Из классики: что искать в книжных магазинах
Пост-гомеровский эпос и антология танка, раннехристианские жития святых и повесть о Граале, барочные сказки и викторианская историософия — вот подборка новых изданий мировой классики, вышедших в последние несколько месяцев. Большинство текстов опубликованы на русском языке впервые, а книги вышли относительно небольшими тиражами, так что пропустить их было бы обидно.
Квинт Смирнский. После Гомера
Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др.-греч. яз., прим. А.П. Большакова. М: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. 320 с.
По отношению к гомеровским поэмам это — апокриф: поэма «После Гомера» создана в III или IV веке нашей эры, спустя девять-десять столетий после записи поэм Гомера. Ещё больше времени отделяет поэму Квинта Смирнского от той эпохи, когда сложились гомеровские тексты в их устном варианте.
В то же время поэма Квинта продолжает события «Илиады», и именно с того момента, на котором остановился Гомер. Она, например, описывает убийство Ахилла (у Квинта его убивает Аполлон), историю о Троянском коне, падение Трои и возвращение греческих войск домой. Поэтому можно читать Квинта Смирнского как связующее звено между «Илиадой» и «Одиссеей» — пусть даже он и уступает Гомеру в плане выпуклости образов и мастерства повествования, а общее настроение его поэмы — не
Это первый полный перевод поэмы Квинта Смирнского на русский язык (до сих пор издавались лишь небольшие отрывки). Его автор — исследователь поздней античности, историк Андрей Большаков, который оказался хорошим поэтом-переводчиком. Он же снабдил текст обширным комментарием.
«Златопрестольная в небо Заря из пучин океанских / снова взошла, и вобрал в себя Ночь отступавшую Хаос. / Трои же крепость ещё предавали враги разоренью / и бесконечные прочь уносили Приама богатства, / вздувшимся рекам подобны, что с гор с оглушительным шумом, / став от дождей полноводны, уносят деревья без счёта / вместе со всем, что растёт на обрывистых склонах, а также / части расколотых скал в необъятное море швыряют…»
Жития галльских епископов
Раннехристианские жития галльских святых / Пер. с лат. А.В. Банникова, А.И. Каспарова, О.В. Пржигодзской. СПб.: Евразия, 2016. 278 с.
В этот сборник вошли четыре агиографических текста VI века — жития галльских епископов, активно участвовавших в христианизации Галлии (Франции, если хотите) и после смерти причисленных к лику святых. Деятельность Марцеллина Галльского, первого епископа Амбрёна, относится к IV веку, его жизнеописание составлено на пару столетий позже. Цезарий Арелатский, Далмаций Родезский и Гермерий Тулузский жили в VI веке, и удостоились житий сразу после кончины.
Все жития переведены на русский язык впервые и опубликованы с параллельным латинским текстом. Их стиль прост и безыскусен.
Тираж у этой книжки чудовищно маленький — всего 200 экземпляров. Если издательство не одумается и не допечатает ещё
«Этот почитаемый святой, будучи семи лет от роду, без колебаний раздавал бедным имевшуюся у него одежду. И часто, когда Цезарий возвращался домой раздетым, родители, встречая его, строго ругали за то, что он отдал свои одежды. Он же им отвечал, что они были отняты прохожими…»
Кретьен де Труа. Персеваль
Кретьен де Труа. Персеваль, или Повесть о Граале / Пер. со ст.-фр. Н.В. Забабуровой, А.Н. Триандафилиди; ст. и прим. Н.В. Забабуровой. М.: Common Place, 2015. 408 c.
Создатель традиции рыцарского романа Кретьен де Труа (ок. 1135 — ок. 1183) до сих пор был представлен в России переводами четырёх из пяти своих романов. Теперь появился и последний из них, неоконченный «Персеваль».
Этот роман открывает литературную историю Грааля. Не завершив своё повествование, Кретьен оставил читателя в недоумении: что такое Грааль, почему страдает Король-Рыбак, достоин ли Персеваль приобщиться к этой тайне? Эти вопросы породили бесконечно множащиеся (и противоречащие друг другу) романы средневековых авторов — Робера де Борона, Вольфрама фон Эшенбаха, Томаса Мэлори, — и фантазии авторов Нового времени, от Теннисона до Дэна Брауна. Роман Кретьена даёт понять, с чего всё начиналось. Он полон волшебства и лёгкой авторской иронии, а читать его не сложнее, чем сказки Пушкина.
