III лицо

Однажды человек проснулся. Заметил, что его перестал интересовать окружающий мир. Ко всем занятиям он был равнодушен и невнимателен, что делало поведение человека крайне рассеянным в последние дни. Ratio, быстро и с задумчивостью, наблюдало за осмысливанием собственного состояния, которое в редкие минуты прерывалось отчаянными и нетерпеливыми телодвижениями, словно пыталось сбросить с себя оковы нового существования. Раньше человек не находил в себе покоя, пока умел чувствовать. Теперь покой потерял всякий смысл и значение, внутренние чувства отсохли и отпали, лишённые «приёминка» — тела. Осталось только восприятие внешнего. Болезненное неоперабельное дегенаративное восприятие — ко всему прочему, умирающего — всё тянется и тянется, размышляло ratio. Без чувств, зато с эгоистичным настроем продолжать жизнь, которое сравнимое с бесконечно повторяющимся сжатием-разжатием эспандера. Катектированный тренажёр добродетельности и морали, не позволявший выпустить из рук эту пародию на достоинство и наконец обрести истинный и безотлагательный покой.

Когда Человек гулял по городу и издали рассматривал других людей, казалось, что каждого из них он встречал раньше, до такой степени, что знает, о чём они думают и чего желают. Человек был готов кричать об этом всему миру, что знает их. Но не прокричит: мимические мышцы лица работают с некоторой задержкой, настолько точной и длительной, что физиономия человека перманентно принимает вид синдрома RBF с примесью ужаса.

У Человека была работа, он жил в другом городе, и не желал знать, что думают люди вокруг него. Только — вот тупик — это не помогло пальпировать внутреннюю индифферентность на предмет коммуникативной безотлагательности. Он по-прежнему слабо ощущал хоть что-то своё.

Зато чувствовал чужое. Много чужого. А чужих чувств Человеку было не надо. Чужого он не брал никогда в своей жизни. Поэтому спешил избавиться от новых чувств. Он пока ещё не знал, как вернёт эмоции на круги своя, но заняться поисками стоило непременно. Иначе человек рисковал утонуть в неразличимой для себя внутренней нереальности, утратить субъективный ориентир самости.

Ещё страннее, Человек не помнил главного ориентира самости для мыслящего существа. Дарующего самоассоциацию, внутреннее представительство. То, что помогает определить форму личности. Случается, говорят кому-то: «Имя тебе не подходит, твой внешний вид предполагает другое» или «Ты на все сто похож на это имя, тебе к лицу». Человека всегда мучил этот вопрос, почему, если имя предполагает определённую внешность, то оно так просто даётся нам при рождении? Не проще было бы провести в роддомах поимённую инвентаризацию сравнивая её с физиологией и начальной внешностью? Имя обладает смыслом и двигаться без него дальше будет не просто. Человеку удалось вспомнить, что важные детали он хранил в старом бумажнике, который, увы, потерял по нелепой случайности, а вместе с ним и бумагу с адресом, который как ветром вынесло у него из головы вместе с собственным именем. С потерей ни того, ни другого человек мириться не собирался, поэтому решил искать ответы не в закоулках памяти, а в периферии зрения. Бродить телом по улицам, в надежде, что мышечная память окажется надёжнее черепно-мозговой, и ноги приведут к нужным дверям. Да, в тот момент Человек наполнился пародией на оптимизм (в новостях передавали осторожно-оптимистичный прогноз погоды), внутри которого боролись сенсорное восприятие с персонализацией и ratio. Человек использовал это топливо настолько долго, пока импульсивное настроение не успело перемениться на чужое, и пока собственное тело было ему подконтрольно. А контролировать тело становилось сложнее.

Человек допускал, что всё видимое им ложно. Предполагал никогда не существовавшим всё, что являет ему обманчивая память, включая имя. Полностью лишённый чувств. Тело, очертания, протяжённость, движения и место — химеры ratio. Но что же тогда оставалось? Быть может, одно лишь то, что не существует ничего достоверного.

Он приноровился изменять масштаб и точку зрения, приглядывая за организмом, как бы через скрытую камеру. Осязание, тактильное ощущение, запахи и вкусы оставались человеку недоступными. Точнее вокруг тела скапливались чужие: холодные прикосновения, запахи пота, горячий вкус быстрой еды. Не говоря уже о неудобстве, когда посторонний рядом думал о личном. Новая стихия поневоле открывала двери в чужие умы: внутренние монологи, интимные исповеди, отрывки из дневников, вещие сны, несбывшиеся мечты. Что раздражало Человека, который воспринимал их в себе. Чувств собственных не было, а мироощущение осталось.

Погребённое под слоем чужих впечатлений, внутреннее состояние норовило каждый раз ускользнуть. Сорваться с натянутой ментальной лески между ratio и организмом. Человек не допускал этого, ведь в теле запечатаны те сенсоры чувств, которыми он так дорожил раньше. Но он не мог до них добраться и заново прочувствовать. Человек жаждал обратить всё назад, хотя в тайне и подозревал, что тогда придётся вновь переживать терзания и отчаяние, от которых так долго бежал. Постоянно чувствовать чужих, нежели самого себя, либо не чувствовать ничего вовсе.

