как задуматься

под артиллерийским обстрелом градов

что война это метафизика духа

где ты — субъект истории

кшатрий оседлавший белого тигра

как жить литературой вне литературы

когда кровоточат не буквы, а тело

на перстах выступают слезы

и кровью стекают глаза

быть избранным, затюканным раньше

в военкомате

воспарить своим существом

от двух подтягиваний на турниках на юрмальском пляже

и сигарет мономах

до Героизма и орденов

я же такой маленький и забившийся

испугавшийся

трясущийся

в ритмику канонады

как быть героем

выдавить труса

быть как эрнст юнгер

а не эрнст константин

ветер сквозит через рваную рану стекла: весенняя нега.

дыхание учащается, мысль о игре разводов на лезвии макетного ножа пугает

и я начинаю думать о тебе

хочу разлести лепестки твоей одежды

медленно и нежно

но раскрываю только сор слов внутри себя

хочу видеть тебя возбуждающей и неловкой

теплый след касания твоих губ

и

тропы моего тела

потоп талой воды смывает лишнее и я

ничего не осталось только лезвие берега

обнажённое пугает

и след касания твоих губ

конечно

и след

касания

твоих губ

конечно

Море его ласкало,

Бирюзовыми заколками взвившихся волн,

Палуба кренилась в тихом стоне,

Который сливался с ветром, осевшим в потертых мачтах,

Схватившимся в ткань, как заколотый Цезарь,

Суетливо хватался за алую, с пятнами пурпура, тогу.

Адриатики ли, Эгейского воды,

Несут этот чёлн в неизвестность,

Где, небо вливается в море,

На забытой меже.

— «Послушайте, капитан,

Вся команда погибла в чумной лихорадке,

Они скучно догнивают в трюмах,

Между канатами, свертками украшений»

Нож врезается в синеву плоти,

Жертвоприношение — дерево, обречённое на распад,

От соли, крика чаек и солнца.

Бортовые записи, фонарь и обрывки тельняшек,

Лоскуты корабля распадутся навечно в пучине.

Руль переломан, потерян якорь,

Название выцвело.

Дождь, шторм изорвали на части,

Поругались над мертвыми, — в набухшем от влаги гробу, — треснули доски, точно заломы запястий.

Останки прибило к берегу,

Там, распятые, они продолжали исчезать,

Превращаясь в песок.

Вечность.

как идти на войну воином-победителем,

а не с мыслью — что тебя там завтра убьют нахуй,

разорвут на клочки,

останется только синяя кожа и ласково-алые лоскуты

как находить прекрасное в отвратительном

наслаждаться войной как дрочить на детей

всегда осуждаемо,

но тут

похоже дозволено

и замечательно

у любви четыре руки

и даже ночью слепой и нежной

укрывшись холодом весны всё равно больно

мои грубые пальцы и пожелтевшие от курения ногти

линия среза зубов

ветер в петлице

посторонность ломкого взгляда

строю

заборы из слов

и надеюсь

так я спрячу свою sorge

и желание увидеть твои

затвердевшие соски

уйдет

прячусь от чужих случайных поцелуев

но даже ночью слепой и нежной я вижу

у любви четыре руки

Проснулся и отчаяние

Там, за окном, шелестит каштан

Вода закипает в чайнике

Пара часов и на вокзал

А там что?

Опять деревья в окнах

Приехать и снова чай

Думал о том, как бы сдохнуть

Приехал

И вечером опять скучай

Заснуть, посмотреть сны

Пока цветёт безумие весны

Проснулся и отчаяние