Хотя печатный станок был изобретен Гутенбергом, именно отец Реформации сделал книгу массовым и недорогим товаром. Как благодаря немецкому богослову из провинциальной Германии книги стали такими, какими мы их знаем сегодня? Публикуем перевод статьи писателя Ричарда Хиггинса для The Washington Post.

Спустя 500 лет после того, как Мартин Лютер прибил к двери часовни самое известное объявление в истории, его вспоминают как разжигателя революции, расколовшей и навсегда изменившей западное христианство. То, что осталось в её тени, — другая революция, начатая немецким монахом и оказавшая не меньшее влияние на нашу культуру. Это революция в книгопечатании.

Никому не известный монах, профессор теологии и приходской священник из немецкой глуши, в октябре 1517 года Лютер стал самым продаваемым автором в Европе и первой масс-медиа знаменитостью. Он поднял на ноги только зарождавшуюся печатную индустрию, и в намного большей степени, чем кто-либо другой, сделал книги такими, какими мы их знаем сегодня.

Обычно это достижение приписывается Иоганну Гутенбергу, который и изобрел наборный шрифт в 1450 году. Но Гутенберг дал нам только технологию — сам печатный станок, в который могли быть легко вставлены металлические буквы и символы. Бичем индустрии долгое время оставалось низкое качество печати и зависимость от князей и священников, для которых печатались увесистые и нечитабельные тома на латыни. Множество типографов, включая самого Гутенберга, обанкротились.

Лютер все изменил. Его короткие, недорогие, провокационные книги и памфлеты, написанные на эмоциональном, остроумном и простом немецком, который понимали люди всех сословий, имели успех. Его книги вызвали сильнейший ажиотаж в Германии и способствовали созданию первого массового книжного рынка.

Печатный станок позволил Лютеру преодолеть римскую монополию на знание и обеспечил его народной поддержкой до того, как представители церкви смогли его арестовать или заставить молчать. «Книгопечатание позволило Реформации состояться и, по сути, стать вирусной,» — говорит историк-медиевист Кристофер Д. Флэтчер, который помогал собирать экспонаты для посвященной Мартину Лютеру выставки «Религиозные изменения и типография, 1450-1700 гг».

Лютер за 3 года выпустил 30 дешевых памфлетов, которые были напечатаны огромным тиражом в 300 тысяч копий. Он превратил изобретение Гутенберга в революционное средство распространения информации. Только в 1520 году было выпущено около 35 изданий двух его трудов — «Обращения к немецкой аристократии» и «Свободы христианина».

Лютер не был первым, кто использовал памфлеты для инициирования реформ. Монах и пропагандист Джироламо Савонарола пытался сделать это в 1490-х годах во Флоренции, но Лютер довел метод до совершенства. Согласно историку и специалисту по раннему книгопечатанию Эндрю Петтегри, написанные Лютером книги и перевод Нового Завета сделали его самым публикуемым автором со дня изобретения печатного станка. О влиянии Лютера на типографию он подробно пишет в своей книге «Brand Luther», опубликованной в 2015 году.

«Книгопечатание помогло Лютеру стать тем, кем он стал,» — сказал он в интервью, «но и Лютер способствовал успеху книгопечатания».

Залогом успеха Лютера — кроме, конечно, силы его идей — были его писательские способности и осознание того, что качество печати и внешний вид книги очень важны.

Лютер имел одно преимущество перед римскими кардиналами в их шелках и мантиях из горностая. Его опыт преподавания, проповедничества и служения в своем приходе в Виттенберге, провинциальном городке в северной Германии, научил его, как разговаривать с людьми. «Он на инстинктивном уровне понимал то, как нужно говорить с широкой аудиторией», — говорит Петтегри, профессор истории из университета Св. Эндрю в Шотландии, который написал множество работ об истории коммуникации, особенно о ранних памфлетах и плакатах.

