О премьере опер Игоря Стравинского «Царь Эдип» и Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода» в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича Данченко, 19 марта 2017, 19:00. Эдип — Валерий Микицкий, Иокаста — Лариса Андреева, Креонт — Феликс Кудрявцев, Тиресий — Денис Макаров, Синяя Борода — Роман Улыбин, Юдит — Наталья Зимина. Дирижер — Тимур Зангиев. Режиссер — Римас Туминас.

Римас Туминас и Феликс Коробов объединили «Царя Эдипа» Игоря Стравинского и «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока в оперную дилогию. Получилась двухчастная притча о неведении и прозрении, свободе и необходимости. Тематическая общность двух опер, экспрессионистcкой и неоклассической, подчёркнута скупо, но точно — с помощью покосившейся металлической балки в левой части сцены, нависающей над героями.

В «Царе Эдипе» Туминас находит материал для шекспировского соединения трагедийного с гротескно-шутовским. Ранее подобный эксперимент был предпринят в «Катерине Измайловой» (Большой театр), но в «Эдипе» он более убедителен. За гротеск отвечает Рассказчик (Сергей Епишев из Театра имени Вахтангова), решённый как персонаж из кабаре 20-х годов. Пока хор скромно жмётся позади сцены, ожидая своего выхода, он даёт спойлер истории. Далее она будет представлена в серьёзных тонах, эпически — в полном соответствии с партитурой, где авторская ирония хоть и присутствует, но запрятана весьма глубоко внутрь оркестровой ткани. Туминас вторит ей столь же неявно — чуть гротескным решением роли Креонта, в том числе его внешнего вида (художник по костюмам — Мария Данилова).

Работа Туминаса над другими «Эдипами» (в театре Эпидавра, в Вахтанговском) не мешает ему искать в опере-оратории Стравинского новые решения: так, вместо вахтанговской огромной трубы (сценограф Адомас Яновскис) в Музыкальной театре на сцене лежит голова поверженного титана (он же), которая одновременно — и огромный древний валун-мегалит, и чрево, из которого по очереди появляются все герои.

Придуманный для хора рисунок движений (хореограф Анжелика Холина) отвечает традициям античного театра — в той мере, в которой они нам известны. Хор в плане жестов где-то чуть нескладен, будто нехотя выполняет поставленные сценические задачи, зато звучит изумительно (хормейстер Станислав Лыков), и его можно считать главным героем первой части спектакля. Солисты же, за исключением Ларисы Андреевой (Иокаста) и Дениса Макарова (Тиресий), чуствуют себя в музыке Стравинского не столь уверенно. Оркестру под управлением Тимура Зангиева не хватает ритмической упругости, он звучит не всегда слаженно; в туттийных фрагментах музыканты пользуются возможностью всласть погреметь. На прогоне 13 марта оперу удалось услышать под управлением руководителя постановки Феликса Коробова — ощущения те же.

В финале «Эдипа» главный герой при молчащем оркестре остаётся кружиться посреди сцены, как марионетка, пока сверху опускается чёрный занавес. Прекрасная метафора для завершения истории о роке и человеческом бессилии.

В «Синей Бороде» Туминас не стал буквально иллюстрировать текст, то есть обошёлся без декадентских роз и капель крови, вообще без красного цвета. Вместе с соавторами он решил сценическое пространство в монохромной гамме, играя только мраком и световыми пятнами (блестящая работа художника по свету Дамира Исмагилова).

Не пугая лишний раз, Туминас высвечивает ту тему, которая соединяет «Эдипа» и «Бороду»: несвобода героя, его бессилие перед внеперсональными силами, невозможность освобождения. Только главный герой «Синей Бороды» — не поверженный титан, а закомплексованный интеллигент. Будто гость в своём огромном бесприютном замке, он на протяжении всего действия не снимает пальто (аналогичная метафора была у Тарковского в «Сталкере» и «Ностальгии»).

Туминас рассказывает историю про погружение в реальность ритуалов и фетишей. Герой несвободен потому, что неспособен выйти за пределы ритуализованной действительности. Завязнув в ней окончательно, он тянет за собой героиню, опьянённую и всё больше опьяняющуюся неясными знаками, пугающими, но манящими. А дальше — как в «Коллекционере» Фаулза: ещё один прекрасный экземпляр попал на иглу к ценителю.

В финале герцог тешит себя мыслью, что четвёртая из жён — Юдит — будет последней и главной (первая — утро, вторая — полдень, третья — вечер, четвёртая — ночь), а реальность, наконец, приобретает завершённый вид (романтическая идея абсолютного синтеза). Это следует из слов Синей Бороды, но никак не следует из мрачной музыки последних тактов. И тут на помощью приходит визуальное решение: за четырьмя героинями-жёнами закрываются двери, и одинокий герой тонет во мраке. Ночь может быть символически связана со смертью; тогда эта завершённость наполняется иным смыслом, и противоречие между словом и музыкой снимается.

Отдельно стоит отметить разнообразные и сложные мизансцены оперы, скульптурно-выразительные, тонко высвечивающие психологические нюансы. Неспешность, с которой ходит по сцене герцог, оттеняется порхающей, нервной беготнёй Юдит в летящем платье, всё более запутывающейся в паутине теней, знаков, слов и снов.

Превосходный дуэт — вокальный и актёрский — получился у обоих сценических пар, которые довелось услышать (Роман Улыбин и Наталья Зимина 19 марта; Денис Макаров и Лариса Андреева на прогоне 13 марта). У Дениса Макарова образ получился более мятущимся, заражённым рефлексией; Роман Улыбин предпочёл более жёсткие, лапидарные интонации. Оркестр порадовал богатством звучания и ювелирной выделкой деталей: и дирижёру-постановщику, и дирижировавшему 19 марта Тимуру Зангиеву явно ближе сочный, энергичный и богатый на эмоции ранний Барток, нежели рациональный, суховатый Стравинский периода «Царя Эдипа».