Краткий обзор антологии списочной поэзии «ТНБ-43», с обсуждением теорий о поэтике списка, антивоенных стихотворений-перечней и космической модели, скрытой в перечислениях Александра Анашевича

Поэтические каталоги имеют богатую родословную: через сложные линии наследования все они восходят к списку кораблей из «Илиады» и к перечислениям в Библии, например, к генеалогии Христа в Евангелии от Матфея. Если прослеживать эти линии в истории литературы, мы увидим, что пучки траекторий проходят, в том числе, через немецкую барочную поэзию с ее стремлением к инвентаризации мира [1], творчество английских поэтов-метафизиков, особенно Джорджа Герберта [2], стихотворные каталоги И. В. Гёте [3], многостраничные перечни Уолта Уитмена [4] и эксперименты двадцатого века, породившего разнообразные «мутации» жанра, такие как сюрреалистические литании [5], комбинаторный сонет Раймона Кено «Сто тысяч миллиардов стихотворений» или картотеки Льва Рубинштейна.

Исследования поэтики списков — относительно недавняя тенденция. По мнению Т. Андреюшкиной, «импульсом для изучения каталогов в литературе стала постмодернистская культура с ее склонностью к коллекционированию, архивированию и каталогизированию артефактов» [6]. Только в конце XX — начале XXI века начали появляться книги, целиком посвященные этой теме, такие как «Книга королей и капусты: списки в литературе» под редакцией Фрэнсиса Спаффорда [7], «Список» Роберта Белнапа [8] и «Vertigo» Умберто Эко [9], которая в оригинале называлась «La Vertigine della Lista» («Головокружение от списков»). При этом поэтические списки привлекают меньшее внимание исследователей, чем прозаические. Белнап посвящает одну главу Уитмену, еще три — Эмерсону, Торо и Мелвиллу. В антологии Эко стихи и проза представлены примерно поровну, но обширные выдержки из Рабле, Гюго, Золя и других классиков занимают больший объем. Также именно на примерах из прозы в основном строится самое обстоятельное русскоязычное исследование литературных каталогов — статья Александра Жолковского «Il catalogo è questo… (К поэтике списков)», которая вошла в его книгу 2014 года «Поэтика за чайным столом и другие разборы» [10].

Новым импульсом для изысканий в этой области может послужить поэтическая антология «Тем не более», или ТНБ-43 [11]. Ее редакторы Элина Шапошникова и Семен Слобожан собрали под одной обложкой 43 современных стихотворения, предлагающих различные способы инвентаризации или каталогизации мира, многие из них — с пародийным или самоироничным элементом. Подборка сопровождается дополнительными материалами, в их числе список из 35 стихотворений, которые не попали в финальную версию. Антология недоступна онлайн, но, пользуясь ее оглавлением и ссылками на источники, я собрал все входящие в сборник стихотворения в одной облачной папке с открытым доступом: https://cloud.mail.ru/public/XSaD/iUZrduQja [12]. Также прочитать большинство из них можно по ссылкам ниже.

1. Состав антологии «Тем не более»

В антологию ТНБ-43 вошли тексты современных авторов, написанные в последние 10-15 лет. Исключения составляют стихотворения Марины Темкиной, Николая Байтова и Александра Анашевича. В поисках различных образцов списочных жанров составители обращались не только к поэтическим изданиям (опубликованным сборникам, бумажным и интернет-журналам, сайтам премий), но и к соцсетям: это телеграм-каналы и, в одном случае, страница «ВКонтакте». Ряд авторов представлен двумя произведениями — это указывает на важность списочных приемов в их творчестве. Шесть пунктов из 43 — не полноценные тексты, а фрагменты. Помимо стихотворений, попадаются отрывки из романа и документальной пьесы.

Приведу оглавление антологии, само по себе представляющее отдельный списочный жанр [13]. Номера стихотворений, выложенных в интернете, представляют собой гиперссылки на источники:

1. Ростислав Амелин. Соляной столб

2. Александр Анашевич. Кусочки слюды…

3. Николай Байтов. Тридцать девять комнат

4. Григорий Батрынча. Мини-поэма Человеческие головы

5. Сергей Бирюков. Каталог видов и разновидностей поэзии

6. Александр Бренер. Внутри и снаружи

7. Александр Бренер. Проект Россия

8. Мария Вильковиская. Некоторые отрывочные сведения (фрагмент)

9. Дмитрий Герчиков. Вы чувствуете, как привыкли к войне?

10. Дмитрий Голынко. Голос депрессии (драйвер 0)

11. Дмитрий Голынко. Голос детокса (дитя 2,3)

12. Светлана Гусева. Кодекс рыбака

13. Егана Джаббарова. И бывают дни, когда тоска становится большой большой…

14. Максим Дремов. Выписки из «словаря незначительных литературных групп москвы начала 2020-х»

15. Максим Дремов. Список кинопостеров, изображающих пытки над людьми…

16. Андрей Жданов. Четырнадцать татуировок капитана третьего ранга

17. Гали-Дана Зингер. Памяти астр

18. Геннадий Каневский. В белом венчике из роз…

19. Ия Кива. Бисер

20. Руслан Комадей. Список предметов, найденных в шахте № 7 (отрывок из книги «Крым-тупик»)

21. Андрей Костинский. Остановившаяся библиотека

22. Инна Краснопер. Ad dictionary poems

23. Анастасия Кудашева. Инструкция-исповедь

24. Виталий Лехциер. Поведение рептилий (выборочное чтение) (фрагмент)

25. Эдуард Лукоянов. Губная помада в магазинах «рив гош»

26. Ян Любимов. Зеркало, с которым что-то не так (фрагмент)

27. Яша Маркова. Квир-поэзия

28. Мария Мельникова. Смерть, где твое жало?

