7 ноября, в столетнюю годовщину Русской революции, иркутские интеллектуалы собрались для того, чтобы деконструировать смыслы одного из самых значительных и, вместе с тем, неоднозначных событий новейшей истории.

На один вечер помещение модного паба «Декабрист» стало настоящей ареной интеллектуальной схватки между представителями левых взглядов, для которых революция является модусом существования нашей страны, и правыми консерваторами, не склонными к идеализации красной даты.

Не смотря на то, что ораторы с обеих сторон были очень убедительны, в этом споре в отличие от 1917 года не было побеждённых и победителей. Постоянные слушатели «Интеллектуальной среды» знают, что интересы участников проекта не лежат в сфере чисто социального и не одно их мероприятие не обходится без обсуждения сложных философских вопросов. Так случилось и в этот раз.

Особую эстетическую атмосферу этого вечера помогли создать музыканты известной иркутской группы «Андеграунд», исполнив в акустике несколько песен собственного сочинения.

Открыл мероприятие постоянный участник ИС Михаил Учитель:

«В результате этой революции образовалось новое государство, которое объединило народы, ранее проживавшие в Российской империи. Поэтому, нельзя начать разговор о революции, не объяснив, чем на самом деле являлась эта империя. Предлагаю следующий тезис: Российская империя в том виде, в котором она существовала с XVII века, была инструментом угнетения территории русской равнины и проживающей на ней народов. Основатель этой самой империи Пётр I начал своё правление с отмены всей русской истории, которая была до него. Начиная со Всешутейного собора, который кощунственно пародировал христианские таинства, — до запрета выглядеть и говорить по-русски. Даже перенос столицы из Москвы в Петербург был осуществлён не столько из экономических соображений, сколько от ненависти, которую питали Петр и его окружение к традициям Московского царства. Начал это безумие ещё отец Петра Алексей Михайлович своей чудовищной церковной реформой, по результатам которой в России началась гражданская война, которую русский народ проиграл, став крепостным и несвободным.

Империя расширялась, используя французские, голландские и английские технологии, но самостоятельно она мало что производила. Являясь в некотором смысле инструментом продолжавшейся экспансии Запада на Восток, где за Дунаем находилось царство вольных народов, ещё не знавших единого административного пространства. Кроме славян, на этой территории существовали высокоразвитые по меркам того времени общества. Например, Белая Орда, имеющая законы и налогообложение кочевое государство. На территории Кавказа существовало крупное государство Великая Кабарда. На территории современного Узбекистана располагался Самарканд, где создавались шедевры культуры того времени. События 1917 и всего, что за этим последовало — явились закономерным итогом ненависти угнетённых народов Евразии к своим угнетателям» — поделился мнением участник.

Следующим к микрофону вышел религиовед Юрий Сеурко, зачитавший очень важный доклад о роли религиозных сект в подготовке и осуществлении революции:

«По результатам переписи 1897 года в Российской империи проживало 125 миллионов человек. 70% из них были православные, а другие 30% — католики, протестанты, иудеи, буддисты и сектанты различных толков. По официальным данным, сектантов в Российской империи было около 2,5 млн. человек, хотя есть основания полагать эту цифру заниженной и говорить о 6 миллионах. Сектантов в те времена уголовно и административно преследовали и поэтому не все их общины были готовы обозначить себя. Можно предположить, что эта цифра с 1897 по 1917 г. выросла в несколько раз. Связано это было с десакрализацией и дехристианизацией сознания общества, что официально признал синод в 1916 г.

Немалая часть священников того времени была попросту малообразованной. Они рассуждали следующим образом: раз первоапостолы были простыми рыбаками, то и не стоит пускаться в умствования. Такие пастыри ввиду собственной ограниченности не могли полноценно взаимодействовать с обществом. Видя снижение количества верующих, власть отвечает репрессивными мерами. В 1845 году было введено деление на дозволенные религии (ислам, буддизм, иудаизм) и вредные секты. К последним причислили хлыстов, скопцов, молокан и даже старообрядцев. Однако уже в 1883 году издаётся документ, который делит вредные верования ещё на три группы: особо вредные, вредные и не особо вредные. К последним стали относить старообрядцев. Кроме того, им было позволено организовывать собрания, заниматься купечеством и занимать общественные посты. Такое же послабление было сделано и к протестантам. В то же время, скопцам, хлыстам и молоканам было запрещено свободно передвигаться по стране и приезжать в города. Им даже паспортов не выдавали.

