9 октября.

9:24

Проснулся. Вчера был отличный день без телефона. Жаль что в конце дня сорвался под пиво и покурил. С Кириллом и Катей бродили по кладбищу в районе Земун, такой крошечный островок Австро-Венгрии в современности. Как будто ненастоящее. Ни одного еврейского надгробия не нашли, хотя, в интернете сказано что они там должны быть. Очень зеленый район, иногда я останавливаюсь посреди ходьбы оглядываюсь и понимаю что нахожусь в чем-то вроде Москвы и Стамбула, как если бы их смешали в миксере, а по пути добавляли другие знакомые мне места.

Возле остановки в Земуне мы с Кириллом замерли увидев место которое очень напоминает околоток между Динамо и Савеловской, где мы однажды бродили в марте прошлого года. Такая постоянная бегущая и бьющая по пяткам Москва, она не вымывается из моей жизни. Прошли одиннадцать километров. Берег Дуная: серая вода и низкое металическое небо, страшный ветер от которого причёска приходит в ужас. Очень много людей в лица которых я засматриваюсь, чтобы понять как выглядят сербы, влюбляют в себя. Были в гостях у Степана Казарьяна и пили ракию с панорамным видом на Дунай и всевозможные вывески на сербском, от которых приходишь в восторг. Здесь ужасно дешевый канабис, и очень злобный. Иван говорит что возможно в Албании ее опрыскивают ацетоном или растворителем. Меня совсем не удивило, в Сибири так делали даже мои одноклассники, они вываривали кусты в растворителе, чтобы усилить эффект. Это называлось «химка». Очень романтично нашел возле дома Ивана пиццерию, пока пьяный брел от Степана. Называется «Буцко», завтракаю ей сейчас и сердце радуется.

14:37

В Москве время и люди бегут со страшной силой. Недаром существует книжка «Очередь», недаром каждого россиянина толкали в очереди. Я слышал о нерасторопности местных в Белграде, а сегодня в салоне связи после того как я оформил сим-карту, еще долго искал как ее включить (оказалось она включается самостоятельно) и пытался дать понять невербальное сотруднице, что я ничего не понимаю. Она молча и спокойно стояла передо мной. За мной громоздилась очередь и по спине уже начинал бежать пот. В Грузии, меня бы уже спросили — «Anything else?», а здесь нет. Это называется полако. Кажется что это невозможно перевести ни на один язык мира — полако это не торопись, но глобально. Мир никуда не убежит. Вот и здесь, никто в очереди не напрягся, все спокойно ждали и смотрели в разные стороны, а сотрудница салона с улыбкой смотрела на меня, в ожидании моего следующего действия.

10 октября

Сижу в месте под названием Заокрет. Уже завтра начнётся фестиваль. Два дня болтался по городу и активно тратил деньги на бессмысленные: алкоголь и еду. Очень нравится местная кухня. Пока что не было гастрономических разочарований. Очень понравилось название бульвара Деспота Стефана. Оказывается Иван ведет переписку с Бренером. У него в Швейцарии нет паспорта, он живет со своей подругой где придется, не ведет никаких интернет связей кроме имейла и постоянно пишет. На вопросы как у него дела, отвечает что дел у него нет — катается на велосипеде и пишет стихи.

Я часто ловлю себя на чувстве что понимаю его — читая его последнее интервью я чувствовал это очень яркое понимание: моя работа это мое искусство, мои рисунки, мои буквы в заметках, видео которые я склеиваю в приложениях в бесплатный период без подписки.

А остальное: все эти шарашкины конторы, подработки и поиски каких-то копеек, это то что никак не определяет меня и не дает обо мне никакого понимания, но увы я вынужден — ибо не знаю, как иначе поесть завтра — поддерживать этот миф ремесленника. Я подобно Бренеру хочу выдумать и дальше, в 25-45-65 лет мифы для себя, о себе, обо всем что станет интересно. Хочу кататься на велосипеде и писать стихи, и плевать на паспорта, пути успеха, окна возможности и нетворкинг. Иван дал мне книгу «Бздящие народы» и она чуть-чуть потеснит Джармена.

— Я устал от институционального искусства… — сказал Иван

А я не знаю, устал ли? Я часто думаю что постоянно упускаю мимо себя очень много важного и интересного, лечу мимо нужных контекстов и людей, их творчества и мыслей. А потом вспоминаю Бренера и понимаю, что кажется, делаю все правильно, потому что не тороплюсь.

На улице пасмурно. Небо снова низкое и серое. Я иду по городу, всматриваюсь в него, бью себя по ногам и заставляю не смотреть в телефон, нужно понять хочу ли я сюда, хочу ли я вернуться назад, чего я хочу? Ответят ли мне волонтеры Адель и Татьяна позовут ли во Францию. Все спрашивают чего я там забыл. Мне хочется ругаться с людьми, доказать всем что-то. Но потом наступает утро, уже совершенно ничего не хочется!

11 октября.