Человек искал вокруг подсказки, насколько далеко хватало телесного поводка. Вторгался в чужие мысли, уделял внимание каждой мелочи, встреченной на пути. Всё для него было как на ладони. Каждая частичка. Он будто стал демиургом, парящим над собственными владениями. Только создавать ничего не мог. Всё уже создано до него. Оставалось наблюдать.

Высматривая, куда шагает телесная оболочка, что и кто попадается на пути, какие мыслительные пейзажи вертятся в головах у прохожих, было сложно не обратить внимание на маленькую деталь. Клочок бумаги, порхавший по тротуару и назойливо прилипший к почти-его-собственной-ноге настолько, будто некая сила насильно стягивает центр внимания к этому непримечательному объекту. Усилием воли Человек проконтролировал движение такой-знакомой-ему-руки и не совсем-в-личном-владении-пальцами, чтобы поймать бумажку.

Текст почему-то казался важным. Читать его было как продираться сквозь лес агнозии. Настоящее испытание на стыке Памяти, Мышления и Восприятия. Кривые закорючки и резкие линии строили формы букв, стекающихся в слова. Мышление упрямо отказывалось признать текст узнаваемым, пока Восприятие сигнализировало, что это она самая, утраченная Память. Орфографическая иллюзия выстраивала лабиринты из пограничных, узнаваемых слов, описывающих ощущения, от которых Человек бежал. Тайное, не желающее становится явным, ускользало от когнитивного внимания Человека в нелепую перипетию, вынуждавшую перечитывать текст раз за разом, чтобы понять непонятое. И как жаль, что рядом не было словаря или у кого спросить, что значит «status quo» или «animi lassitudinem». Любые попытки что-либо вспомнить обернулись полным фиаско, пока в мозгу кричало угнетённое Мышление, издевательски долго терзая Память на допросе: «Почему это важно? Что в этом тексте такого?». Процесс длится столь продолжительно, что Человек привык к этому состоянию, как к лишь милому формальному упражнению в вопросительных структурах сознания. И этого оказалось достаточно, чтобы отозваться на последние две буквы. Доля секунды — даже меньше (меньше ровно настолько, сколько требуется нейронному импульсу, чтобы послать в мозг сигнал об озаряющем воспоминании) — и весь текст рушится. Становится бесполезным. Кроме последней строчки: «С уважением, В. К». Промелькнула эмоция, как от встречи с другом, с которым давно не виделся, и который не сразу тебя узнал. Но приглядевшись подошёл, улыбнулся, поинтересовался как дела и предложил выпить за встречу. Наверное, так и находят потерянное имя. Он — Вадим Копьёв. Который когда-то с уважением обращался к абстрактному незнакомцу.

За именем последовало воспоминание адреса клуба. Не было больше времени на пустые сомнения. Вадим двигал человеческую фигурку по карте города, контролируя каждый её шаг, словно в настольной игре. Концентрированная воля заменяла собой бросок костей, саму случайность, которая контролирует человеческое поведение. Поскольку Вадим парил над своей телесной тюрьмой, то случайностям подвержен не был. И потому добрался до клуба без происшествий.

Глухой переулок больше не казался тупиковой ветвью развития улиц. С нового ракурса он походил на тёмный, больше похожий на бритвенный порез. Переулок отпугивал и дезориентировал — с неопределённой высоты полёта ratio Вадиму видел, что это место не приспособлено к жизни. К жизни хладнокровной, как в спальных районах, или к переходящей от состояния к состоянию, где улицы густо наполнены людьми вчерашними и завтрашними, утренними и вечерними. Переулок стал синонимом антижизни, где всего-навсего происходило ничего. Страшное, первобытное, космическое ничего наполняло воздух вместе с местными городскими примесями. И эта боязнь встряхнула Вадима, прибила к земле, поближе к телу. Но этого ещё недоставало, чтобы вернуть всё на круги своя.

Нужный дом на непримечательном переулке выглядел как скромный интеллигент посреди аристократов, скрывающий своё непомерное эго. Углублённый вход в помещение вызывал чувство безразмерного мира внутри. В коридоре тело Вадима встретил старый портье, с выражением лица, словно только что попробовал померанец или как если бы его отвлекли от вдумчивого чтения Померанца. Портье осведомился у оболочки, «хорошо ли тот себя чувствует?» Копьёв напряг весь запас сил, чтобы пошевелить ртом и овладеть речевым аппаратом, дабы не вызывать опасений, и сказал, что пришёл поиграть в покер, поскольку прошлая партия принесла ему много впечатлений, которые охота повторить. Портье, как и в прошлый раз, провёл гостя в главную залу.

Сегодня закрытых столиков было гораздо больше. Воспользовавшись метафизическим состоянием, Вадим попробовал осмотреть сверху, что же происходит за красной тканью у других игроков, но связь между ratio и телом внезапно стала короче, не позволив удалиться слишком далеко от оболочки.

У открытого столика не доставало ещё одного игрока. Вадима ожидали, его заметил Николай Чарусов и подозвал присоединиться к игре. Как только балдахин накрыл игральный стол, восприятие Вадима вернуло ratio внутрь оболочки тела, словно измерительную ленту втянули в рулетку.

