госкорпорацией Ростех, электроакустическим заводом «Октава» и платформой сигма. В течение пяти дней в конце июля пятеро российских музыкантов, работающих с полевыми записями и выбранных в рамках открытого конкурса, записывали звуки усадьбы Толстого и яснополянской природы. Они назвали свою команду «Ахимса Квинтет». На санскрите «ахимса» — ненасилие по отношению ко всем живым существам; идея ненасилия и непротивления злу насилием была центральной в мировоззрении Льва Толстого.

Ко дню памяти писателя музыканты выпустили коллективный релиз, вдохновленный книгами и мыслью русского классика и представляющий собой слепок пространства, где он жил и работал. Мы поговорили с каждым из участников проекта об актуальности полевых записей, работе над релизом и тех смыслах, которые они в него вложили.

Уже на всех цифровых платформах — https://onerpm.ru/yasnayaoktava

Дмитрий Люшаков

Филд-рекординг притягивал меня с детства — я всегда любил слушать звуки. Для меня это особенная эстетика. Началось все с того, что я ходил с магнитофоном в лес неподалеку от дома. Потом у меня появился диктофон, и я стал записывать все на него. Записанное я совмещаю с собственной музыкой. При прослушивании появляются разные образы, и я думаю, куда мне двигаться дальше.

В Ясной Поляне мы записывали скрипы половиц в усадьбе Толстого, окружающую среду — звуки цикад, шелест ветра. Записывали то, как люди срывали и ели яблоки. Мы использовали микрофоны «Октава». Мне впервые представилась возможность записи с таким оборудованием — звук более объёмный, какие-то детали слышно лучше. Для меня это было удивление, особое наслаждение, можно сказать.

Мы много общались с другими участниками во время резиденции в Ясной Поляне, а потом встречались еще раз и вместе джемили. Тот джем стал основой нашего совместного релиза, а еще из записанного материала каждый сделал собственный трек. И хотя у каждого из нас своя волна, мы хорошо понимаем друг друга и делаем всё вместе. Например, даем советы по доработке личных треков.

Мы долго обсуждали идеи, которые хотим воплотить в работе. Перебрали много сочинений Толстого и остановились на позднем периоде его творчества, где он призывал людей быть добрее, говорил, что насилие — это не выход. Его сочинения уже тогда были достаточно резонансными, и, я думаю, они довольно актуальны и сейчас.

Где-то, может быть, у нас получилось немного мрачновато, но у меня в музыке, как сказали ребята, превалирует светлая сторона. Мне сложно описать словами то, что мы сделали, но это точно должно быть интересно.

Олег Буянов

Филд-рекординг в моих проектах присутствует частично. В треках я использую его не в качестве основного мелодического инструмента, а как элемент атмосферности и живости, органической текстуры. Мне нравятся случайности, ошибки, которые возникают в процессе записи на микрофон — всегда есть некий момент непредсказуемости результата. Эти записи порой круто работают в симбиозе с сухими электронными звуками — ты слышишь пластиковые синтезаторы и одновременно с этим глубокую атмосферу природного ландшафта. Это может дезориентировать.

Работа была классная, коллективная. Вообще, мне не очень просто даются коллективные проекты, но команда была действительно круто подобрана. Все были немного разные — кто-то больше в звукоинженеринг, кто-то в инструментальный и лайв-рекординг, а кто-то больше за программинг или по интересным концептуальным штукам. Дискутируя и выясняя, определяя направление нашей ближайшей работы, было важно слышать разные мнения и выбирать, сочетая лучшее, что нам больше всего подходит.

В плане организации чувствовалось, что тебя здесь ждут, хотят, чтобы тебе комфортно и классно работалось, доверяют твоему вкусу и опыту. Нам дали возможность самим решить, какой вектор задать нашей работе. Никаких жестких рамок. Я выступил за анти-документальный подход. Мне хотелось исходить из нашего эмоционального восприятия ситуации пребывания в Ясной Поляне. Подкрепить его впечатлениями от информации, которую мы получили на экскурсиях: о жизни Льва Толстого, его работах, о биографии тех людей, с которыми Толстой общался, о том, какая музыка звучала в жизни Толстого. И уже дальше выразить эти ощущения в музыке.

Сначала нам непросто было понять, как сделать наши произведения именно о Толстом. Хотелось сделать привязку не в лоб, то есть выбрать какой-то нетривиальный подход, а не просто взять речь Толстого и вставить её в наши треки или перефразировать его произведения и записать реп. Да, мы стремились вкрапить в наш проект документальные факты и артефакты из жизни Толстого, но лично я был склонен уходить дальше от документалистики и работать больше на метафорическом и поэтическом уровне. Прежде всего, хотелось просто в очередной раз одарить этот мир хорошей музыкой.

И все–таки можно выделить несколько параллелей между нашим проектом и жизнью Толстого. Во-первых — это его любовь к академической музыке, к игре на фортепиано. Мы записывали его фортепиано для проекта. Здесь есть очевидная связь в плане того, что мы проникались атмосферой дома и играли на инструменте. Во-вторых, мы смогли отсемплировать какие-то фрагменты, которые созвучны музыке из жизни Толстого. Мы также послушали его любимые произведения, которые он исполнял очень часто, и пытались отразить то, что он любил в музыке, придав этому современную интерпретацию.