29. Валерий Нугатов. Поро волидь!

30. Роман Осминкин. Давайте говорить как россияне

31. Роман Осминкин. Дневники. Осень в Измире (фрагмент)

32. Ольга Рафаева. Роза (документальная пьеса) (фрагмент)

33. Слава Рачинский. О том, о чем не говорят

34. Андрей Сен-Сеньков. Карлики

35. Семен Слобожан. Паноптикум на крышке ноутбука

36. Марина Темкина. Проблема не в пропорции

37. Александр Уланов. Полный список украденного из взломанной однокомнатной квартиры (с комментариями)

38. Гликерий Улунов. Информация обо мне

39. Гликерий Улунов. Я бездомный, которого сожгли на площади победы в Калуге…

40. Юлия Фридман. Повар Путина по рассеянности перепутал ребенка с козленком…

41. Фридрих Чернышев. Капсулы твердые желатиновые…

42. Элина Шапошникова. Южане акают, северяне окают

43. Аркадий Штыпель. Пе-ре-вод

Антология ТНБ-43 получилась насыщенной — во всяком случае, чисто информационно. Количество пунктов в самом коротком списке — 5, в самом длинном — 99 [14]. Средняя длина списков составляет 32 пункта. Если сложить все пункты, получится довольно пугающее число: 1387. Общий объем антологии (без учета имен, заглавий и дополнительных материалов) — 76 400 знаков с пробелами, то есть почти два авторских листа. Встает вопрос, как читать подобный сверхсписок. Уже здесь возникает тема самоподрыва списочной поэтики — того, что Жолковский называл «виртуальностью списка», особо отмечая случаи, когда «документальность приобретает черты виртуальности и вымысла» [15].

Следует отметить три основных трудности, с которыми столкнулись составители и которые — по крайней мере, частично — извиняют их волюнтаризм.

Во-первых, форму перечня может принимать лишь фрагмент стихотворения. В подборке «Тем не более» 30 из 43 текстов целиком имитируют список либо обыгрывают этот прием. Тринадцать текстов содержат краткие списки, шесть из них (как уже говорилось) сами представлены лишь фрагментами, а есть и такие, в которых списков несколько. Например, открывающее стихотворение — «Соляной столб» Ростислава Амелина (ТНБ #1) — это имитация текстового квеста из двадцати этапов. В каждом из них читателю предлагается выбрать от 1 до 4 вариантов (всего их 51). В некотором смысле, это маленький список списков, открывающий большой список списков.

вы зовёте на помощь и слышите раскаты собственного голоса
1. прислушаться
2. закрыть уши

Во-вторых, хорошо прослеживается разница между маркированными и немаркированными списками (соотношение в антологии — 12 / 31, то есть большинство текстов не имеют разбиения на пункты или иного графического выделения, указывающего на перечисление). Во второй группе текстов — перечнях без четкой структуры — роль маркеров частично принимают на себя анафорические повторы в началах строк. Таково, например, стихотворение Марины Темкиной (ТНБ #37): «Проблема не в пропорции. / Проблема не в перспективе. / Проблема не в метафоре. / Проблема не в текстуре или мазках…» На месте повторяющихся конструкций легко представить себе маркеры списка. Иногда анафора дополняется эпифорой, как у Дмитрия Голынко (ТНБ #11): «место сдернутой пелерины единственная реальность / место белкового дефицита единственная реальность…» — так что списочность (жесткость конструкции) повышается.

В-третьих, многие перечисления в коллекции ТНБ эксплицитно ничего не «перечисляют»: списочная форма наполняется совершенно несписочным, неупорядоченным содержанием. Это может быть стихотворение с пронумерованными строками, где нумерация не несет какого-то практического смысла или миметической функции. Например, работа Яна Любимова «Зеркало, с которым что-то не так» (ТНБ #27) — это 13 пунктов, с по 1 по 12 (9-й повторяется дважды). Если это и список чего-либо, то только список строк или поэтических высказываний. При этом на идею «описи» все–таки указывает то, что большинство фраз построены вокруг существительных, а глаголы почти не встречаются. В любом случае, даже самые списочные списки в списке ТНБ так или иначе подрывают идею списка, предлагая его поэтическое переосмысление. Оригинальный пример псевдосписка — стихотворение Инны Краснопер из цикла «Ad dictionary poems» (ТНБ #23), которое внешне выглядит как алфавитный список (строки начинаются «а —…», «б —…», «в —…», «г —…», «д —…», «е —…»), но на поверку оказывается языковой игрой с разбиением слов на части: «г — ромкое время пришло…», «д — омашние перья обволокли время…». Считать ли тексты Любимова и Краснопер поэтическими списками — неясно, но очевидно, что они каким-то образом играют со списочными конвенциями [16].