Лютеру нужно было это умение, чтобы заставить немцев читать Библию. Перед тем как сесть за перевод, он долго ходил по улицам и рынкам, иногда маскируясь, чтобы «слушать речь простых людей». Как говорит историк идей и директор независимой исследовательской библиотеки Ньюбери Дэвид Спадафора, он хотел ухватить простоту и прямоту их речи. В своем переводе Лютер, например, виртуозно вводит слово «allein», или «alone (сам по себе, самостоятельно, исключительно)», в «Послании к Римлянам 3:28». Таким образом, в его переводе апостол Павел говорит, что человек спасается не просто «верой», а «исключительно верой». А это является ключевым элементом теологии Лютера.

А для тех читателей, которых не удалось убедить в ошибках Рима при помощи гравюры с Вавилонской Блудницей и папской короной, Лютер добавил короткие заметки на полях. То издание было распродано сразу после выпуска в сентябре 1522 года, и было напечатано снова в декабре того же года.

Краткость была еще одним достоинством Лютера. В те времена теологические работы писались на сложной латыни, и чем больше и сложнее было написано, тем лучше. «Лютер шагнул в неизвестное, написав свои короткие работы», говорит Петтегри. Например, его работа «Проповедь об индульгенции и милости», в отличии от многословных текстов тех дней, «служила образцом краткости, которая добирается до сути». Только в 1518 году эта работа была переиздана несколько раз.

Половиной из 45 текстов Лютера были короткие нравоучения и проповеди, укладывающиеся в 8 страниц. Это упростило и ускорило производство, так как печатному станку требовался только один лист, чтобы напечатать восьмистраничный памфлет. Дешевые, легко транспортируемые и широкочитаемые, эти работы дали простым людям доступ к теологическим знаниям и идеям, которые до этого были в распоряжении только малочисленной элиты.

Лютер не был первым, кто использовал разговорный язык в печатных работах, говорит Уильям Стонмэн, специалист в области истории ранних книг из библиотеки Хьютон, Гарвард. Но использование немецкого языка для полемики с критиками его идей показало, что печатание может быть гибко использовано в общественных обсуждениях.

Типография в 1517 году была довольно плохого качества. Книги очень часто были кривыми и полными ошибок, а буквы получались неровными. Лютер признавал этот недостаток, на четыре столетия опередив Маршала Маклюэна в осознании, что чем лучше средство коммуникации, тем эффективнее сообщение. Будучи схоластом и имея невысокое мнение о книгопечатниках, Лютер тем не менее принимал активное участие в производстве своих книг и, засучив рукава, исправлял ошибки и умасливал издателей, чтобы улучшить качество их изделий. Он настаивал, чтобы шрифты были разборчивыми, а строки и элементы дизайна располагались ровно. В конце концов он заманил в Виттенберг более компетентного книгопечатника из Лейпцига.

Он нанял известного мастера гравюры Лукаса Кранаха — своего друга и состоятельного бюргера из Виттенберга — для улучшения внешнего вида своих книг. Кранах создал изящные иллюстрации, и его элегантные дизайнерские решения вызывали зависть других книгопечатников. Его культовая гравюра августинского монаха в капюшоне была использована на титульных страницах виттенбергских работ и сделала лицо Лютера одним из самых узнаваемых в христианском мире. Творчество Кранаха неизмеримо улучшило дизайн книг Лютера.

Пока Петтегри отстаивает идею об единоличном влиянии Лютера на становление книги, другие ученые отводят ему гораздо меньшую роль в этом процессе. «Книгопечатание тогда переживало подъем и отвечало потребностям Лютера, но он не спас индустрию», говорит Спадафора, исследователь из Ньюбери, который помогал собрать большую выставку, посвященную наследию реформатора. «Он лишь расширил возможности и привлек новую аудиторию для книгопечатников».

Для Петтегри главным критерием гениальности Лютера была его способность распознать потенциал новой формы коммуникации, позволяющей обращаться к людям напрямую. Он создал общественное движение, которое изменило не только книгу, но и жизнь Германии и в конце концов западное общество.

В 1450-х годах изобретение Гутенберга было сразу же признано революционным достижением. Но именно успех Лютера, настаивает Петтегри, позволил ему совершить революцию.

Лютер верил в предопределённость. Он называл печатный станок подарком Бога, «благодаря которому движется вперед дело Евангелия». Прямо в список бестселлеров прошлых и грядущих веков.

Автор перевода: Vahe Abovyan