Карина Казарян

Я считаю, что филд-рекординг в первую очередь позволяет артисту разнообразить свой музыкальный репертуар. Многие ограничиваются тем, что используют исключительно музыкальные инструменты — синтезаторы, акустику, VST-плагины. Но запись звуков — природных, человеческих, техногенных — можно обработать до такой степени, что они сами превращаются в определенный инструмент. У меня, например, совершенно не вокальная музыка, где есть куплет и припев, отчетлив голос и понятный текст, но это не мешает мне использовать вокал в качестве музыкального инструмента. С помощью пространственной и модуляционной обработок его можно внедрять в разнообразные аранжировки.

Когда мы гуляли по Ясной Поляне, я находила бесхозные железные и бетонные объекты, сухие ветки деревьев, какие-то прутья, на первый взгляд совершенно не подходящие для будущего саундтрека. Я цеплялась за эти инородные для усадьбы элементы, потому что звуки листвы, птичек, скрипа деревьев слишком очевидны в том контексте, который был изначально задан. В процессе работы мы записали материал, который касался непосредственно и самой усадьбы. У нас есть запись железной тарелки в погребе, где хранились овощи и фрукты. Мы записывали оригинальное фортепиано, которое стоит в доме Толстого.

Обычно мы ходили впятером, рекордеры были у четверых. Иван и Олег записывали через микрофоны «Октава». Я записывала на микрофон Sennheiser 416. Потом мы собрали весь материал и скинули в облако. Каждый мог брать эти звуки для себя, чтобы создать из него свои индивидуальные композиции. Потом мы решили собраться вместе и устроить джем. Впоследствии его отредактировали и добавили как вариант для альбома.

На протяжении всей резиденции мы каждый вечер обсуждали концепцию этого альбома. Я, к своему стыду, Толстого в школе не читала — была троечницей. После того, как я приехала из Ясной Поляны, посмотрела семичасовой фильм Сергея Бондарчука «Война и мир». Из позднего прочитала «Исповедь». Там Толстой говорит о вещах, которые для своего времени были просто невообразимы. Многих его последователей — «толстовцев» — сажали за их взгляды, но самого Льва не трогали. Нас сильно впечатлила поздняя философия Толстого. Он отрицал институт церкви, семьи, посредничество между Богом и человеком. Причем до этого он мыслил достаточно светски. Поэтому я предложила сосредоточиться на теме этого перехода, слома в его творчестве и сделать что-то на границе современной электроники и авангарда Штокхаузена. Вроде бы что-то такое у нас и вырисовалось.

Иван Меркулов

Актуальность полевых записей, на мой взгляд, состоит в уникальности записанного звука — это особенный отпечаток пространства, акустическая картина среды, которая все время разная и которую невозможно воссоздать в студии. Из–за информатизации общества все больше людей узнает, что такая форма существует, а из–за доступности современной техники, появления хороших рекордеров она становится все более востребованной.

Я работаю звукорежиссером на документальных фильмах, писать среды для меня — обычное дело. Но и в своей музыке я использую разные звуки, причем довольно прагматично: если мне нравится звук, я просто забираю его в палитру. Могу записать какой-то гул, вставить его в трек и начать под него играть или могу засемплировать удары и использовать их в качестве барабанов.

В Ясной Поляне мы сначала собирали материал, и каждый записывал то, что ему нравится — например, барабанную тарелку в землянке, звук, как точат косу, рояль в усадьбе. А потом из этого каждый делал себе инструменты и семплы. Когда мы собрались все вместе, то начали джемить и играли этот материал полдня — так и получился альбом, который не является полевой записью в чистом виде. Дело в том, что звуки, который мы записали в Ясной Поляне, будь то кузнечики или скрип половиц, можно найти и в другом месте. А тут вдохновением стал Толстой, само место со своей благостной энергетикой, разговоры, которые мы вели.

Вообще, самым интересным был опыт коллаборации — собраться впятером и начать над альбомом работать. Все участники очень разные, и до того, как мы свели материал, никто не знал, что получится и как будет звучать. Но в итоге мы, кажется, нашли общую точку, даже особо не сговариваясь.

Дмитрий Устинов

Мне давно было интересно поработать с полевыми записями, которые я обычно использую в качестве второстепенного материала. Самое сложное при такой работе — его страшно оставлять в первозданном виде и хочется перевести в музыкальную фактуру. В рамках проекта мне как раз хотелось попробовать преодолеть себя — создать эмбиент-запись, в которой первостепенны сами звуки, а не музыка.

А так я постоянно что-то записываю. Например, когда я однажды ехал на машине и включил дворники, они вдруг стали издавать особенный ритмичный звук, который мне понравился. Я специально остановился и записал его, а потом попробовал этот ритм вставить в запись и развить с помощью музыкальных элементов, достроить его. Еще часто я записываю фактуру и добавляю к чистому электронному звуку, который сам по себе прямой и понятный. Полевые записи добавляют ему характер, и он получается всегда разный в зависимости от того, что ты используешь.

Самым сложным на проекте было придумать, как пять человек могут взаимодействовать и что может быть связующим элементом, вокруг чего финальная запись может выстраиваться. Мы долго об этом думали, перечитывали Толстого, обменивались цитатами, которые казались нам актуальными, обсуждали его тексты. Дело в том, что Ясная Поляна не самое интересное место с точки зрения акустики. По сути, все звуки, которые мы там записали, могли быть услышаны где-то еще, там нет ничего специфического, кроме того, что там когда-то жил яркий и харизматичный писатель. Что остается, таким образом, — это место без человека. Поэтому запись, которая у нас получилась в итоге, посвящена не объекту, а пространству, она не включает ни цитат из его работ, не работает со смыслами его произведений. Скорее, эта запись соотносится с местом и отсутствием самого Толстого. Это такая археология.