2. Виды списочной поэзии

При беглом осмотре ТНБ-43 обращают на себя внимание тексты, в заглавие которых вынесены слова «список», «каталог», «инструкция», «кодекс», а также «информация», «выписки» и «сведения». Есть два заглавия с числительными: «Четырнадцать татуировок капитана третьего ранга» и «Тридцать девять комнат». В этих случаях сразу ясно, что читателя ждет какое-то количество пунктов, а в более общем смысле — игра со списками и (возможно, пародийная) попытка каталогизации мира. Вот краткий список бытовых «списочных» жанров, представленных в антологии:

• опись имущества (ТНБ #37. Александр Уланов. Полный список украденного из взломанной однокомнатной квартиры (с комментариями))

• инструкция от лекарства (ТНБ #40. Фридрих Чернышев. Капсулы твердые желатиновые…)

• псевдоюридический документ (ТНБ #12. Светлана Гусева. Кодекс рыбака)

• паспортные данные (ТНБ #38. Гликерий Улунов. Информация обо мне)

• генеалогия (ТНБ #8. Мария Вильковиская. Некоторые отрывочные сведения (фрагмент). На деле это не строгая генеалогия, а просто перечисление родственников.)

• опрос общественного мнения / экзаменационный тест (ТНБ #9 Дмитрий Герчиков. Вы чувствуете, как привыкли к войне?)

В перечне из 35 дополнительных стихотворений, не вошедших в окончательную редакцию «Тем не более», обращают на себя внимание тексты в жанре меню, объявления, списка дел, программы телепередач, календаря и графика гастролей [17]. Также упоминаются эксперименты, слишком длинные для внесения в антологию: коллекция из 252 новостных заголовков о Венесуэле за авторством Вячеслава Крыжановского [18] и «Полный перечень официальных гимнов Российской Федерации, составленных на все юридически и культурно значимые случаи» — сатирический антивоенный цикл Гликерия Улунова [19].

Отдельную категорию составляют словари и другие окололингвистические / окололитературные списки. К ним относятся:

• толковый словарь (ТНБ #30. Роман Осминкин. Давайте говорить как россияне; ТНБ #34. Андрей Сен-Сеньков. Карлики)

• словарь местоимений-аббревиатур (ТНБ #11. Дмитрий Голынко. Голос детокса (дитя 2,3)) («ЕЕ — аббревиатура для евангелия от ершика… СВОИ — аббревиатура для сероводородной онейрической испарины»)

• литературная энциклопедия (ТНБ #14. Максим Дремов. Выписки из «словаря незначительных литературных групп москвы начала 2020-х»)

• перечень книг, близкий к библиотечному каталогу (ТНБ #21. Андрей Костинский. Остановившаяся библиотека. Стихотворение написано в Харькове в марте 2023 года и передает беспорядок на книжных полках в доме, пострадавшем от войны.)

• список областных говоров (ТНБ #42. Элина Шапошникова. Южане акают, северяне окают)

• филологическая классификация (ТНБ #5. Сергей Бирюков. Каталог видов и разновидностей поэзии)

• список вариантов абсурдного перевода (ТНБ #43. Аркадий Штыпель. Пе-ре-вод) («с иврита на арбат / с английского на ангельский / с ярославского на казанский»)

• список интерпретаций одной-единственной буквы (ТНБ #19. Ия Кива. Бисер) («К. / Йозеф К. / Ия К. / К.атастрофа / строфа К.»)

В ТНБ-43 представлены почти все виды того, что Жолковский называл «типовыми реестрами», а Белнап — «утилитарными перечнями»: расписания, ресторанные меню, библиотечные каталоги, транспортные, торговые, подарочные списки и так далее. Череда технологических революций в последние полвека значительно расширила этот ассортимент. Теперь стихотворение может мимикрировать под программу телепередач, файловую систему или облако тегов [20]. При этом в глубине оно все еще останется художественным произведением, которому чужда рациональность бытового списка. Многие тексты в антологии ТНБ-43 — это типовые реестры, которые бунтуют против своей «типовой реестровости», своего информационного формата и пытаются, по выражению Семена Слобожана, «нащупать человеческое в статистическом» [21].

3. Антивоенная поэзия, персеверация и списки утрат

Одним из стимулов для составления антологии ТНБ-43, по-видимому, послужило обилие списков в антивоенных стихах. В течение года после 24 февраля появились десятки поэтических текстов, как бы отмеченных персеверацией речи — навязчивыми повторами с небольшими вариациями, перечислениями, которые бесконечно топчутся на месте. В мини-поэме Григория Батрынчи «Человеческие головы» (ТНБ #4), опубликованной в издании ROAR, такой характер безвыходного кошмара приобретает детский ритуал кормления, во время которого бабушка приговаривает, за кого нужно съесть ложечку. Постепенно к папе, маме, жучке и внучке добавляются случайные персонажи, географические локации, политические партии, пока наконец не оказывается, что лирический герой ест кашу за здоровье диктатора:

