Позвольте вашему рассказу стать моим, дальше я объясню в чем суть.

И правда, готовясь к выступлению, он вечно путал предзнаменования удачи и провала. Мужчину или женщину нужно встретить утром первым? Выходя из подъезда, он вспомнил какой-то странный ритуал перешагивания через порог с какой-то считалочкой, но, кажется, воспроизвел его неправильно. Сероватая вода из–под машины чуть было не достала его брюки, но он не знал радоваться этому или нет. И уже перед самым выходом к залу, откуда таинственным эхом раздавался кашель, он долго смотрел на выпавшую ресницу на щеке девушки, помогавшей с микрофонами, решив в конце концов, не подбирать ее, боясь ущипнуть.

Доклад был посвящен некоторым его оригинальным идеям по архитектурной организации досуга в городском пространстве. Он опасался, что может не хватить воздуха на произнесение названия целиком. Все свои усилия он решил обратить на язык и рот, так что рассчитывать на то, что руки справились бы со спасительным стаканчиком воды, не приходилось. Верхняя челюсть пасти зрительного зала горела желтым светом и ослепляла его как мотылька, нижняя же была усеяна острыми головами слушателей, в каждой из которых созревал неведомый вопрос. А шепот, издаваемый каждой из них, рассказывал о его самых личных переживаниях.

Он пытался засвеченными глазами отыскать перед собой хоть один утешающий взгляд, но окончательно растерялся в строгих, безразличных физиономиях и блеске лысин. Хуже стало, когда случайно он увидел в первом ряду молодых архитекторов в тоненьких круглых очках, которым, кажется, еще вчера он через чур красноречиво объяснял, почему не может поделиться своими идеями.

Ноги уходили в бездну под кафедрой и лишь иногда напоминали о себе теснотой ботинок. Он поправил петлю на шее, которую долго завязывал себе сегодня утром, вспомнив почему-то, что белый цвет в Японии связан со смертью. Затем сглотнул, поведя лопатками в тесной сорочке, и почувствовал, как медленно тугой канат слюны спускается ниже горла. Убедившись, что канаты спущены, он открыл рот, чтобы начать.

Ему показалось, что он сказал «здравствуйте, уважаемые коллеги» и стал конструировать в уме следующую фразу, как вдруг осознал, что ничего не произнес, и голоса в зале продолжали его обсуждать, а профессура за столом слева все еще увлеченно шелестела бумагой.

Суть в обнаружении границ искренности, условий проницаемости этих границ и в конце концов их преодолении.

В третьем ряду как раз будто бы начали разговор о его увольнении, как вдруг смутно знакомый профессор в белой футболке из–за стола слева встал, и почему-то странно запахло сигарами.

— А расскажите им, пожалуйста, свой любимый анекдот. Я уверен, вы неплохо это делаете.

Робко оглянув зал, он рассказал соленый анекдот про пожилую пару, которая смотрит порно, зажмурил глаза, ожидая какой-то расправы за такое вольномыслие, но открыл их, чтобы удивиться.

Надоевший уже нафталиновый старческий кашель сменился пошловатым смешком, прокатившимся по залу. Среди смеявшихся были и очкарики, которые с такими гримасами очень походили на его одноклассников.

Он почувствовал комфорт в сдавленных одеждой спине и ногах, будто сидел в удобном кресле.

— Хо… Хороший анекдот, черт побери! — сказал, сдавливая смех, профессор, подавляя приступ смеха, звучно харкнул на паркет актового зала и пригладил седые волосы к затылку.

В светотени софитов рядом с седовласым профессором за столом ему померещилась пожилая женщина, как елка, покрытая украшениями и этим походившей на его учительницу русского языка. «Хорошо, живо, смачно пишешь, — говорила она про его сочинения. — отчего ж у доски будто жабу сглотнул или головой стукнулся?»

Свет перестал казаться таким ярким и принял какой-то бледно-каштановый приятный оттенок. В нем можно было рассмотреть публику, среди которой был похожий на Лакана психолог из Санкт-Петербурга и многословный любитель философии, архитектор из Узбекистана Темкинбек.

— Можете продолжать. — по-отечески приятным тембром как бы предложил седовласый профессор.

Он более уверенно начал с банальности, как это принято на научных конференциях.

–В школе мне говорили, что между тем, что я пишу и тем, что говорю, разница как между хороший книгой и плохой экранизацией. (снова раздался смешок в зале, уже казавшимся маленьким). Предлагаю рассмотреть город как хорошую экранизацию плохого романа.

У кого-то в зале зазвенел телефон…

— Прошу прощения, тысяча извинений, Пётр! — медленно произнес седовласый психотерапевт, проводя рукой от лба к затылку, и бросаясь с к телефону.

Пациент, привставший с удобного кресла, несколько осоловело хлопал глазами в сторону врача. Удивлял его запах сигар, которого не было в начале. Видимо глаза были закрыты долго. За терапевтом, изысканными фразами извинявшимся перед кем-то по телефону, виднелись массивные полки с книгами, каштаны за окном, портрет Лакана и какая-то сложная цитата, подписанная Аарон Темкин Беком.

— Ну все. Какое-то недоразумение. Теперь мы можем продолжать. Можете выпить водички, кулер у двери, мы почти у цели. Вы большой молодец!