Работа над русским переводом «Персеваля» и обширными комментариями к нему стала одной из последних для Нины Забабуровой — знатока старофранцузской литературы, профессора Ростовского университета, переводчика «Романа о Розе», «Ланселота» и других шедевров средневековой литературы. Её соавтором стал поэт-переводчик, также ростовчанин Александр Триандафилиди.
«Затем настал черёд грааля: / В руках девица в зал внесла. / Она за юношами шла, / Красивая, в нарядном платье. / Когда вошла, по всей палате / Распространился свет тотчас, / Он из грааля шёл, лучась / Так, что все свечи стали бледны, / Как звёзды в небе в час рассветный / Или когда луна ясна…»
Лирика и биография Сайгё
Сайгё. Горная хижина. Самое сокровенное. Сайгё-моногатари / Пер. с яп., встп. ст. и коммент. Т.Л.
Сато Норикиё по прозвищу Сайгё («Идущий к Западу», т. е. в буддийский рай) — самый знаменитый из японских поэтов, писавших в жанре танка (пятистишие). Стихи Сайгё в России хорошо известны благодаря классическим переводам Веры Марковой. В данном издании опубликованы новые переводы, выполненные Татьяной Соколовой-Делюсиной, переводчиком огромной «Повести о Гэндзи» и дневника Басё «По тропинкам севера».
В книге представлена не подборка текстов, избранных переводчиком по своему вкусу, а полный вариант поэтической антологии «Горная хижина. Самое сокровенное» («Санкасинтюсю»). Она состоит из 374 стихотворений, из которых Сайгё принадлежат 360. История этой антологии такова: однажды Сайгё попалось на глаза переписанное кем-то собрание его стихов под названием «Горная хижина» («Санкасю»), в которое было включено 1300 стихотворений. Некоторые из них показались поэту не самыми удачными, поэтому он решил выбрать лучшие и составить новый, более компактный сборник. Так и возникла антология «Горная хижина. Самое сокровенное».
Если стихи Сайгё в России достаточно хорошо известны, то его биография — «Сайгё-моногатари» (буквально «Повествование о Сайгё») — выходит впервые. Это легенды о поэте с обширными поэтическими вставками, оформившиеся в отдельную книгу в XIII веке.
«Жизнь, увы, неподвластна велению человека, и когда Сайгё вернулся в родные места, то увидел: столица являет собой пример того, что всё исчезает раньше или позже, «и роса на листьях, и капли воды у корней». Справившись о тех, с кем связывали его узы дружбы, узнал он, что за эти десять лет они поднялись вечерним дымком над равниной Торибэно, угасли утренней росой на горе Фунаока, одни лишь имена их остались в зарослях бурьяна и полыни. Дома же, где некогда жили они, похожи были один на другой: ворота заросли бурьяном, двери — сорными травами, комнаты стали обиталищем перепелов. Таких домов насчитал он сто шестьдесят с лишним. И тогда, устыдившись, он подумал: «Когда так непрочен мир, почему меня одного миновала всеобщая участь? Разве это не жестоко?»»
Генрих Хантингдонский. История Англов
Генрих Хантингдонский. История Англов / Пер. с лат., вст. ст., прим., библиогр. и указатели С.Г. Мереминского. М.: Русский Фонд Содействия образованию и науке, 2015. 608 с.
«История Англов» — объёмный средневековый текст, яркий памятник британского историописания. Её автор — историк, поэт и священнослужитель Генрих Хантингдонский — работал над этим повествованием на протяжении двух десятилетий — с 1130-х по 1150-е годы.
Обильно сдобренная рассуждениями на моральные темы, стихами собственного сочинения и вымышленными речами исторических персонажей, книга Генриха повествует об истории Британии со времён античности до восшествия на престол Генриха II Плантагенета в 1154 году. Среди персонажей книги — легендарный предок бриттов Брут; король Артур и его злокозненный племянник Модред; король Кнут, обозначивший границы своей власти, отдавая команды морским волнам; Генрих I, умерший от переедания, — и многие другие легендарные и исторические личности.
С XIX века «Историю Англов» принято считать книгой, полной вымыслов. Конечно, так оно и есть. Это не умаляет ни литературных достоинств книги, ни её роли в формировании самосознания британцев.
Историк Станислав Мереминский, подготовивший русский перевод книги и обширные комментарии к ней, известен, кстати, по телепрограммам «Что? Где? Когда?» и «Своя игра».
