Николай Шейн, 28 лет. По образованию математик. Преподаёт информатику.

— Что оставляет вас тут, в Прибрежном?

— Ничего. Я так давно хочу уехать, что уже, наверное, не уеду никогда.

— Как давно вы пишете?

— Пошла вторая пятилетка. Чем занимался «при НЭПе»? Не помню.

— Почему виртуальная школа?

— Кто-то предложил: виртуозная. Но виртуозы все в Париже. А Париж для нас виртуален. (улыбается)

— В нашем посёлке заседает клуб «Поэтические среды», но для меня там всегда четверг. Зато в масштабах области есть несколько интересных сельских поэтов. Мы захотели объединиться, хотя бы виртуально.

— Что именно вас объединяет?

— Чат в телеграмме. (смеётся)

— Какие-то эстетические установки?

— Петь родной край, пока поётся. Здесь — зона рискованного земледелия. Не Швейцария. Но мы ему — этому краю — нужнее всех живых. «Я просто пытался растить свой сад и не портить прекрасный вид».

— Стихи о природе… тема ещё не закрыта?

— Нет, только о Петербурге. Когда-то в меня очень точно попал сверхранний Пригов («Снег засыпает местность лесную / С нечеловечьим усердьем….» и т. д.): во-первых, это прекрасно, во-вторых, это всё-таки именно что ранний Пригов, значит что-то там будет дальше, за деревьями проступает лес.

— Вы математик…

— В прошлом. Отражается ли это в стихах? Есть прямые аллюзии, но в целом, думаю, нет. Все, кто говорит, например, про «осязаемость архитектуры» в стихах Михаила Айзенберга, делают это апостериори. В моих стихах очень много снега и очень мало формул.

— Откуда столько снега?

— Здесь всегда зима. Моя задача, как у слуг графа Калиостро, собирать снег. Весь.

— Чей минимализм? Ивана Ахметьева? Александра Макарова-Кроткого?

— Скорее миниатюризм. Думаю, ничей, да и не мой. Просто стараюсь стирать всё лишнее. А не совсем лишнее — зачёркивать.

— Николай, спасибо за разговор! Каким стихотворением вы бы хотели его завершить?