 — Рад видеть в добром здравии [улыбайся дружелюбней]. Надеюсь, ваше новое состояние не вызвало шока?

Вадим всё ещё приходил в себя. Он успел отвыкнуть мыслить через собственное «Я», а теперь к нему постепенно возвращались былые чувства и ощущения. Под балдахином царило спокойствие и умиротворение, благотворно восстанавливающее привычное восприятие. Оставалось ещё много вопросов к Николаю. Почему он не предупредил, что я так сильно изменюсь?

 — Да, мне стало легче. Но голова кругом идёт, когда думаю о…

 — Хватит этого пустого трёпа™! Совсем офигел™, Чарусов? Он же %новичок%. А ты сразу у него «IFF: квалиа ⇔ рефлексивную ассоциацию» отбираешь. «Человечнее» надо быть, «гуманнее». Хотя бы постепенно в курс дела вводить. Ещё небось в долг у него попросил, да? Не отвечай — «по глазам вижу», что попросил. А ты, дурачок™, ему дал? Такой «кайфовый шанс» упустил чужим/чужой «IFF: квалиа ⇔ рефлексивной ассоциацией» распорядиться.

 — Может, дадим новичку новую тему выбрать?

 — Нет, рано ему ещё. Сам выберу. Как вам такая тема: «Язык и информация»? Простой вопрос: на ваш взгляд, «Inc: Математика» это %наука об информации% или всё же %язык% для передачи этой самой %информации%?

 — Если расширить [сместить] понятие, что такое математика, то думаю, можно закономерно прийти к выводу, что математика — [искусство сочетать вероятности, склонные к повторениям] научный инструмент, а не язык. И наукой будут только те дисциплины, в которых присутствует этот научный инструмент в виде математики. Математика в науке — как техника дыхания в спорте: сама по себе спортом не является, но спорт без неё невозможен.

 — Но ведь язык и есть инструмент, который применим к самым разным сферам, и когда такой язык используют в науке, он и становится конкретно научным, поэтому математика является одновременно методом и инструментом познания, попыткой построить максимально непротиворечивую логическую систему, которую человечество усвоит без остатка, ведь сама этимология языка говорит нам: чем больше солидарности — тем сложнее ликвидация, разве нет?

Я запустил моторчик сознания, пытаясь угнаться за ходом мысли оппонентов: — Говорят «математика — царица наук». Мне кажется это мнение избитым. Царь наук — язык. Цифры считают точными, но на самом деле они абстрактны. Числа ничего не значат сами по себе, у них нет характера. Тогда как буквы, даже отдельные, содержат в себе многозначность на самых низших уровнях. Каждую букву, любую фонему, можно произнести с разной интонацией, а значит и смыслом. Буквы — это пустые ячейки, в которые мы вкладываем предметность, не обязательно выстраивая целые наборы или формулы. Это присутствует в нас на древнем, почти на примитивном уровне, когда человек общался лишь отрывками звуков и учился смысловой коммуникации. С математикой так нельзя. Взгляните на те же уравнения — в них, в помощь цифрам, даются буквенные значения, символьные. Иксы и игреки, это те ячейки смысла, в которые закладываются определённые ответы, которые при извлечении наполняются значимостью и контекстом.

 — По вашим словам выходит, что «Inc: Математика» не является %наукой%. Если «Inc: Математика» — %не наука, а язык%, то что она описывает?

 — А описание чего-то — обязательное свойство языка?

 — Разве есть языки, которые ничего не описывают? Язык тишины? Такой есть?

 — «Фортран».

 — Это нотация, его можно назвать языком, но это далеко не вся математика.

 — «Dec: математические формулы» берутся из головы человека. Так же, как и %другие тексты & языки%, написанные ими. Тем не менее — «лингвистика» это %наука%?

 — Лингвистика изучает стихийно, без рефлексии, уже сложившиеся системы, которые принадлежат человеку, но обитают в природе, в чём напоминает биологию.

 — Если бы языки мира прислали нам инопланетяне [было бы забавно], мы бы изучали их так же.

 — Ну так & %языки% программирования созданы «осознанно» & «по правилам», полностью %подконтрольным% человеку, это «Информатика», а не «лингвистика» изучает. Вот & с «Inc: Математикой» также.

 — А что, если уникальность математики как «языка» в том, что это язык, который описывает сам себя? По сути математика — дисциплина, манипулирующая абстрактными объектами по формальным правилам и установлением на основе этих манипуляций новых соотношений, правил и закономерностей.

 — Тогда какие же дисциплины [абстракции] описывает сама математика?

 — На самом деле существует только три дисциплины: «Inc: Математика» про %понятное%, «Inc: Метафизика» про %непонятное%, & «Inc: Музыка», чтобы через %понятное% обращаться к %непонятному%. Остальное это филателия ненужного хлама™, который годится только чтобы троллить™ %дураков% «физиков и лириков» умными & красивыми словами. Они так & %прутся% от упоминания Пифагора, аль-Кинди, Кузанского, Эйлера. Обожают бравировать™ их именами. Но даже здесь складывается «МММ», что указывает нам на наебалово «реальности», что, если вдуматься, весьма «Логично».