«В то время, как прочие полагают их [царей] счастливыми, они сами терзаемы болью, снедаемы страхом, никто в их королевстве не равен им в несчастье, никто не сравнится с ними в преступлениях. Поэтому говорят: «Дело царей — убивать»…»
Джамбаттиста Базиле. Сказка сказок
Базиле Дж. Сказка сказок, или Забава для малых ребят / Пер. с неаполит. П. Епифанова. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2016. 547 с.
Первый русский перевод книги неаполитанца Джамбаттисты Базиле «Сказка сказок» (1634-1636) выполнил Петр Епифанов, ранее известный переводами стихов Пазолини и эссе Симоны Вайль.
В книге Базиле есть ранние литературные версии сказок про Спящую красавицу, Кота в сапогах и Золушку, изложенные, впрочем, для взрослых, а не для детей (первые собственно детские сказки появятся только спустя два столетия, в XIX веке). Однако книга интересна не только этим, но и подробной фиксацией южноитальянского быта четырёхвековой давности (пословицы и поговорки, придворные и народные танцы, детские и карточные игры, городской и солдатский сленг). Бытовое и сказочное переплетены так тесно, что впору говорить о Базиле как о предшественнике Гофмана.
Следы «Сказки сказок» прослеживаются в сказках Пушкина, Ершова, Бажова и других авторов. Три сказки из книги легли в основу изысканного фильма Маттео Гарроне (2015), в котором режиссёр явно опирается на традиции Феллини и Пазолини.
«И тут он почувствовал, что это существо приблизилось к нему вплотную, и от прикосновения ощутил, что оно гладкое; и где он ожидал наткнуться на иглы дикобраза, там нашел нечто более нежное и мягкое, чем берберская шерсть, более приятное и податливое, чем хвост куницы, более шелковистое и легкое, чем перышки щегленка. Он быстро передвинулся поближе, подумав, что это фея (как оно и было на самом деле), приклеился к ней, словно коралловый полип, и принялись они в игры играть…»
Сказки Мари-Катрин д’Онуа
Мадам д'Онуа. Кабинет фей / Пер. М.А. Гистер, Е.Ю. Шибановой и др.; изд. подг. М.А. Гистер. М.: Ладомир; Наука, 2015. 1000 с.
Чуть раньше, чем полная версия сказок Базиле, и тоже впервые, в России издано полное собрание сказок Мари-Картин д'Онуа (1651-1705), парижской писательницы и хозяйки аристократического салона. Четыре тома «Сказок фей» (1697) и четыре тома «Новых сказок» (1698) уместились в один тысячестраничный фолиант.
Когда-то термин «сказки фей», придуманный мадам д'Онуа, стал расхожим для обозначения всех волшебных и авантюрных сказок, которые писались для читателей, обладавших хорошим литературным вкусом, для аристократов, любителей изящных искусств — то есть по-прежнему не для детей. Сказки французской писательницы лишены той простоты, которая есть у Базиле, — они более аристократичны, изящны, а на смену грубоватому неаполитанскому юмору приходит ирония столь тонкая, что распознать её с первого взгляда довольно трудно.
Сюжеты для сказок мадам д'Онуа брала не только из фольклора: в дело шли и итальянские рыцарские поэмы, и французские галантные романы, и басни, и бытовые новеллы. Всё это, смешанное и сдобренное смелой фантазией автора, превращается в довольно сложные и длинные повествования — гораздо более масштабные, чем у её современника Шарля Перро.
Издание сказок в серии «Литературные памятники» подготовила литературовед Марина Гистер (РГГУ). Она снабдила издание обширной статьёй и исчерпывающе подробными комментариями.
«Долгое время пробыла она без чувств, а когда открыла глаза, то увидела перед собой женщину гигантского роста, покрытую лишь львиной шкурой; её руки и ноги были обнажены, волосы связаны сушёной шкурой змеи, чья голова свисала ей на плечи, на боку висел колчан, полный стрел, а посохом служила каменная дубина…»
Андреас Грифиус. Сонеты
Грифиус А. Сонеты / Пер. с нем. А.П. Прокопьева; вступ. ст. С.М. Шаулова. М.: libra, 2016. 128 c.
Немецкая литература XVII века известна в России довольно мало — есть только «Симплициссимус» Гриммельсгаузена, а ещё книжка Вальтера Беньямина про немецкую барочную драму (причём сама драматургия в русском переводе отсутствует). Тем интересней издание, в которое вошли первые две (из четырёх) книги сонетов Андреаса Гриффиуса (1616-1664), видного барочного поэта и драматурга.
