Этой весной на просторах интернета появилось несколько до боли знакомых по содержанию видео: съемка с дрона, расчеловечивание, убийство. Отличие в том, что выложили их не в сомнительном телеграм-канале, а на Netflix. Судя по всему, популярность сериала «Переходный возраст» — чистая случайность: да, он актуальный, но не модный, не многобюджетный, он очень локальный и очень английский. Вполне возможно, что уже через пару лет о нем будут говорить: «тот сериал, снятый одним дублем, ну там ребенок еще убил, как его?». Однако случайности на самом деле — это скрытые закономерности. И если мы допускаем, что кинематограф — это зеркало, отражающее общество, то в этих четырёх небольших кусочках мы можем разглядеть что-то очень важное.

В этом сериале все постоянно срываются и делают это с завораживающим актерским мастерством. Особенно главный герой: эта тетка пристала со своими вопросами — переверну стол и наору на неё; девочка отказала? да ещё так грубо? — пырну ножом — семь раз — в мои тринадцать уже хватит и сил и духа. Почему это произошло? Почему Джейми (Оуэн Купер) убил? Следователь (Эшли Уолтерс) ищет мотив. Зритель ищет мотив. Дети убивают друг друга! Что же это такое в конце концов? Может что-то в школе? Но, оказывается, школа как школа: буллинг и половое созревание. А, вот и друзья, такие же как Джейми. Один из них даже с собой нож постоянно носит. Но убил не он. Убил другой. Что с ним не так? Надо с ним поговорить. И психолог (Эрин Доэрти) в течение целого часа пытается понять понимание понимания, демонстрируя, как люди научились искусно резать души друг друга будто скальпелем. Что осталось от этого разговора? Только шок и надкусанный сэндвич. Но что-то там было про отца, что-то там с семьей. Ну, конечно! Все дело в семье. И в финальной серии нам показывают прекрасную семью. У папы (Стивен Грэм) день рождения. Вместе с женой и дочкой они едут в своем вэне и обсуждают планы на день: плотный завтрак (брррекфаст), потом надо помыть машину, а затем в кино и огромный пакет попкорна. Он хороший отец, у них хорошая семья. Все это убийство — просто недоразумение. С Джейми все в порядке. Он такой же, как остальные дети — он не мог убить — мог наорать, накричать, даже ударить, но не убить. Скоро его отпустят. Но в день рождения отца Джейми дарит ему чистосердечное признание. Сострадания в «Переходном возрасте» не так много, и его тут можно найти только в семье. Здесь дом это убежище, а не пыточная. Только двери в него уже выбиты ручным тараном. Мы уже так привыкли к тому, что фигура отца демонизирована, а семья не защищает и только травмирует. Здесь это не так, за что создателям (Джек Торн и Стивен Грэм) огромное спасибо. И эти дети сотканы не из травм, а из любви. И даже это не помогло.

Но если дело не вот в этом всём, то в чём? И зачем вся эта замудренная съемка одним дублем? Как это часто бывает в случае хорошего кино, а «Переходный возраст» это хорошее кино, ответы на содержательные вопросы кроются в формальных решениях. Форма, выбранная создателями, очень точно совпала с содержанием. А содержание здесь тупо и глухо, как яростный крик — это аффект. Ещё Михаил Ямпольский больше десяти лет назад вывел этот образ в современном кино — аффективный человек. Он связывал его с выпадением из истории и времени. Действительно, время до недавних событий как будто и не текло особо, как и в первые пару минут сериала: пара полицейских ранним скучным утром в каком-то типичном британском пригороде обсуждают семейные неурядицы. Камера плавно следует за героями. Но скоро она сорвется, потому что им надо ехать выбивать ту самую дверь. И больше камера не остановится. Когда пропадает время, пропадает и память, а вместе с ней — взаимосвязи и любые правила. И вдруг в этой пустоте, на какой-то парковке, появляется крик, ребенка трясет, и он бьет ножом, потом ещё раз, ещё раз, ещё, ещё, ещё, ещё — семь раз. Когда-то времени не было, теперь его так много, что мы за ним не успеваем. Не успеваем сесть и разобраться, сесть и поговорить. С переговорами вообще как-то не очень в последнее время. Ведь нам надо бежать, кричать, бить, рыдать. Если человек заключается в том мгновении между раздражителем и реакцией — в этом промежутке, где рождается разум и свобода, то сейчас время бежит так быстро, что на этом мгновении оно просто не останавливается. У нас так много дел, так много событий, так много всего, что на человечность времени уже не остается.

Человека трясет — а камеру? О, нет. Вот она здесь спокойна. Камера это обжигающе-холодный, металлический свидетель с проводами и линзами внутри. Даже когда она в руках, и её точные плавные движения могут быть испорчены вот этой человеческой природой, это не проблема, ведь у нас есть стэдикам. Так сразу и не скажешь: это камера следует за персонажами, или она вынуждает идти их туда, куда ей нужно? Эта камера манипулятивна. В её кадре человек зажат, свободы там мало. Стивен Грэм в интервью Variety отвечал, что под способ съемки переписывался весь сценарий. Камера контролирует и всю историю. Это и есть точка совпадения современного героя и формы, в которую он заточен. Камера не отвяжется, и кадр не сменится. Одна серия, один дубль, один кадр, о рамки которого бьется человек. 

Отсутствие монтажа в кино влечёт за собой отсутствие синтаксиса. Мы больше не ставим знаки препинания мы вообще больше не формулируем мы не связываем факты в цепочку смыслов мы просто их кричим одним дублем один раз на остальное нет времени нам ещё бежать кричать бить рыдать.

Наш телеграм-канал: https://t.me/zerkaltce