ложечку за мааааааму

ложечку за пааааапу

ложечку за жууууучку

и за внууууучку

<…>

и за электричество

и за лдпр

и за пиццу

и за аллена гинзберга

и за сталина

и за роботов

и за наших

и за ихних

и за просто так

и за чем-то

и за что-то с чем-то

и за криштиану роналду

и за русь-матушку

и за роллы филадельфия

и за добрые мемы

и за конституцию

и за новопеределкино

и за корнишоны

и за дядюшку адольфа

и за путина

Три стихотворения Александра Скидана из ROAR #4 построены на повторах и воспринимаются как пост-концептуалистские языковые перформансы («ханна арендт читает черные тетради / георг гадамер читает черные тетради / рене шар читает черные тетради…») [22]. Здесь частью вызванной травмой персеверации становится вся история литературы и философии. Многие списочные антивоенные тексты отмечены распадом логических и языковых связей («ты видели, там похоронено наш язык / ты видели, там развевался наш язык…» — Инна Краснопер, ROAR #4) [23]. Лирическим субъектам приходится хвататься за знакомые фразы в поисках опоры («Столица Германии — Берлин. / Столица Италии — Рим…»), но те не выдерживают и сдаются под натиском абсурда («Столица Москвы — Москва. / Столица России — хтонь… — Василь Сафаргалеев, ROAR #2).

Часто к подобным приемам прибегает Дмитрий Герчиков. После начала войны он написал ряд стихотворений, каталогизирующих навязчивые страхи и мучительные вопросы россиян, которые не поддерживают агрессию. Импульсом для сатирического остранения Герчикова служили, среди прочего, ура-патриотические хэштеги («#umri_za_русский_мiр / по карте мир / #umri_za_курс_рубля / курс корабля / #umri_za_бабий_яр / полдневный жар), название книги Светланы Алексиевич («у войны лицо женщины 1963 г. р. / с бантом синяков на шее / у войны лицо ребенка 2010 г. р. / в промокшей рваной куртке») и часто цитируемый риторический вопрос Теодора Адорно («возможен ли освенцим после поэзии… / возможен ли гулаг после прозы… / возможно ли алеппо после критики») [24]. Псевдоопрос Герчикова, вошедший в «Тем не более» («Вы чувствуете, как привыкли к войне?»), устроен сложнее, но по-прежнему обыгрывает культурные шаблоны, наступает на исторические мозоли, вскрывает алогизм российской действительности:

14. Как тебя зовут? Нужное подчеркнуть. Задание может содержать несколько правильных ответов.

15. Какую музыку вы слушаете, когда остаетесь наедине с собой? Нужное обвести.

16. Какую музыку вы считаете идеальной для шумной компании?

17. Как вы считаете, возможна ли высадка человека на другие планеты Солнечной системы в ближайшие 5-10 лет?

18. Вы служили в армии? Да. Нет. Наверное. Скорее нет, чем да. Скорее да, чем нет. Подчеркните.

19. Как вы оцениваете чеченские войны? Нарисуйте.

20. Кто виноват в бесланской трагедии? Нарисуйте.

21. Испытываете ли вы угрызения совести, когда посещаете кафе, магазины, музеи, концертные залы, клубы? <…>

Антивоенные стихи с навязчивыми повторами высвечивают «антинарративность» списка, которую подчеркивает Роберт Белнап [25]. По его мысли, списки вторгаются в повествование и ставят его на паузу. Ссылаясь на лингвиста Фрэнсиса Спаффорда, Белнап говорит о вертикальности списка, противостоящей горизонтальному течению нарратива. Вторжение перечня в художественный текст как будто отзывается эхом на военное вторжение, а прерывание нарратива (лирического высказывания) — на прерывание мирного времени.

Еще один аспект поэтики списков, ставший актуальным в 2022 году, — это стремление с помощью поэтической инвентаризации сохранить память о довоенной жизни. Жолковский называет такую формальную разновидность «списком утрат». В качестве образца он приводит стихотворение Михаила Кузмина, написанное в 1922 году. В тексте, известном по первой строчке («“А это — хулиганская”, — сказала…»), встречаются краткие списки губерний, местных святынь, петербургских торговых домов, природных богатств и примет дореволюционного быта. Попутно рефлексируются психологические причины обращения к списочной технике и ненадежность, эфемерность перечней:

…И я решил,

Мне было подсказано:

Взять старую географию России

И перечислить

(Всякий перечень гипнотизирует

И уносит воображение в необъятное)

Все губернии, города,

Села и веси,

Какими сохранила их

Русская память.

Костромская, Ярославская,

Нижегородская, Казанская,

Владимирская, Московская,

Смоленская, Псковская.

Спустя сто лет русская поэзия снова обратилась к «спискам утрат». В антологии «Тем не более» за этот жанр отвечает, в том числе, текст Романа Осминкина (ТНБ #31), написанный им в вынужденной эмиграции осенью 2022 года [26]:

никогда не вернутся кэти чухров в кедах играющая на пустом ведре и поющая мегрельские песни

не вернется кирилл медведев с бородой и гитарой поющий «без любви ничего не получится без любви революция ссучится»

не вернутся маша чехонадских и леша пензин молодые теоретики прекарности и освобождения сна от капиталистической сверхэксплуатации

не вернется коля олейников с горящими глазами и взъерошенными волосами кричащий антифашистскую «люсю павлюченко»

не вернется александр скидан

не вернутся дима виленский и оля цапля

не вернется дима голынко

не вернется дмитрий пригов <…>

Подборка, из которой взято стихотворение, — это, конечно, нечто гораздо большее, чем просто перебор ностальгических четок. Она содержит хронику побега автора с семьей из Петербурга в Турцию, документирует его борьбу с тревогой и депрессией с помощью дневниковых практик.