 — «Всё бы вам игру в бисер воображать» — это цитата про [то, о чём не обязательно думать] отсутствие практической цели умственного труда. Как раз подходит под ваши слова [на самом деле, и под мои собственные, поскольку я часто трачу умственные ресурсы на то, о чём на самом деле не размышляю серьёзно или подразумеваю иные смыслы, в которые не вкладываю и доли иронии].

 — А теперь послушайте, что подразумеваю под «Inc: Математикой» я. Так вижу: есть «Inc: Математика» как %совокупность семиотических структур%, грубо говоря «набор правил» непротиворечивого применения знаков. & есть «Inc: Математика» в смысле %пространства% всех возможных «Dec: математических построений». Это как «письменный русский» & «думать на русском». Две %невзаимозаменямые% области.

Противники определения «Inc: Математики» %языком% обычно напирают на то, что %язык% позволяет выражать «произвольные вещи», стихи™ там всякие и фикшен™, а с «Inc: Математикой» так нельзя. Их представление о %языках%, сабо сомой, весьма %поверхностно%. Почему в «Inc: Математике» «похожие вещи» в %разных% разделах называются %разными% словами, а «буквы для обозначений» используются %одинаковые%? Почему где-то написано «полиномы», а где-то «многочлены»? & так куча %абстракций%, так ещё через миллиард условностей™ будешь продираться, «теряя смысл». В пользу %гипотезы языка% привожу в пример %языки% программирования — песен™ на них не напишешь, но нате ж, всё равно %языки%, в которых укоренилась «та самая непротиворечивость» «Dec: математических знаков и сигналов». «Dec: математики» воспринимают свою дисциплину как «чистую игру ума» — в этом они сродни «философам», «словесникам», «художникам», «музыкантам», «литераторам». %Сайенс% же держит «Inc: Математику» за %инструмент%, чем травмирует™ «Dec: математиков» — как продажники™ ранят креаторов™. %Саенс% сжимает «субъективный» & %объективный% опыт человека до безжизненного «обмена» ценностями, от которого в итоге %никто% не выигрывает. Это — чистая %эксплуатация нейрохимической бури%, которая «скрывает» от нас дальнейшие %горизонты% исследований.

 — А что ты ответишь [вот бы ничего, устал уже слушать его] на разницу между математиками, инженерами и программистами [никакой разницы нет]. Трое этих учёных мужа используют, как ты говоришь, научный язык математики, который имеет непротиворечивую систему знаков. Но это же не так [это манипуляция]. Они пользуются разными математическими структурами.

 — Я %смотрю% на это с иронией™. «Программист» есть %когнитивная химера%. Исследующий разные %языки%, «Inc: Математику» & инженерные премудрости, мнится он уродом™ всеми «тремя сторонами», всеми презрен™, материм™ и посылаем™ в места срамные™.

 — КАЛЬКУЛЯТОР ЭТО СЛОВАРЬ, который объединяет структуры, а их Библия — подсчёт формул, выводов, тогда как их ассигнации — концентрация математических схем, и именно поэтому все три стороны обращаются к математике через калькулятор, который помогает лучше понимать цифровой алфавит, вот и получается прямая взаимосвязь: одни и те же цифры интерпретируются тремя сторонами по-разному.

Казалось, что вот оно, дискуссия подходит к концу, побеждает девушка в шапке, которая не стесняясь выложила наспех собранный стрит к центру стола. Но парень в очках напомнил, что тема двойная, стоит обсудить и её:

 — Какой самый известный банк хранения %информации% знали люди? «Александрийская библиотека, LtD». Там хранились петабайты %информации% в виде свитков, & вы наверняка слышали «историю с поджогом», но это не всё. «Александрийская библиотека, LtD» пережила множество военных конфликтов™, грабежей™ и катаклизмов™, но не было какого-то одного «большого пожара», в котором она бы сгорела. На самом деле всё получилось гораздо «проще» & «печальней». Только представьте себе, сколько там %хранились% научных трудов, исторических трактатов, художественных произведений. & потеряли мы их по «людской» прихоти. Целый «пласт культуры» %удалили из системы% истории.

То, что создаётся сегодня — основано на том, что было раньше, & на том, что «мы знаем» о том, что было раньше. Эй, вы же читали «Илиаду» или «Одиссею» Гомера? Только представьте себе, как истории этого мужика были популярны «в своё время», раз смогли добраться до нас. Его рассказы проделали большой путь, пережили забвение, чтобы в «Средние века, LtD» их сделали «каноном культуры». «Умные чуваки» с высокими лбами до сих пор «вдохновляются» Гомером & его «байками», спустя столько лет, каково, а? Но такими эти тексты стали только благодаря %сохранению%, важная %информация% уцелела & пережила «человеческое влияние». До нас дошло достаточное количество %копий оригинальных файлов%, чтобы мы могли ими пользоваться. При этом мы даже не осознаём, сколько всего «мы потеряли», сколько было «других крутых чуваков», помимо Гомера, чьи %файлы% попросту затерялись во времени.