Скоротечность времени, текучая, изменчивая реальность, обманчивость явлений, суета сует — темы, заимствованные поэтами барокко из библейской «Книги Екклезиаста». В сонетах Грифиуса эти мотивы сопровождаются трагическими интонациями и эмоциональной напряжённостью, сложными синтаксическими конструкциями и изощрёнными метафорами.
Теперь, видимо, от переводчика Алексея Прокопьева (автора переводов Чосера, Рильке, Тракля, Транстрёмера) стоит ждать русскую версию остальных двух сонетных циклов Грифиуса. Что же касается его трагедий и комедий, которые внимательно анализировал Беньямин, о них в России остаётся только мечтать.
«Но что ж мы сами суть? Жестоких бурь жилище, / Мяч скачащий удач, обманный свет минут, / Театр горчайших мук, где плачут и поют; / Свечной огарок, снег — тепла скорейшей пищей…»
Бенджамин Дизраэли. Сибилла
Дизраэли Б. Сибилла / Пер. с англ. А.А. Фридмана; изд. подг. И.И. Чекалов, Г.А. Велигорский, М.А. Козлов. М.: Ладомир; Наука, 2015. 840 с.
У англичан много писателей-политиков: до Черчилля и Арчера были Чосер, Мор, Честерфилд — и Бенджамин Дизраэли (1804-1881), премьер-министр Великобритании и лидер партии тори. Его литературный талант ценили Гёте и Теккерей, а когда в 1852 году Дизраэли вошёл в состав британского правительства, Генрих Гейне написал: «Необыкновенное событие в Англии — романист становится министром».
Роман «Сибилла, или Две нации» вышел в 1845 году, когда Дизраэли ещё был более писателем, чем общественным деятелем. Роман имел оглушительный успех и породил немало споров — в основном, идеологического характера. Масштабный замысел Дизраэли соединил воедино документальное повествование и явный вымысел, политический контекст и бытовые подробности, Средневековье и современность (в романе появляются и Вильгельм Завоеватель, и королева Виктория). Перед нами историософские размышления, облечённые в беллетристическую форму.
В приложении опубликован текст Ивана Чекалова «Художественная проза Бенджамена Дизраэли» — полноценная литературоведческая монография в 250 страниц. Её автор не только проанализировал роман, но и подробно рассказал о литературном творчестве Дизраэли, как раннем (1830-1840-х годов), так и позднем — периода политической карьеры.
«Время, что никогда не стоит на месте, посеяло в умах англичан подозрение, будто идолы, которым они так долго поклонялись, и пророки, которые так долго запутывали их, вовсе не настоящие. По стране поползли слухи, что Верность — не просто слово, Вера — не заблуждение, а Свобода народа — нечто более важное и материальное, нежели грубые манипуляции политиков со священными правами независимости…»
Поэзия бельгийских символистов
Бельгийские символисты / Пер. с фр., вступ. ст., коммент. М. Яснова. СПб.: Наука, 2015. 416 с.
В аннотации к этой книге сказано, что «впервые под одной обложкой собраны стихи двенадцати бельгийских поэтов в переводах их русских современников». Это неправда — не впервые. Очередной том «Библиотеки зарубежного поэта» представляет собой точное переиздание сборника «Умственный аквариум: Из поэзии и прозы бельгийского символизма», составленного тем же М.Д. Ясновым и изданного в 2003 году тиражом 500 экземляров в издательстве «Петербург — XX век». Тот крошечный тираж, конечно, давно раскуплен — и переиздание книги можно только приветствовать.
Под одной обложкой собраны стихи 12 поэтов, как именитых (Морис Метерлинк, процитированный ниже Эмиль Верхарн, Жорж Роденбах), так и менее очевидных для русского читателя (Шарль ван Лерберг, Иван Жилькен, Андре Фонтена, Альбер Жиро и другие). Особенность данного издания в том, что все стихотворные переводы относятся к началу XX века (Брюсов, Эллис, Бальмонт, Головачевский), то есть русские переводчики были носителями той символической традиции рубежа XIX-XX веков, что и авторы оригинальных текстов.
Отдельную часть книги составили эссе бельгийских символистов, а также посвящённые им эссе французских авторов того же времени.
«Я — вестник грандиозных разложений, / Гость из земли прогнившей мертвецов, / C заката роковых велений! / Огромный остров мой, апофеоз веков, / Встаёт вдали, гирлянды из отбросов / Спустив с утёсов; / Огромные цветы дрожат в вечерний час, / И жабы чёрные вскрывают диски глаз…»
