Create post
Theater and Dance

Римас Туминас о знании и неведении

О премьере опер Игоря Стравинского «Царь Эдип» и Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода» в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича Данченко, 19 марта 2017, 19:00. Эдип — Валерий Микицкий, Иокаста — Лариса Андреева, Креонт — Феликс Кудрявцев, Тиресий — Денис Макаров, Синяя Борода — Роман Улыбин, Юдит — Наталья Зимина. Дирижер — Тимур Зангиев. Режиссер — Римас Туминас.

Фото: пресс-служба Московского академического Музыкального театра/Сергей Родионов

Фото: пресс-служба Московского академического Музыкального театра/Сергей Родионов

Римас Туминас и Феликс Коробов объединили «Царя Эдипа» Игоря Стравинского и «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока в оперную дилогию. Получилась двухчастная притча о неведении и прозрении, свободе и необходимости. Тематическая общность двух опер, экспрессионистcкой и неоклассической, подчёркнута скупо, но точно — с помощью покосившейся металлической балки в левой части сцены, нависающей над героями.

В «Царе Эдипе» Туминас находит материал для шекспировского соединения трагедийного с гротескно-шутовским. Ранее подобный эксперимент был предпринят в «Катерине Измайловой» (Большой театр), но в «Эдипе» он более убедителен. За гротеск отвечает Рассказчик (Сергей Епишев из Театра имени Вахтангова), решённый как персонаж из кабаре 20-х годов. Пока хор скромно жмётся позади сцены, ожидая своего выхода, он даёт спойлер истории. Далее она будет представлена в серьёзных тонах, эпически — в полном соответствии с партитурой, где авторская ирония хоть и присутствует, но запрятана весьма глубоко внутрь оркестровой ткани. Туминас вторит ей столь же неявно — чуть гротескным решением роли Креонта, в том числе его внешнего вида (художник по костюмам — Мария Данилова).

Работа Туминаса над другими «Эдипами» (в театре Эпидавра, в Вахтанговском) не мешает ему искать в опере-оратории Стравинского новые решения: так, вместо вахтанговской огромной трубы (сценограф Адомас Яновскис) в Музыкальной театре на сцене лежит голова поверженного титана (он же), которая одновременно — и огромный древний валун-мегалит, и чрево, из которого по очереди появляются все герои.

Придуманный для хора рисунок движений (хореограф Анжелика Холина) отвечает традициям античного театра — в той мере, в которой они нам известны. Хор в плане жестов где-то чуть нескладен, будто нехотя выполняет поставленные сценические задачи, зато звучит изумительно (хормейстер Станислав Лыков), и его можно считать главным героем первой части спектакля. Солисты же, за исключением Ларисы Андреевой (Иокаста) и Дениса Макарова (Тиресий), чуствуют себя в музыке Стравинского не столь уверенно. Оркестру под управлением Тимура Зангиева не хватает ритмической упругости, он звучит не всегда слаженно; в туттийных фрагментах музыканты пользуются возможностью всласть погреметь. На прогоне 13 марта оперу удалось услышать под управлением руководителя постановки Феликса Коробова — ощущения те же.

В финале «Эдипа» главный герой при молчащем оркестре остаётся кружиться посреди сцены, как марионетка, пока сверху опускается чёрный занавес. Прекрасная метафора для завершения истории о роке и человеческом бессилии.

В «Синей Бороде» Туминас не стал буквально иллюстрировать текст, то есть обошёлся без декадентских роз и капель крови, вообще без красного цвета. Вместе с соавторами он решил сценическое пространство в монохромной гамме, играя только мраком и световыми пятнами (блестящая работа художника по свету Дамира Исмагилова).

Не пугая лишний раз, Туминас высвечивает ту тему, которая соединяет «Эдипа» и «Бороду»: несвобода героя, его бессилие перед внеперсональными силами, невозможность освобождения. Только главный герой «Синей Бороды» — не поверженный титан, а закомплексованный интеллигент. Будто гость в своём огромном бесприютном замке, он на протяжении всего действия не снимает пальто (аналогичная метафора была у Тарковского в «Сталкере» и «Ностальгии»).

Туминас рассказывает историю про погружение в реальность ритуалов и фетишей. Герой несвободен потому, что неспособен выйти за пределы ритуализованной действительности. Завязнув в ней окончательно, он тянет за собой героиню, опьянённую и всё больше опьяняющуюся неясными знаками, пугающими, но манящими. А дальше — как в «Коллекционере» Фаулза: ещё один прекрасный экземпляр попал на иглу к ценителю.

Фото: пресс-служба Московского академического Музыкального театра/Сергей Родионов

Фото: пресс-служба Московского академического Музыкального театра/Сергей Родионов

В финале герцог тешит себя мыслью, что четвёртая из жён — Юдит — будет последней и главной (первая — утро, вторая — полдень, третья — вечер, четвёртая — ночь), а реальность, наконец, приобретает завершённый вид (романтическая идея абсолютного синтеза). Это следует из слов Синей Бороды, но никак не следует из мрачной музыки последних тактов. И тут на помощью приходит визуальное решение: за четырьмя героинями-жёнами закрываются двери, и одинокий герой тонет во мраке. Ночь может быть символически связана со смертью; тогда эта завершённость наполняется иным смыслом, и противоречие между словом и музыкой снимается.

Отдельно стоит отметить разнообразные и сложные мизансцены оперы, скульптурно-выразительные, тонко высвечивающие психологические нюансы. Неспешность, с которой ходит по сцене герцог, оттеняется порхающей, нервной беготнёй Юдит в летящем платье, всё более запутывающейся в паутине теней, знаков, слов и снов.

Превосходный дуэт — вокальный и актёрский — получился у обоих сценических пар, которые довелось услышать (Роман Улыбин и Наталья Зимина 19 марта; Денис Макаров и Лариса Андреева на прогоне 13 марта). У Дениса Макарова образ получился более мятущимся, заражённым рефлексией; Роман Улыбин предпочёл более жёсткие, лапидарные интонации. Оркестр порадовал богатством звучания и ювелирной выделкой деталей: и дирижёру-постановщику, и дирижировавшему 19 марта Тимуру Зангиеву явно ближе сочный, энергичный и богатый на эмоции ранний Барток, нежели рациональный, суховатый Стравинский периода «Царя Эдипа».

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About