13:38

Сегодня первый день фестиваля. Иван показывает мне лайв-концерт Оргазм Нострадамуса в 1997 году на Дне Города в Улан Удэ. У меня осталось 300 долларов. Двести я планирую отдать Ивану когда он решит, смогу ли остаться на месяц в его квартире или нет. Три дня понемногу курил сигареты, а до этого не курил недели две. Ни за что не могу взяться, сижу и кручу в голове разные идеи и планы, но ни за что не могу взяться. Очень контрастное состояние после Тбилиси, где я достаточно продуктивно работал над проектами. И записывать забываю, как говорил Кирилл — в дневнике часто упускаешь самое важное, не рассказываешь ничего волнительного: перечисляешь бытовые неурядицы, рутину. Завтракал китайской едой из коробки, сложно идентифицировать что это — просто овощи с мясом под ушатом кислого соуса. Надпись на коробке «Stari Hong-Kong», каламбур.

13 октября.

Пишем с Николой сценарий. Каждый день тут кажется прекрасным побегом в родной и понятный ритм. Сегодня я садился в такси к албанскому парню чтобы купить травы. Ощущение что попал в кинофильм. Два дня хожу в страхе что все будет ужасно. Когда мне было шестнадцать, мой тогдашний приятель с секции по вольной борьбе приехал в гости со своей подругой. мы выпили, а потом они занимались сексом на кровати моих родителей, пока я листал газеты в соседней комнате и боялся потревожить их. Вот такой страх я испытываю, страх потревожить себя, в данном случае. Я снова хочу, очень сильно хочу играть музыку, кажется безумно важно жить в месте где вокруг культура живой музыки, сцены, цех.

Новый Белград. Я испугался от странного ощущения дома, когда оказался посреди 62-го блока, и мы долго шли с Катей вперед изучая их, один на другой похожие, странные и жуткие местами брутальные коробки для жилья.

Желтые квадраты Нового Белграда

Здесь часто я ловлю себя в пейзаже

И между блоками я ловлю жирафа

Начерченного солнцем

на передних башнях

Играет музыка. И пальцами считая этажи

В записной книжке оставленная надпись

Музей африканского искусства

1908# и Симоновић на пятом этаже

А у меня нет дел. Я гуляю по городу, слушаю музыку и пишу стишки. Купил табак. Он намного дешевле обычных сигарет. Читаю Гиппиус, 1911–1915 год. Попался стишок о Белграде.

Он до сих пор тревожит мои сны…


Он символ детства, тайного мечтанья,


И сказочной, далекой старины,


И — близкого еще воспоминанья.

О, эта память о недавних днях!


Какая в ней печальная отрада!


Дым золотой за Савой, на холмах,


И нежный облик милого Белграда.

А мне наоборот хочется уничтожить рифму, когда я думаю об этом месте. В Гришиной книге показалась интересной надпись: »Я в тебя влюбился» — говорит один человек другому, и гетеро сажает их на рельсы». А я уже давно иду вдоль узкоколейки. Ракию нужно пить маленькими глотками, она легкая и фруктовая. Если пить только ракию, не смешивая — голова не будет болеть.

Здесь всюду можно курить. Говорят это вторая в мире страна по раку легких. Внезапно поймал себя на том что хочу убежать от толпы. Танцующие люди раздражают, хочется всем дать подножку! Толпа для меня бездушна и агрессивна. Одиноко.

— Южный Гоа, говорит Кирилл, это когда ты ешь карри, смотришь крикет с пенсами из Англии

Таксист цокает языком.

14 октября

Утром после пробуждения получил сообщение о том что я дал тому албанцу фальшивые 50 долларов. Испугался, но кажется не подал виду. Он требует вернуть ему деньги в динарах. Я пытался сказать ему, что выданные мне в центральной «менячнице» доллары являются настоящими. В первые минуты страха занял у Ивана тот полтинник что дал ему сам лично день назад. Успешно обменял его в соседнем квартале и вернул Ивану. Погряз в апатии и страхе, неустанно курил марихуану. Иван пытался подарить мне эти динары, а я хотел погрузиться в тьму. Случилось полноценное кино.

— Hey, bro, idk, what do you want?

— it’s Serbia, everything possible here

— And?

— I want to you give me 5k dinars, bro

Кирилл с Катей дали мне денег. Чувствовал себя ужасно, потому что живу в яме, а они вынуждены помогать мне каждый раз.

Сложно радоваться городу в такой ситуации, но я радовался и мял пятки греясь на балконном солнце. Мне снятся встречи с Егором и я в них постоянно ошибаюсь в словах и говорю вещи которые ее отворачивают от меня. Прямо сейчас ко мне подошел парень и начал болтать со мной, спрашивать в какой я играю группе. До этого он был на сцене, фронтменом группы «Lufthansa». Я спросил знает ли он такой проект «стој, после» и он оказался его автором. Мы скурили с ним косяк и мило поболтали. Странно что я нашел эту группу случайно в день покупки билета в Белград. А теперь мы знакомы. Мир такой большой и такой крохотный.