Протестантский прозелитизм адвентистов и духоборов стал близок большевизму своей этикой отрицания собственности, государства и семьи в том виде, в котором она существовала. Некоторые еретические течения в протестантстве видели в коммунизме попытку построения Царства Божьего на земле. Сектанты охотно читали и распространяли революционную литературы вроде ленинской «Искры», что не осталось незамеченным с большевистской стороны. Ближайший соратник ЛенинаВладимир Бонч-Бруевич специально занимался изучением сект на предмет взаимодействия, а народный комиссар РСФСР Алексей Рыков заявил на одном из пленумов: «Тех сектантов, которые под религиозным соусом проводят революционные задачи и которые близки к отрицанию частной собственности, — нужно использовать целиком и полностью».

Сама протестантская этика подготовила почву для революции. Сейчас мы живём в похожее время, когда православная церковь почти не занимается современными людьми, а число протестантов неуклонно растёт», — подытожил эксперт.

Тема революционного сектантства была продолжена в выступлении общественного деятеля Елены Красновой:

«Не так давно вышла книга известного учёного Александра Пыжикова “Славянский разлом. Украинско-польское иго в России”. В середине XIX века большая часть населения была старообрядцами, но не все старообрядцы демонстрировали свои взгляды открыто. Развитие производственных отношений к концу XIX века привели к росту личного капитала. Тем не менее, капитализм в России не спешил развиваться столь же стремительно, как это произошло на Западе. Ведущие с XVI века в параллельное «официальной» империи существование, старообрядческие общины, сформировали московскую финансовую группу, которая экономически противостояла засилью иностранного капитала. Есть мнение, что революция 1905 г. была инициирована именно этой группой.

Старообрядческая Россия была беременна революцией потому, что годы петровских реформ и просвещённого абсолютизма не смогли изменить общинной сущности нашего народа. Многие деятели первого советского правительства, например — председатель правительства Калинин, были выходцами из старообрядческих семей».

«Революция — это коренное изменение в жизни общества, в первую очередь связанное с научно-техническим прогрессом — считает координатор «Левого фронта» в Иркутске Антон Марьясов. — Когда мы говорим о старообрядцах, о конкуренции московской и питерской групп — надо понимать это как борьбу международной буржуазии в лице Питера с местной буржуазией в лице московской группы. Большевики, когда уничтожали церковь, боролись не с культурным наследием и не с моральными ценностями, — они боролись с устаревшим государственным институтом, который не давал прогресса в обществе. Церковь была институтом угнетения общества, угнетения крестьян. Что могло помочь людям и дать новый толчок развития? — Новые знания, новые технологии и доступ людей к общим социальным и информационным благам, которые уже начинали давать прогресс. Но церковь сознательно встала на сторону регресса, на сторону капитала.

Подлинное равенство людей, — считает оратор, — может быть достигнуто только через институты народовластия. Через диктатуру абсолютного большинства над меньшинством».

«Большинство людей поддержало большевиков не из–за духовной близости, а исходя из некой исторической необходимости — поделился мнением с присутствующими известный музыкант и историк Тимофей Черепанов. — По логике, российская армия после Октября должна была выступить против большевиков, но они выступили за. Не потому, что их семьи брали в заложники, а во многом потому, что февральское правительство показало свою беспомощность и неспособность навести порядок в стране. Над стремительно начавшей разваливаться страной нависла угроза интервенции.

Масштаб мышления офицерства диктовал им поддерживать тех, кто наведёт порядок. Белые армии, несмотря на многочисленность, зависели от поставок вооружения из–за рубежа. Красные имели в своём вооружении арсеналы, которые искусственно задерживались либеральными комитетами, созданными во время Первой мировой войны. Беда царского правительства в том, что у него не было сильной политической воли. Их духовный строй мышления не позволял им создать нечто вроде «СС», «Гестапо» или сталинского НКВД. В Российской империи не ставили народ под ружьё. Даже хлеб стал продаваться по карточкам только в конце войны. Русское офицерство, чуждое идеологии интернационализма и коммунизма, поддержало большевиков как силу способную навести порядок и остановить распад страны. Они понимали историческую необходимость, но не разделяли идеологию большевиков».

«Заметьте, что когда мы говорим о революции, то мы существуем внутри левого дискурса — обратился к собравшимся постоянный эксперт ИС Всеволод Напартэ — Вся история революции, всё то, что мы пытаемся подчеркнуть в качестве опыта из неё — строится по советским учебникам. Первый момент — это прогрессизм, постулирующий, что завтра будет лучше, чем вчера. И всё, что произойдёт с нами в ближайшем будущем — однозначно лучше того, что было в прошлом. Если большевики делали революцию, то значит, — в прошлом было плохо. Потому, что прогресс другого не подразумевает. В прогрессе лучшее сменяет плохое. Второе — постоянные спекуляции абстрактными категориями, такими как народ. Ещё один момент — постоянное нарезание общего тела страны на какие-то классы, страты и т.д.