Как и Герчиков, после 24 февраля Осминкин не раз выворачивал наизнанку культурные и речевые шаблоны в собственных поэтических персеверациях («советский пломбир не виноват в голодоморе. гагарин не виноват в чернобыле. лебединое озеро не виновато в повороте сибирских рек…»), правда, такие коллажи из повторов он составлял и раньше, задолго до полномасштабной войны (2015 год: «пока они решают судьбы мира / мы из постели выползти решаем / пока они решают судьбы мира / мы второпях позавтракать решаем») [27].

Другой пример списка утрат из «Тем не более» — поэтическая «фотогалерея» Еганы Джаббаровой (ТНБ #13):

и бывают дни, когда тоска становится большой большой

упирается внутрь живота, плеч и головы,

растекается вместо крови

останавливает время и поворачивает вспять

смотреть на воспоминания целый день:

фотография со свадьбы

фотография в лесу

фотография на берегу водоема

фотография на нашей кухне

фотография в Икее

фотография с предыдущего переезда

фотография твоего дня рождения, где у нас дреды,

фотография во время ковида в парке

фотография из стамбульской квартиры

фотография с ипподрома

фотография с поэтического фестиваля в Челябинске

фотография с картинга

фотография, где мы плаваем в лодке,

фотография со стамбульского парома,

фотография с дачи

в этом году у нас нет ни одной совместной фотографии.

Наконец, показательное преломление списочной поэтики происходит в антивоенной подборке Антона Очирова «Россия здесь навсегда», не вошедшей в ТНБ-43. Публикация датирована декабрем 2022 года и имеет подзаголовок «свидетельства для криокапсулы» [28]. В седьмом отрывке читаем:

Москва, захожу в лифт,

а перед дверями его распечатка:

«сбор помощи

мобилизованным жителям района С.»,

и там список того, что именно необходимо:

— носки

— трусы

— шапки

— перчатки

— бритвы

— шампуни

— парацетамол

— средства от поноса

и прочее.

Этот список документален и служит приметой времени — тем самым «свидетельством для криокапсулы». Он же дает повод для того, чтобы отвлечься от опыта и дать волю фантазии (Кузмин: «всякий перечень гипнотизирует»). Зайдя в лифт и начав поездку, лирический герой Очирова рассуждает о мобилизации, экономике, государственном обмане, но постепенно его мысли подчиняются убаюкивающему ритму, и пункты списка становятся чем-то иным:

Лифт поднимается

и останавливается на этажах:

— батарейки

— перчатки

— охотничьи спички

— кружки металлические

— перекись водорода

— обезболивающее

— бинты

— жгут

Вертикаль списка, прерывающая горизонталь нарратива, здесь показана наглядно: как движение лифта в шахте. Подтверждается и представление Жолковского о том, что в списках документальность приобретает черты виртуальности, чистая информативность — текстуализируется, а «деловая идентификация лиц и предметов оборачивается коллекцией экзотических наименований» [29].

4. Щит Ахилла из слюды и канареек: космическая модель Алесандра Анашевича

Под номером два в антологии «Тем не более» идет стихотворение Александра Анашевича, взятое из сборника «Столько ловушек» (Арго-риск, 1997). С его помощью я хочу проиллюстрировать один из возможных подходов к интересующей нас теме, а именно «космологическое» прочтение списка: попытку воспринимать его как современный щит Ахилла, кодирующий в себе модель мироздания.

Текст Анашевича начинается так:

Кусочки слюды, кисти, безмозглые канарейки, астральный прогноз, твой полоумный учитель,

сгоревший магнитофон, использованные батарейки, китайские шахматы, гигантский увеличитель.

В этом — по видимости, хаотическом — списке происходит логический слом, столкновение не связанных друг с другом предметов, реалий, животных и людей. Однако в следующих строках беспорядочный перечень получает видимость порядка, объяснение и «сюжетную» разработку:

Все это будет смято, исковеркано, спрятано, никому не достанется, истлеет, испортится

твое богатство, трубочистка, девочка неопрятная, пчелка, маленькая художница.

Или все пойдет с молотка, раздадут детям и нищим, статуям, собакам, земноводным, крысам.

Станет мелким, упадочным, лишним, бесцветным камнем, зернышком риса.

