***

Меня зовут Тори,

И я трудоголик.

Шесть дней в неделю я учусь работать со словом.

Седьмой — просто работаю, художница не должна быть голодной.

Я состою в абьюзивных созависимых отношениях со своей маткой.

Раз в месяц — терплю побои,

Соседи помочь не могут.

Никто не может.

Я люблю эти пять дней,

Как любят

Редко бывающих дома мужей.

Они выпивают и бьют,

Но это раскрашивает одиночество.

Эту неполную неделю

Я чувствую себя слабой.

Все дела сваливаются с плеч.

Я могу расслабиться,

Когда матка начинает усиленно биться.

Больше ничего не могу делать –

Красная кнопка тревоги моего тела.

Гадалка

— Позолоти ручку, милая! Всю судьбу расскажу!

Кладу грязно-желтую сторублевую купюру.

— Ой, милая, маловато ты судьбу жалуешь!

Кладу ещё две сверху.

— Дай-ка ручку правую посмотрю!

Кладу трубку и даю правую руку.

— Смотрю-вижу линия длинная: он куда уходит! Дорога ждёт тебя, милая!

Перевожу деньги с МИРа на master card.

— Здоровье поправить поедешь!

Подтверждаю запись на прием к стоматологу в другой конец города.

— Баловница-сладостница подарками тебя осыпает, милая…

На дне сумки лежит коробка «Рафаэлло». На заблокированном экране телефона дата: пятое марта.

— …Да, вот только мимо протянутых на ладони достатком проходишь ты!

Уведомление в VK: «Ищите спонсора?»

— Характер тяжёлый, девица-дьяволица, у тебя!

Уведомление в What’s Up: «Знакомишься?»

— Семья твоя далеко, за семью дорогами, поругани за порогами!

Сообщение в Viber : «Привет, как дела? У нас всё в порядке. Бабушка Рая….»

— На распутье стоишь — узелок распутываешь! Как распутаешь, так и покатется!

Поток из метро уносит старушку и мои три сотни.

Звонок: «Ты где? Мы тебя ждём!».

Кладу трубку. На всех кладу.

Пора распутывать.

Бежевое

Мне хочется окунуться в теплую ванну,

Поэтому я покупаю бежевые удобные вещи,

Сметаю со стоек украшения, отдаленно напоминающие мрамор,

И их на себя вещаю.

В бежевом цвете можно оставаться собой:

Нагой и не прятаться от окружающих,

Веснушками улыбаться, плясать босой,

Грозить потолку, штукатуркой крушащемуся.

Хлопья опадают в ванную: вода мутнеет,

Волосы в россыпи белой сирени,

Крошкой небрежно припудрят колени,

Запечённая к чаю булочка заиндевеет.

Земля тоже бежевого цвета,

Только в печали, оттого потемнела.

Теплый песок прячет планета,

Под синим хитоном слегка оробела.

***

Четыре часа утра.

Я смотрю в свой бинокль всуе –

Семейного мотылька

Мухобойкой к стене прессуют.

К огню поскорей лети!

Накалённого солнца на́ клич!

Тигровые лепестки

Там булавкой положат навзничь.

Венки с гробовой доски

На накидке, у той, в партере,

Тигровые лепестки

На английской застежке пестрели.

Лети, этих гамма лучей

Достаточно для погибели

Торшер все желчей и желтей

Лети, моё солнце, лечи меня.

***

За красивый слог,

За покатый лог

Провожаешь.

Красну маслену

Во сыром бору

Увидаешь.

Увядаешь бысть.

Прежде крепкий мыс

Размывает.

Под ногою хруст,

Что из этих уст,

Вылетает.

***

1.

Выключен на кухне свет

Больше ничего и нет:

Не за кем посуду мыть.

В ушке у иголки нить:

И стежочек за стежком,

И шажочек за шажком

Потихоньку-помаленьку

Перестанешь лезть на стенку.

И в глазах зажжется свет:

«В кухне на столе — обед!»

2.

Трём ладоньку об ладонь,

Чтобы потушить огонь,

Наливаем до краёв –

Обойдемся без боёв.

Добавляем лёд и мёд

В виски, в чай, авось, пройдёт.

Прятки

Сворачивается до размеров Творца,

Диванных и хлебопекарных дельцов молодца,

Простынка с резинкой, подушка в комок,

Порог одеяльце — нога за порог.

А в домике мирном упадок/прирост,

А в мирике домном клоповник/погост.

Под детскими ножками крошки хрустят,

Грибник в полуприсядке ищет опят.

А Ванечка ищет, как водится в прятках,

Ребятки запрятались в маминых тряпках.

В подушки нырнули они с головой –

Подушкам диванным — хвала и покой!

Втроём под пуховым: «Давайте молчать!»,

На кухни зловещее: «Двадцать пять!»,

Шипящее из халабуды: «Отстань!

Не успела спрятаться — води, Ань!»