Какой-нибудь задрот™ скажет: «Как хорошо, что сегодня всё изменилось. У нас есть доступ к %Интернету% & «всей» %информации%. Теперь мы вообще всё %сохраняем%». А вот XYZ там плавал! История из личного опыта: один из старейших %torrent-трекеров%, посвящённых кино, называется… Нет, не RuTracker, заткнись™ и не перебивай. Он называется Karagarga. Это закрытый ресурс™, туда пропускают только по приглашениям. Считайте, что это как %инвайты% для Clubhouse. Вы бы наверняка согласились с мнением, что это «жемчужина» %Интернета% для синефилов™, «если бы только увидели», какие фильмы там хранятся. Множество «забытых» или «малоизвестных картин».

«Мир, LtD», в котором мы живём, «глобально соединённый», с доступом к %Интернету%, с %современными технологиями%, по большей части капиталистический™, создаёт образ эдакого деда, который %сохраняет% на «чёрный день» %информацию%, по любым поводам. Поэтому у ламеров™ создаётся впечатление, что «культура» супернадёжно передаётся «из поколения в поколение», так, что даже наши правнуки %найдут ту инфу%, что доступна сегодня нам. Правда в том, что %сохраняется% в первую очередь то, что выгодно корпорациям™. На Karagarga доступны «важные» & «выдающиеся» фильмы, часть %человеческого культурного кода%, которые или нельзя посмотреть больше нигде, или трудно найти. & это не абсурдные™ эстетские™ фильмы для снобов™ — это «знаковое кино», «общепризнанное», от «важных режиссёров». «Короля Лир» Годара я смотрел именно там, потому что больше нигде не нашёл. Сюда же «Пагубная любовь» Мануэла ди Оливейра, «Кроткая» Робера Брессона. Хватит так смотреть, я не эстетствующий сноб™, просто люблю «не мейнстримное» кино. Представьте себе «значимость» этого ресурса, потому что фильмы «неоспоримой культурной важности» без него «теряются» из–за несовершенства %технологий%. VHS-кассеты «осыпаются», DVD-диски «пропадают» & «исчезают» из печати, оригинальные плёнки «повреждаются», бумага «гниёт» & «так далее». Если хотя бы один экземпляр фильма %существует в цифровом виде%, он может «выжить». А сколько %не оцифрованного% мы упустили?

Девяносто процентов, мать его™! Девяносто процентов — «большой пласт» культуры. Сколько немых плёнок, чёрно-белых, «потеряны». Они не просто «пропали», их уничтожили™. При развитии звукового кино, немое кино посчитали «устаревшим» & «ненужным», кинотеатры со студиями стали их «изживать». Имелась веская причина в пользу того, что плёнки таких фильмов опасно хранить из–за риска возгорания. Но суть в том, что %сохранение культуры% & %информации% не происходит %автоматически%. Даже в %цифровом% мире. Для этого требуются «конкретные усилия» & «целенаправленные действия». Я вижу дикими™ те случаи, когда закрывают™ или запрещают™ %torrent-трекеры%, это глупо, ведь «пираты, LtD» стараются %сохранить% хоть что-то для будущих поколений.

Разумеется %презервация информации% не бесплатна. Как минимум деньги идут на оплату серверов, где «пираты, LtD» хранят «общественное добро». В случае, если ты не «пират, LtD», а «большая компания, LtD», то ещё платишь за %права%. Вот эта штука — %права% — ключевой момент моей телеги. Законы об авторских %правах% создают ситуацию, в которой %правообладателям% невыгодно заморачиваться с %сохранением% или %распространением% произведения, но при этом, когда легально оно недоступно для %сохранения% кем-угодно другим. «Культурное наследие» для таких %правообладателей%, не более, чем «товар». Роль «архивариуса-сохранителя» падает на %компании%, которые зарабатывают на «культурных объектах». Так уж «парадоксально получилось», что эти два аспекта, «архивариус» & %капиталист%, часто накладываются друг на друга: %компания%, которой принадлежат %права%, заинтересована в их %сохранении%, для получения %прибыли%.

Netflix или Disney %распространяют% фильмы, но ничего из того, что хранится на Karagarga. Важные богатые дяди™ утверждают, что это «частный бизнес», что они «не обязаны» заниматься %сохранением% культурного наследия, им & нафиг эта «гуманистическая миссия» не сдалась, если это не приносит %деньги%, пусть с этим возятся музеи. А %деньги% приносит то, что нужно публике. Поэтому сервисы с помощью %алгоритмов% «изучают» & «устанавливают», что востребовано — «Король Лир» Годара или очередной «Терминатор», поэтому хранить первый фильм невыгодно. В некотором смысле это «уловка» со стороны денежных мешков™. «Гуманистическая миссия» — это «обязанность» перед человечеством, которая возникает при возможности сделать жизнь человека лучше. Поскольку тотальные %права% на произведение лежат у %компаний%: они могут это произведение уничтожить™, если захотят. Помните, как Disney купили Fox? Если захотят, то уничтожат™ фильм «Один дома» или запретят™ показывать. Что мы тогда будем смотреть на Новый год?