Фразы со множеством однородных членов предлагают веер возможностей. Они очерчивают пространство альтернатив (как для персонажей, так и для читателя), а вместе с ним утверждают некую геометрию жизни и мира. Вероятно, взгляд Анашевича можно назвать мрачным, и маршруты, открытые перед адресатом лирического героя, — это варианты забвения и распада. Парадоксально, что «энтропийное» содержание упаковано в «негэнтропийную» форму: какой-то вариант порядка нам все–таки предлагается, в том числе, через синтаксис. Это подкреплено и финалом стихотворения, где обрисован уже не пассивный, а активный процесс упорядочивания. Вместе с ним в «сюжете» намечается позитивный поворот (с той оговоркой, что справедливость и космический баланс восстанавливаются лишь в посмертии):

Но я не дам тебя, милая, в обиду. Разложу твои драгоценности по карманам.

Вооружусь стрелами, золотой бритвой, прикинусь алкоголиком, наркоманом.

Я заберу все с собой на небо. На небо, на небесные именины,

где голуби, шарики из хлеба, вперемешку с шариками из глины.

Согласно Гомеру, щит Ахилла содержал изображение всех сторон древнегреческой жизни (города и народы, бытовые сцены, ритуалы, сражения). Доспех заключал в себе модель мироздания в виде концентрических кругов, с колесницей Гелиоса в центре. Описание Щита Ахилла в 18-й песни «Илиады» — это еще один классический пример литературного перечня наравне со списком кораблей. Между ними есть принципиальное различие, которое Умберто Эко в книге «Vertigo» предлагал использовать для разделения всех литературных списков на два класса. Первый, восходящий к щиту Ахилла, можно назвать «все включено»: он замкнут и гармоничен. Второй, вдохновленный списком кораблей, воплощает поэтику «и так далее», он открыт и незавершен. Стихотворение Александра Анашевича примечательно тем, что начинается как список кораблей (элементы перечисления можно добавлять до бесконечности: «и так далее»), но завершается как щит Ахилла (нам предлагается законченная космологическая модель, пусть и описанная эллиптически: «все включено»).

Если верно, что в рассмотренном тексте спрятан некоторый способ упорядочивания хаоса — схема частной истории и истории вообще, «паспорт объекта» под названием «мир», — то как выглядит такая модель? К несчастью, попытка ее наивного выражения приведет нас к старой школьной забаве «что хотел сказать автор». Стихотворение предлагает такую модель мира, которую нельзя выразить иначе, чем с помощью этого стихотворения. Тем не менее, в процессе рецепции поэтического текста, его «перевода» на язык опыта каждого отдельного читателя, подобные краткие пересказы необходимы. Про десятистишие Анашевича, например, мы могли бы сказать, что «несущей стеной» его мироздания оказывается адресность бытия. (В других стихотворениях цикла «Испанский сапожок» из того же сборника часто используются глагольные формы второго лица, и в целом, для Анашевича подобные обращения не редкость.) Обитатель такого мира обречен — во всем, кроме надежды на контакт с другими обреченными обитателями, на то, что современники или потомки разложат его «драгоценности по карманам» [30].

Это что касается содержательной стороны стихотворения, но есть еще и формальные свойства. Щит Ахилла, выкованный воронежским поэтом в конце 90-х годов двадцатого века из кусочков слюды и безмозглых канареек, имеет не круглую, а прямоугольную форму, оно написано акцентным стихом, у него десять строк с цезурами, женские рифмы и другие характерные черты. Изучая, как стихотворение функционирует, как оно встраивается в более широкий контекст цикла, сборника, корпуса текстов или литературного ландшафта 1990-х годов, мы могли бы продолжить реконструкцию «космической модели» в других масштабах. Стихотворение — всегда-уже список собственных структурных особенностей и в этом плане напоминает щит Ахилла. Однако в то же время оно стремится к потенциализации всех актуальностей, растворению жестких границ и превращению в никогда не законченный список кораблей.

Примечания

[1] Андреюшкина, Т.Н. Барочная инвентаризация мира в немецкой поэзии: движение по вертикали // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. Филологические науки. 2016. № 3. Т. 1. — С. 5-15.

[2] См., например, сонет-перечисление Джорджа Герберта «Молитва» из книги «Храм» (1633). Роберт Белнап разбирает этот текст в книге «Список»: Belknap, R. The List: The Uses and Pleasures of Cataloguing. Yale University Press, 2004. — P. 45-47.

[3] Андреюшкина Т.Н. Жанровая вариативность стихотворения-каталога в поэзии И.В. Гете // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. 2017. №3. С. 7-14.

[4] Белнап посвящает Уитмену отдельную главу своего исследования о списках: Belknap, R. Op. cit., p. 81-123.

[5] Пинковский, В.И. Поэзия французского сюрреализма : проблема жанра. — Магадан: Кордис, 2007. — 342 с. Автореферат доступен по адресу http://20v-euro-lit.niv.ru/20v-euro-lit/articles-franciya/pinkovskij-poeziya-francuzskogo-syurrealizma.htm (эта и все другие ссылки проверены 27.06.2023). «Литании» также напоминают о термине «литании Латура» из объектно-ориентированной философии: им обозначают списки не связанных друг с другом объектов, призванные продемонстрировать идеи плоской онтографии, равенства человеческих и нечеловеческих акторов (см. Bogost, I. Alien phenomenology. University of Minnesota Press, 2012. P. 38-58). Никита Сунгатов применил определение «литании Латура» к поэмам Дмитрия Голынко (см. http://kultinfo.ru/novosti/3454/).

