«Сигма» в последнее время стала моим настольным чтивом, сопровождающим в минуты радости и горя, что, по правде говоря, очень даже неплохо. А значит, дабы ответить создателям проекта взаимностью и за качественный контент отблагодарить убогим пиаром, сошлюсь на одну из недавних статей — «Казнить и показывать».

Сколько же там милых сердцу аналогий и веселящих это бестрепетное сердце рек кровищи… А я никак не могу обойтись без апелляции к ассоциативному мышлению, свойственному женской натуре:

1. «Казалось бы весь ужас в том, что «человек наверняка знает, что умрет», как говорил Достоевский устами Мышкина, описывая казнь в Лионе. Приговоренному к эшафоту противопоставляется человек убегающий от разбойников. У второго до последнего есть надежда сохранить жизнь, у казнимого — нет. Но так ли это?»

Надежда сохранить жизнь, не покидающая обреченного до самого финала, известна нам с библейских времен:

«Страшно разгневался Шмуэль, узнав о непослушании Саула. Придя к царю, он потребовал: «Приведите ко мне Агага, царя амаликитского. И подошел к нему Агаг дрожащий, и сказал Агаг: конечно горечь смерти миновалась? Но Шмуэль сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Шмуэль Агага пред Господом в Галгале».

[Книга Шмуэля]

2. «В Англии казнили по понедельникам. Во всех театрах мира этот день недели традиционно выходной. Трагедии Шекспира не могли конкурировать с театром казни.»

Понедельник конвенционально соотносится с сефирой גבורה («гвура» — строгость, суровость). Все, что связано с войной, судом, воздаянием, справедливостью, наказанием и приговором — это сюда, к гвуре. О ее символизме можно, впрочем, говорить бесконечно, но и сказанного достаточно, чтобы увидеть логику в «кровожадности» первого дня недели, каким он воспринят в христианской традиции (в иудаизме понедельник — второй день недели). Кстати, вполне логичны и дальнейшие рассуждения автора о «воскресении» (прошу прощения, если чьи-то чувства задеты — когда речь идет не о дне недели, не могу всерьез употреблять сие без кавычек).

И верно: если шабат у нас — «суббота покоя», а пятница — «страстная», то «воскресать» всяко предпочтительнее в «йом ришон», первый день еврейской недели, связанный с хеседом (мерой милости) и с некоторых пор именующийся «воскресеньем».

А если «воскресать» в гвуре, то получаются чудеса с совершенно иным коленкором: например, «пришел, чтобы судить мир», от чего Йешуа успешно отмазался…пардон, отвратился, заявив, что судить он не желает, а желает спасать (хорош был замах, но для него заведомо тщетен, как и вся земная суета, столь отрадная смертным). И, поскольку миссия все же осталась невыполненной, и этот факт невозможно было скрыть от широкой публики, жаждавшей хлеба и зрелищ, то ситуацию спас немудреный ход — объявление о «втором пришествии», которое по традиции изрядно задерживается. Если бы я была верующей христианкой или мусульманкой (а последние тоже не чают увидеть Ису, совершающего намаз в Отдаленнейшей мечети), то резонно предположила бы, что днем его очередного нисхождения в материю будет один из понедельников…

3. Собственно, «последним монотеистам», а также их проказам, преимущественно и посвящена дискутируемая статья, ибо никто иной, кроме них, не умеет так славно потешить западный мир своим пристрастием к мяску, кровушке и головотяпству. Между прочим, это поведение вполне объясняется выкладками из предыдущего пункта и корреспондирует свойствам праотцов: как известно, Авраhам родил Ицхака, но и Ишмаэля тоже, который заимствовал от родителя уже упомянутый выше «хесед»; для баланса им была взята «гвура» (воинственная и дисциплинирующая исламская религия, коей благоволят субъекты, у которых с этим качеством большие проблемы). Ицхак родил Яакова, но и Эсава (Эдом, прародитель римлян и всех, идущих далее по историческому тексту), и за то любил Ицхак Эсава, что тот унаследовал от него качество «гвура», но не смог использовать полученное во благо себе и окружающим. Таким образом, для баланса Эсав и потомки обратились к «хеседу» — демонстративно благостной, милостливой, прощающей и выдвигающей на первый план любовь позиции христианства (впрочем, это милосердие так и осталось в их книгах, не особенно-то проецируясь в реальность).

И, когда Ишмаэль режет головы пленным, а ролики выкладывает на youtube, Эсав исступленно вперивает очи в экран: так он вспоминает себя настоящего, в реках крови созерцая мутное отражение опытного ловца, человека полей.

Автор, твоя правда: христиане любят шоу.

P. S. Основная идея этого поста заимствована из заметок Меира Брука, который много внимания уделял аспектам взаимодействия с миром наследников Ишмаэля и Эсава. Я только лишь использовала его замечательный подход и обобщила чужие мысли, неизбежно их при этом утрировав. И, следует специально отметить, что все вышеприведенное характеризует очень примитивный подход, поскольку настоящее значение качества חסד — не просто «милость», а «отдача», стремление к распространению, в то время как גבורה, являющая собой противоположность — стремление ограничить (свет), желание получать. Отмечаю это для того, чтобы никого не сбить с толку «детскими» формулировками, примененными ранее.