Я верю в то, что существуют некий единый организм. Можно называть его нацией. Можно называть его как угодно, но все вы, здесь живущие, прошли тысячелетнюю историю став единым телом. И в нас не может быть в принципе никаких противоречий, дающих право одним убивать других. Я не считаю, что сегодняшняя ситуация у нас хорошая. Я не считаю, что мы движемся в каком-то правильном направлении, но вернёмся в 1917-й год…

Анализируя опыт всех недавних революций в мире, мы делаем вывод: революции зачастую происходят не там, где плохо, а там, где хорошо. Мы же помним всех этих шахтёров, что митинговали за Ельцина в 1991-м году в надежде лучшей жизни?

В российской империи в начале XIX века была тысяча проблем, но где их, по большому счёту не было? Это было государство, которое контролировало большую часть Евразии, выступая на равных с мировыми державами на международной арене. И если бы не те замечательные товарищи, которые хотели прогресса, равенства и счастья всем и сразу… Товарищи, которые в тылу воюющей армии затеяли революцию, — в результате чего правительство пошло на унизительные соглашения.

После революции мы снова пришли к тому, что было. Я — музейщик, и я работаю с вещами. Советские вещи (именно советские) появляются только в 60-х годах. В 20-е — 30-е годы практически все вещи старые, ещё имперские, которые либо сохранились с того времени, либо сделаны по тому образцу. Никакого нового советского не появилось, не смотря на все разговоры советских историков. Даже образование в СССР до 60-х гг. было платным. По статистике, количество безграмотных людей также не намного уменьшилось после революции. Не смотря на массовые компании по искоренению «предрассудков» 40% населения по-прежнему писали себя верующими. Благодаря этой «великой» революции в бытовом плане мало что изменилось. В Советском союзе существовал тот же рынок, хотя и специфически организованный. Люди, как и сейчас, работали за деньги, предприятия заключали между собой договора. Почему многие считают справедливостью распределение экономических благ, если в действительности всё намного сложнее?»

Следующим выступил постоянный эксперт ИС, журналист, лидер Евразийского союза молодёжи Михаил Сеурко:

«Досадно, что в нашей дискуссии наметился раскол на «белых» и «красных». У нас есть прекрасные идеологические наработки для того, чтобы прощупать почву для сближения. Возможное разрешение противоречий может быть найдено в диковато звучащей возможно, для многих сейчас формуле «Царь и советы». Институты народовластия, о которых говорят представители левых взглядов, существовали и в дораскольной Руси. Понятие «крепость» тогда распространялось не только на крестьян, но и на дворянство и самого царя. Крепость являлась формой служения Отечеству. Здесь прослеживается параллель с советским временем, когда все советские люди служили рабочему классу. После войны на уровне лозунгов речь шла больше об СССР, т.к. идея государства стало важной составляющей пропаганды.

Монархия в мистическом смысле представляет Вечность. Если бы в СССР были возвращены религиозные смыслы, о чём мечтали ранние евразийцы, — то, возможно, он просуществовал бы гораздо дольше. Я считаю, что русский человек — и стихийный анархист и стихийный монархист одновременно. Именно такой союз народовластия и высшей власти, которая во все эпохи давала России наилучшие результаты, несмотря на кажущую утопичность, является самым реалистичным концептом. Недавние опросы общественного мнения показывают достаточно значительный процент сторонников монархии в России.

Человек, общество в целом устремлены к Царствию Божию в любом случае. Вопрос только в том, какими средствами его пытаются достичь: можно ограничивать энтропию этого мира и стяжать его, устремляясь по духовной вертикали, или осуществить это Царствие здесь, на земле, и по возможности сейчас. Дораскольный Символ веры гласил: «Его же Царствию НЕСТЬ конца». Это значило, что оно, это царствие, здесь уже присутствует. Московская Русь, которая была образом этого Царства Христа, ограждала верных христиан от энтропии века сего. Потом слова в Символе веры были изменены на «Его же Царствию НЕ БУДЕТ конца». Это стало означать отдалённость Царства Божьего во времени, оно было трансцендировано горизонтально, а не вертикально. В итоге это привело к тому, что время было десакрализовано. Вечное царство опрокинулось в историю и, соответственно, это стало в философском смысле началом революции» — сделал вывод эксперт.

После завершения официальной части мероприятия участники не спешили расходиться, продолжив спорить о революции. И это несмотря на то, что обсуждение и так порядком затянулось. Очень интересно раз за разом мысленно очищать исторические события от устаревших идеологических формулировок. Пытаясь представить себе Русскую революцию без прогрессистских, позитивистских парадигм, начинаешь видеть её немарксистские, глубоко сакральные, чисто русские потенции, так и не нашедшие своего практического приложения в политике ХХ века.

Это были «уроки Октября» от «Интеллектуальной среды».

Читайте нас! Приходите на мероприятия!

Всё только начинается…

Дорогая редакция