Но возвращаясь к %алгоритмам, которые вычисляют%, что нужно публике — ведь на самом деле трудно определить, что окажется популярным у народа, что будет нужно зрителям. Тут нет объективной метрики или «Dec: математического способа» узнать точные цифры, ни один %алгоритм% не владеет достаточной «предсказательной силой». Сама «возможность выбирать» у человека влияет на выбор. Тот же Netflix не столько «витрина с сериалами» & «кино», сколько %куратор%, который формирует вкусы сообщества. Нельзя с уверенностью сказать, что, если бы там не хранился знаковый для человечества фильм, его никто не смотрел бы. Часто слышен избитый аргумент, что %корпорации зарабатывают деньги% & делают то, что «им выгодно», поэтому нельзя требовать отвечать их перед сообществом. Это чушь™ & обман™. %Корпорации% не просто %зарабатывают%, они делают это «максимально легко», «упрощая» всё вокруг себя: срезая углы в гонке за %прибылью%, им выгодно, чтобы прошлого у «культурного наследия» было поменьше. Если бы люди хранили только популярное, чего добиваются %корпорации%, то огромную часть «человеческой культуры» мы потеряли бы навсегда. Только вдумайтесь, «Мона Лиза» да Винчи, которую считают «великой», столетиями пылилась на чьём-то чердаке & была «не очень популярна» среди любителей поглазеть на художества. & где же она теперь, стараниями «не безразличных людей, LtD», способных %сохранять информацию%?

Итак, %корпорациям% не выгодно хранить произведения. Для них проще, когда у сообщества перед глазами широкий, но «ограниченный выбор», который они могут %курировать%, назначая популярными прибыльные продукты. Главное ощущение, которое распространяют %корпорации% в %медиасфере% — контента стало слишком много. Так много, что мы не успеваем уследить за информацией, поэтому хранить её не надо. На нас давят этой идеей со всех сторон: «слишком много» сериалов, «слишком много» фильмов, видеоигр, книг, музыки & «чего только ещё». Внушают, что человек тонет в этом %информационном океане%, поэтому ему «нужна помощь», спасательный круг, предоставленный %кураторами%. Например, вы пробовали проскроллить до конца витрину Netflix? Да она же будто бездонная™! Нам показывают эти витрины, эти «богатейшие наборы», чтобы напугать & убедить, что «единственный выход» из этого безобразия™ обилия %информации% — довериться %корпорациям% & %кураторству%. Вдалбливается мысль, что у человека «мало времени» & поэтому он никогда не выберет «нужный» фильм для вечернего просмотра в законный выходной.

В результате закрадывается логичная мысль, «а зачем хранить прошлое, если всего & так слишком много?». Мы покорно подставляем жопы™ %корпорациям%, которые « с радостью выкинут лишнее» дерьмо™, а заодно освободят место на коллективном %жёстком диске% человечества.

А теперь слушайте внимательно. В XXI веке не произошло «ничего нового» в плане количества %информации% & контента. Человечество уже очень давно живёт в ситуации, когда произведений искусства стало настолько много, что одной человеческой жизни никогда не хватит. С появлением печатного пресса среднестатистический читатель в Европе уже выбирал из тысяч книг. Даже если вернуться во времена «Александрийской библиотеки, LtD», не исключено, что в ней уже тогда хранились сотни текстов и трактатов. %Информации% всегда было много. Лишь сегодня она стала «максимально доступной», «легко добываемой», теперь это не тяжкий труд в шахтах, а буквально %роботизированный процесс%. Люди перестали разбираться во всём «самостоятельно». Это выгодно %корпорациям% — они ограничивают узким выбором & «сравнительно небольшой библиотекой», которой гораздо проще манипулировать™.

Я вижу в ваших глазах недопонимание. Да, вот такой вот я задрот™. Ладно, представьте себе, что в «Мире, LtD» существует четыре вида пиццы. Всего четыре: сырная, веганская, пепперони & с ананасами. На месте %корпорации% вы знаете, что клиенты могут выбрать только одну из четырёх пицц. Это делает вашу жизнь гораздо проще: можно точно рассчитать, сколько пицц готовить, как рекламировать, какие ингредиенты закупать & так далее. Но что, если окажется, что таких пицц может быть миллиард. Жизнь становится не только сложнее, но ещё гораздо «красочнее» & «сочнее». С культурным наследием человечества тоже самое — его трудно прогнать через %алгоритм%, трудно хранить, трудно рекламировать, поэтому %корпорациям% выгодно сократить с «миллиарда пицц» до всего-навсего «четырёх».

Произошла ещё одна грустная вещь — мы потеряли %физические объекты%. Нет, я не грущу по эпохе floppy-дискет. %Корпоративные обладатели прав% не любят физические %копии% произведений: blue-ray, DVD, кассеты, ну вы поняли. Потому что, когда ты покупаешь blue-ray с фильмом — «он твой». & всё. Ты больше не тратишь на него деньги, можешь пересматривать «сколько угодно раз» & «показывать» легально друзьям. Это гораздо круче «пиратства, LtD». Но «удовольствие» закончилось с приходом %цифровой эпохи%. Поскольку мы теперь «не владеем» %информацией% и не храним культуру, то постоянно подписываемся на сервисы & платим за временный доступ, как будто «ходим каждый раз» в кинотеатры, покупая билет на один & тот же фильм. Более того, если фильм «исчезает» с сервиса, то у нас «больше нет» к нему доступа. Всё это усложняет %презервацию информации%, её %сохраняемость% & «выживаемость». Поэтому я так люблю свой опыт в Karagarga, где многие фильмы %оцифрованы% в том числе вручную: с дисков, с кассет & даже с плёнки. Физические %копии% позволяют «энтузиастам, LtD» %сохранять% культурное наследие «самостоятельно» & «передавать его» другим поколениям.