[6] Андреюшкина Т.Н. Жанровая вариативность стихотворения-каталога в поэзии И.В. Гете // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. 2017. №3. С. 7.

[7] Spufford, Francis. The Chatto Book of Cabbages and Kings: Lists in Literature. London: Chatto & Windus, 1989. — 320 p.

[8] Belknap, R. The List: The Uses and Pleasures of Cataloguing. Yale University Press, 2004. — 272 p.

[9]. Эко, Умберто. Vertigo: круговорот образов, понятий, предметов; перевод с итал. — М.: слово/slovo, 2009. — 408 c. Выходом книги сопровождалась выставка в Лувре «La Vertige de la liste» («Головокружение от списка»).

[10] Жолковский А.К. Il catalogo è questo… (К поэтике списков) // Жолковский А.К. Поэтика за чайным столом и другие разборы: сборник статей. — М.: Новое литературное обозрение, 2014. — С. 585-666. В сильно сокращенном виде статья была опубликована в журнале «Звезда»: Жолковский, А.К. Каталоги // Звезда. 2014. №6. URL: https://magazines.gorky.media/zvezda/2014/6/katalogi.html. Еще один ценный, но труднодоступный источник — англоязычная статья Станислава Швабрина о каталогах в поэзии Михаила Кузмина: Shvabrin, Stanislav. The Burden of Memory: Mikhail Kusmin as Catalog Poet // The many Facets of Mikhail Kusmin: A Miscellany / Ed. Lada Panova. — Bloomington, 2011. — P. 3-25.

[11] Антология и ее составители вымышлены автором данного текста. Входящие в состав антологии стихотворения реальны.

[12] Источники текстов указаны внутри файлов. Некоторые стихотворения взяты из телеграм-каналов, которые затем перешли в закрытый режим. Если в хранилище попал текст, который его автор или авторка не хотел (а) обнародовать, пожалуйста, напишите мне на voytovsky@bk.ru.

[13] Ранний пример подобного жанра — это «оглавление» гомеровской «Илиады», составленное греческим грамматиком Стефаном. Пункты в нем идут от Альфы до Омеги и передают краткое содержание эпоса в 24 гекзаметрах. См. Гигин. Мифы. СПб.: Алетейя, 2000. URL: https://www.annales.info/ant_lit/gigin/homer_ind.htm.

[14] По мнению Луиса Милича, автора книги 1969 года «Stylists on Style», которого цитирует Белнап (op. cit., p. 42), в кратчайшем списке должно быть четыре пункта, иначе мы имеем дело с риторической фигурой триколон («пришел, увидел, победил»).

[15] Жолковский. Указ. соч., с. 591.

[16] Жолковский пишет по этому поводу (выделение авторское): «Принято различать собственно списки и более распространенные, так сказать, аннотированные каталоги. Важно также отделить собственно перечни от остальных перечислительных конструкций, широко применяемых в поэзии и прозе. Для „настоящих“ литературных каталогов характерны: четкая установка на исчислимость, исчерпание всего набора; присутствие числительных и имен собственных; упоминание о письменной или иной фиксации списка; подчеркивание его вербальности, роли как „текста в тексте“; его диалогическая подача, подчеркивающая его статус социального документа» [Там же]. Многие тексты из ТНБ-43 не удовлетворяют строгим критериям литературных каталогов, правда, и сам Жолковский берет здесь «настоящие» в кавычки. Вероятно, более плодотворным будет рассмотрение стихотворений-списков в широком смысле — как произведений, в форме которых так или иначе отразились способы упорядоченной организации информации.

[17] Максим Бородин. Омлет — 25 р. (Дети Ра, 10, 2006, https://magazines.gorky.media/ra/2006/10/nikto-ne-znaet-kak-projti.html)

Андрей Черкасов. |объявление, кем-то оставленное и прочитанное| (Урал, 2010, 4, https://magazines.gorky.media/ural/2010/4/stihi-1661.html)

Андрей Жданов. Планы на утро (https://t.me/stihooe/269)

Михаил Куртов. Проектный метарусский календарь на 2022—2040 гг. (Куртов, М. Конституция Метароссии. — Асебия, 2020. — С. 72-73.)

Дарья Суздалова. График театральной труппы карлиц-передвижниц на майские праздники (Флаги 10, https://flagi.media/page/3/online_issue/15)

Еще один примечательный список, не упомянутый в «Тем не более», — это эксперимент Ники Скандиаки «на нашу станцию прошлого подошел страх…» (Артикуляция 5) в виде расписания поездов, причем строки вписаны в ячейки таблицы. См. http://articulationproject.net/2428.

[18] Вячеслав Крыжановский. «Демоны Венесуэлы» (Артикуляция #11). Коллекции заголовков — аттракцион, нередко встречающийся в современной поэзии. См., например, подборку Ники Скандиаки «Руины моря» (TextOnly #15, http://textonly.ru/self/?issue=15&article=5708), стихотворение Дмитрия Герчикова «Президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану стало хорошо во время прямого эфира» (https://t.me/denvremeni/123) или телеграм-канал Льва Рубинштейна (http://t.me/lrubinstein/642).

