В кофейню с окнами на большой зеленый парк вошел человек в очках и пальто. На вид ему было лет пятьдесят. Девушка протирала кофемашину желтой синтетической тряпкой. Она услышала звон колокольчика, закрепленного над дверью, и обернулась. В этот момент мы видим ее улыбку с ровными мелкими зубами — знак дружелюбия и радости, принятый на этой планете.
— Доброго вам дня, — сказала девушка.
— И вам, и вам, Александра, — задумчиво ответил мужчина.
— Как обычно? — Александра уже держала в руке кофейный рожок и совершила машинальное движение, чтобы закрепить его в кофемолке и заполнить ароматной бурой пылью: насыпать ровно столько бразилии, сколько нужно, затем утрамбовать ее специальным прессом, диаметр которого подходил к рожку не вполне, потому что он остался от предыдущей машины, после этого привернуть рожок к гнезду и нажать на кнопку, которая пропустит через плотную кофейную шайбу водяной пар под давлением в несколько атмосфер — словом, совершить ту последовательность действий, которую она проделывала столько раз в день, что могла бы повторить ее и стоя с завязанными глазами, на доске над морем, кишащим муренами и электрическими угрями, и не ошибиться при том ни на йоту…
Но мужчина вскинул вверх указательный палец — жест, означавший на этой планете “подождите”. Из всех жестов, имевших такое значение, этот был, пожалуй, самым элегантным. Этому жесту отлично подходил и агатовый перстень, блеснувший на поднятом пальце в лучах утреннего солнца.
— Я бы хотел, — сказал мужчина, после некоторой паузы, словно ему было неловко, — Я бы хотел попробовать что-то новое. Скажите, Александра, какой ваш любимый кофе?
Девушке тоже понадобилась небольшая пауза, прежде чем заговорить. Вот что она ответила:
— Я видела вас каждый день на протяжении всех пяти лет, что я тут работаю, и вы всегда заказывали одно и то же: черный кофе на трех эспрессо, разбавленный малым количеством воды. Поначалу, мне было неудобно готовить этот напиток, потому что рожок рассчитан на доппио, то есть на двойную порцию. А значит, каждый остаток от деления на два утекал в сливную кассету, где смешивался с каплями конденсата и молока, превращаясь в отходы. Мне казалось это расточительным, позже я решила, что это не мое дело, раз вы оплачиваете сырье и мой труд, а через некоторое время я заметила, что каждый день жду вашего появления. Я посматриваю на часы, и, когда я вижу вас в окне, что-то в моей душе поднимается, и мой день становится чуточку лучше, когда я готовлю вам этот странный, нечетный кофе. Мы с вами знакомы давно, хоть и совсем не близко, и я полагаю, что я могу у вас спросить: что же такого особенного случилось, что вы решили попробовать что-то новое?
Мужчина усмехнулся — этот составной мимический жест мог бы показаться неопытному наблюдателю неполноценной, асимметричной улыбкой. Тем не менее, значение усмешки полностью зависит от направления глаз: чем ниже в этот момент опущены глаза субъекта, тем больше коэффициент горечи. Горечь, прикрытая прозрачной пленкой улыбки, как замороженный котлован. Насколько мне известно, это была единственная планета, жители которой использовали этот миметоид. Глаза агатового мужчины смотрели вертикально вниз.
— Я рад, что вы спросили. Я пришел затем, чтобы попрощаться с вами. Как вы сами сказали, мы знакомы давно, но не близко, тем не менее, в мыслях я часто называю вас своим другом, при том единственным. С некоторых пор в этом городе у меня никого не осталось. Я прожил в этом доме с рождения — шесть этажей над вашей кофейней. Еще ребенком я, помнится, просыпался от запаха доброй бразилии, которая в те времена обжаривалась прямо здесь, и этот запах залетал ко мне в форточку и приносил весть о начале нового дня. На кладбище, которое начинается за парком, я похоронил своих родителей: сначала мать, а потом — парализованного отца. Моя жена ушла от меня, а вместе с ней куда-то, один за другим, пропали все мои друзья. Однажды утром я проснулся от запаха кофе, почему-то особенно сильного, каким он бывал в моем детстве. Я накинул куртку и спустился в кофейню. С тех пор я каждое утро прихожу сюда после того, как навещаю своих родителей на кладбище. Теперь же я принял решение уехать отсюда навсегда. 

Александра слушала внимательно. Она не спросила, куда он направится, не спросила, каким транспортом и сколько часов будет добираться. Все это было не важно, потому что, на самом деле, когда человек уезжает, никакие подробности уже не имеют значения.
— Вам нужно попробовать раф, — сказала Александра, — Этот напиток был изобретен в Москве. Некто по имени Рафаэль придумал добавлять в капучино сливки вместо молока. Рафаэль приходил в кофейню и заказывал этот кофе каждый день, прямо как вы. Вскоре он распространился по всему миру, и его стали называть просто — раф.
Александра совершила привычный ряд действий, но в каждом из них, или, вернее сказать, между ними, что-то отличалось. Все это словно происходило в густом холодном меду, который замедлял движения и вызывал покалывание в носу. Были ли это подступающие слезы — самый главный и совершенно необъяснимый миметоид? Она не знала.
— Сколько с меня? — спросил агатовый мужчина, когда Александра подала ему стаканчик.
— Я вас угощаю. По дружбе, — и немного помедлив, добавила, — Вы знаете, что меня зовут Александра, ведь так написано на моем бейджике. Но я не знаю вашего имени. А это странно — не знать имени своего друга.
— Роберт. Меня зовут Роберт. Но друзья всегда звали меня просто Боб.
— В таком случае, до свидания, Боб.
— Прощайте, Александра.
Агатовый Роберт взял стаканчик, поклонился и вышел, чуть не столкнувшись в дверях с девушкой, вбежавшей в кофейню.
— Ты опоздала, — сказала Александра рассеянно, улыбка еще не до конца растаяла на ее лице.
— Да, прошу меня извинить. Автобус поехал в объезд, там какой-то ремонт, — ответила девушка.
— Этот ремонт длится уже пять лет. Но ничего, ты ведь у нас недавно. Раздевайся и проходи за стойку, я научу тебя пользоваться кассой, она иногда зависает.
— Да, хорошо, конечно, — отозвалась девушка, и сняв куртку, добавила, — Извините, а можно вас спросить?
— Пожалуйста, спрашивай. И давай на ты, мне так проще.
— Да, конечно, извините. То есть, извини. Так вот, я хотела спросить, этот мужчина, в очках… Это твой знакомый? 
— Это наш постоянный клиент. Он всегда приходит около десяти утра, после прогулки по парку, и берет себе боб-кофе.
— Боб-кофе? А что это?
— Ничего особенного. Просто тройной эспрессо, разбавленный небольшим количеством воды.