Вот ещё история на заметку. В начале двухтысячных Google запустили проект по сканированию & оцифровке книг — «An Ocean of books». Один из основателей %компании%, Ларри Пейдж, давно интересовался оцифровкой исторических знаний, которые «существуют» только в печатном виде. Google заключили договор с университетами & библиотеками, & принялись сканировать книги. Вручную. Чуть больше, чем через десять лет, им удалось отсканировать двадцать пять миллионов книг. Эта работа велась в связке %машина — человек — программа%, когда %машины% фотографируют страницы, человек-оператор вручную их переворачивает, а %программа% автоматически выравнивает & упрощает распознавание текста. Работа шла со скоростью примерно тысяча страниц в час. В августе 2010 года, Google опубликовали пост, что по их расчётам они успели отсканировать где-то сорок миллионов книг, & они «планируют отсканировать их все» — как собрать покемонов. Этого не произошло.

Почему? Почему же такой благородный порыв завершился провалом? А потому что взялись за дело «без разрешения», как это часто бывает. Когда стало известно, что Google сканирует миллионы книг для распространения в Сети, на них подали в суд %правообладатели%. Да, это по истине смешно, «пчёлы боролись против мёда». %Правообладатели% добились некоторых успехов, но проект не заглох. «An Ocean of books» сегодня известен как «Google Books». & эта штукенция всё-таки несёт «неочевидную ценность».

Книги до сих пор остаются лучшим «хранилищем знаний» & %информации%. Если вы хоть раз занимались глубоким ресёрчем, писали дипломную работу для института или искали в сети «рецепт маминой шарлотки», то наверняка сталкивались с проблемой, когда находится нужная цитата или отрывок, даже несколько страниц книги, но доступны они только «в оборванном виде». Это и есть «Google Books» — миллионы книг, которые отсканировали, «стали доступны» только для цитирования & обрывочной сводки по %информации%. Никогда вы не найдёте книгу целиком. Google думали, что таким образом смогут «обойти проблему»: выкладывать «только кусочки» книг, к которым у %правообладателей% нет претензий.

Позже Google подумали, почему бы не продавать эти книги? В их %цифровой библиотеке% лежат такие, которых «больше нет» в печати, они «недоступны» коммерчески™, пылятся по университетским библиотекам в ограниченном доступе, то есть не приносят никому денег. А тут можно создать «взаимовыгодную вещь» — Google продают книги, %правообладатели% получают с них %процент%, библиотека перестаёт лежать «мёртвым грузом». От идеи, когда любой желающий мог в несколько кликов получить доступ к миллионам книг, к огромному «открытому» пласту знаний человечества, «Google Books» трансформировался в справочник из цитат & клочков оцифрованной бумаги.

Сканирование книг не замедлилось, оно продолжается до сих пор. Несколько лет назад Google заявили, что отсканировали уже сто тридцать миллионов книг, а проект вышел за пределы Америки & получил договорённость с университетами & библиотеками других стран. Эффективного решения по ситуации выкладки книг в %Интернет% так & не нашлось, остался полнейший бардак. С одной стороны, если бы проект по книгам «получился успешным», Google получила бы %монополию% над миллионами книг; с другой стороны, есть %правообладатели% & %авторское право%, законы которого во всём мире «не очень хорошо» работают; с третьей стороны, сохранилась проблема того, что %права% на некоторые произведения выкуплены частными лицами, о местонахождении которых никто не знает.

Мне кажется, история с «Google Books» иллюстрирует то, что происходит во всех %сферах медиа%: кино, музыка, видеоигры, книги — любая %информация% требует для распространения, актуализации, %сохранения% & защиты «массу ресурсов». %Корпорации% & %правообладатели% не заинтересованы в том, чтобы этим заниматься. «Энтузиасты, LtD» легально не имеют %права% распространять, а «пиратам, LtD» пытаются помешать. Человеческое наследие зависло в «неопределённом состоянии». Только представьте, на серверах Google лежат петабайты книг, миллионы текстов, & их «никто» не может прочитать. Это как склад в конце «Индианы Джонса: В поисках утраченного ковчега», куда отвезли «тот самый» Ковчег. Эти книги «есть», они оцифрованы, но «пылятся» взаперти %цифрового пространства%. Вы всё ещё помните, что случилось с «Александрийской библиотекой, LtD»? Она не сгорела. Её «забросили» & «забыли».

После такой впечатляющей речи любые попытки возразить были лишены смысла. Глаза Чарусова расширились от осознания проигрыша, он с громким шлепком бросил карты на стол и покинул балдахин. Рыжая уходила с непонятной радостью на лице, по всей видимости, для неё было достаточно самого процесса игры. Парень в очках, как ни в чём небывало, продолжал восседать за столом и ритмично постукивать пальцами. Я собирался как можно скорее уйти, чтобы не вляпаться в неприятности, как в прошлый раз, но парень в очках окликнул меня:

 — Эй, новичок™, не желаешь выпить? Я угощаю.