[19] Гликерий Улунов. «Полный перечень официальных гимнов Российской Федерации, составленных на все юридически и культурно значимые случаи». (Старый адрес этого текста: https://t.me/nuamozhetluchshenastya/17. По состоянию на 27.06.2023 канал закрыт автором.) Этот цикл включает в себя, в том числе, гимны «на случай грустной свадьбы в областном центре», «на случай смерти, причину которой скрывают родственники» и «на случай пробуждения друга, чьё нахождение в коме длилось с 1991 года».

[20] Павел Банников. Переключаю каналы (фрагмент цикла «Адвент-Календарь 2017») https://www.kastopravda.ru/verse/pogoda/advent2017.html?ysclid=ljh0so8yz947335437

Максим Бородин. Зеленый чай в два часа ночи… («Дети Ра», 10, 2006) https://magazines.gorky.media/ra/2006/10/nikto-ne-znaet-kak-projti.html

Евгения Суслова. Доступ («Цирк “Олимп”+TV», 35 (68), 2021) https://www.cirkolimp-tv.ru/articles/960/dostup

[21] Раздел мог бы быть дополнен обсуждением метасписков, то есть «списков списков». Уже отмечалось, что к этому жанру, с некоторой натяжкой, относится «Соляной столб» Ростислава Амелина (ТНБ #1). Кроме того, вид списка списков принимает стихотворение Максима Дремова (ТНБ #15): «Список кинопостеров, изображающих пытки над / людьми, список фруктов, запрещённых к перевоз- / ке международными авиалиниями…». Будучи списком поэтических списков, антология «Тем не более» напоминает одну из тех старинных голландских картин, на которых изображались целые картинные галереи (например, «Эрцгерцог Леопольд Вильгельм в своей галерее в Брюсселе» Давида Тенирса младшего — полотно, ставшее иллюстрацией для этой статьи). Мне представляется, что составление подобной «вавилонской матрёшки» выглядит вполне органично в культуре, пережившей информационный взрыв и ежедневно сталкивающейся с информационными перегрузками. Создателей ТНБ-43 можно назвать акселерационистами от литературы: вместо того, чтобы сдерживать напор текстуального перепроизводства, они выкручивают кран на максимум и дают волю своей инфо (нарко)мании — с целью привести всю систему к зависанию и вызвать культурную перезагрузку.

[22] Целиком стихотворения Александра Скидана можно прочитать здесь: https://roar-review.com/ROAR-00c2004b06604db2a4b9a2da4d338c26?p=92f82325e98642e5a7dfa5b8f627f7c6&pm=c. Еще одна антивоенная подборка со списочными текстами выходила у Скидана в апреле 2022 года в «Цирк “Олимп”+TV» № 37 (70) (https://www.cirkolimp-tv.ru/articles/1093/pozdno).

[23] Мне доводилось писать о (после)военном распаде языка в статье «Пробуждение буквы» (https://syg.ma/@voytovsky/probuzhdieniie-bukvy-ekspierimientalnaia-poeziia-i-poslievoiennyi-raspad-iazyka), хотя спустя почти год многие тезисы следовало бы доработать.

[24] Тексты взяты из телеграм-канала Дмитрия Герчикова: https://t.me/denvremeni/8, https://t.me/denvremeni/55, https://t.me/denvremeni/33. Герчиков создавал тексты и в других списочных жанрах, от календаря до резюме. Не так давно его репертуар пополнился пародией на телефонный справочник, вернее, приложение «Контакты» в смартфоне (https://t.me/denvremeni/137).

[25] Belknap, R. The List: The Uses and Pleasures of Cataloguing. Yale University Press, 2004. — P. 32.

[26] Роман Осминкин. дневники Р.О. Осень в Измире /скроллить снизу вверх/ (https://syg.ma/@roman-osminkin/dnievniki-ro-osien-sliesh-22-sliesh-skrollit-snizu-vvierkh-sliesh)

[27] Тексты взяты из телеграм-канала Романа Осминкина: https://t.me/Romochka_Osminkin/858, https://t.me/Romochka_Osminkin/1059

[28] Антон Очиров. Россия здесь навсегда (свидетельства для криокапсулы): https://polutona.ru/?show=1222231135

[29] Жолковский. Указ. соч., с. 591.

[30] Космос Анашевича (если дать волю фантазии) строится на межпланетной эксгумации: цивилизация прибывает на планету, раскапывает свидетельства существования предыдущей цивилизации, то, что осталось от ее представителей, неосторожно вступает в контакт с трупным ядом и, погибая от него (как вещий Олег от змеи в черепе коня), само становится новым культурным слоем в археологическом бутерброде. При этом археологи понимают, что повторили / отрепетировали судьбу сотен и тысяч предшественников и последователей в прошлом и будущем. Мелкие находки в этом футуроархеологическом марафоне служат таким же «пропуском» в мир других существ, как и грандиозные постройки: каждый «шарик из хлеба» хранит в себе тепло «шарика из глины» (то есть человека). Возможно, в процессе уточнения этой модели мы бы неизбежно пришли к специфике русской литературы с ее подпольной достоевщин (к)ой, просвечивающей сквозь все космологические чертежи наподобие водяных знаков: ориентация на откровение, с мясом вырванное у мира и самого себя.