Алкоголь приятно расшатывал сознание, отпуская его с причала действительности. Это мнимое чувство свободы разума не было похоже на бесконтрольную смену перспективы квалиа: напротив, оно обостряло эмоциональность и притупляло рациональность. К несчастью, острая бритва восприятия слишком быстро тупилась пропорционально выпитому, превращаясь в сверхбезопасную и бесполезную. В этом состоянии Рома Глюк, так мне представился парень в очках, завёл откровенную беседу.

 — Скажи, Вадим. Зачем ты пришёл в этот клуб?

 — Я нашёл его случайно.

 — Не-е-е. Этот клуб можно найти только «умышленно», исходя из потребностей %людского разума%. В тебе заёрзало «особое желание», я прав?

 — Ну, допустим. А тебе-то что?

 — Да то, что, если с Чарусовым дела мутить™ будешь дальше, совсем без квалиа останешься. Он жадный, зараза™. Руки у него «загребущие», как мысли & %глаза%.

—Он пообещал, что поможет изменить мироощущение. Чтобы не чувствовать… всего этого.

 — А-а-а, вот чё тебе надо. Квалиа растранжирить хочешь. Знаю %короткий путь% на эту дорожку. Но он опасны-ы-ы-ый.

 — Спасибо, уже успел прочувствовать на себе. И мне не понравилось. Я не мог ничего контролировать. Не объяснишь, как оно работает?

 — Понимаешь, %реальность% имеет под собой «веские основания». Но человек их «чувствует» на субъективном уровне. Тем самым квалиа. То, что тебе показал Чарусов — лишь капля в море. Он подсадил™ тебя на %поводок реальности%, не освободил до конца. А если хочешь полного отказа от чувств, то нужно «отказаться» не только от своего «Я» & «тела», но и от %реальности%. Целиком.

 — И как это выглядит?

 — Ну, а как по-твоему %реальность% исчезает? Противоположность %реальности% — «Inc: Пустота». Вот & будь «Inc: Пустотой». Могу показать. Но говорю же, тебе не понравится™. Это гораздо опаснее того, что ты успел испытать.

 — Я действительно этого хочу. Может лучше нафиг исчезнуть, чтобы не ощущать тяжести жизни?

 — Легко сказать, но трудно не ощущать. Тебе известно что-нибудь о %кодинге реальности%?

 — Не-а.

 — Говоря по-простому, это набор «символов», которые могут выглядеть как угодно: буквы, цифры, божественные знаки или случайности жизни. Язык «Inc: Математики», что мы обсуждали недавно. %Алфавит Вселенной%. Её собственная хирагана, катакана & кандзи. %Цифровой дождь%, принимающий форму эхолокатора, от & до состоящего из эмпатии, но полностью лишённого «собственных атрибутов». Всекаешь, нет? Полный «отказ от мышления» ради слияния с %реальностью%. С «Inc: Пустотой».

Внутренности черепной коробки кричали, что нельзя соглашаться на эту авантюру. Было опасно. Но я заглушил это чувство свежим глотком безотказности:

 — Я согласен. Что надо делать?

 — С «возвышением» над собственным «Я» ты передавал квалиа другому человеку, как бы стравливая пар. Теперь придётся его вовсе «рассеять». Вместе с квалиа «рассеешься» & ты. Сейчас у тебя остался небольшой «заряд», не переживай, я поделюсь %выигрышем%. & ничего с этого не потребую. Но помни — вернуться назад, если захочешь, «гораздо сложнее». Для этого недостаточно «почувствовать хоть что-то» вновь, придётся %переосознать% & %пересобрать% себя заново.

 — Давай быстрее, пока я в настроении.

Рома Глюк снял засаленные очки, засучил рукава и обхватил ладонями мою голову. Настроил взгляд глаза в глаза, зрачок в зрачок. Его проникающее рентгеновское зрение просветило насквозь моё квалиа. Теплота от рук заряжала недостающий заряд квалиа, пока Рома удерживал моё сознание от полёта. Прежде чем опустошить наполовину пустой кувшин, его следовало наполнить до краёв.

Ощутив себя сосудом, переполненным самым великим рвением и метаниям души, широта которых не укладывалась в осознание, я закричал. Я не замечал ничего, кроме величины принимаемых эмоций. Гости клуба стали глазеть, переговариваться, кто-то подходил ближе и предлагал помощь. Лишь некоторые понимали, что не стоит мешать. Все они чувствовали мою боль. Зеваки вокруг делали ставки, выдержу ли я или сгорю. Ставили, разумеется, болевые ощущения — такие яркие, горячие и свежие, что поток наблюдателей увеличивался.

Из толпы меня пронзил взгляд портье. Всё такой же заунывно-равнодушный. На мгновение отвлёкшись, я увидел, что портье совершенно пуст. В нём не было квалиа. Он свободен, но телесен. Этот рентгеновский эффект перекочевал в меня из Ромы Глюка.

 — Не отвлекайся! Глаза в глаза смотри! Иначе не получится!

И снова эти глаза. Ведь говорят же, что глаза человеческие — зеркало души. Избитая фраза. Сейчас смотрят на меня…? Сквозь меня…? На тебя…? Кто сейчас смотрит на тебя? Кто перерезал твою пуповину и привёл к освобождению?