пролог

В детстве я с трудом понимал, почему 1+1=2.

Меня учили так: «Возьмем одно яблоко. Прибавим еще одно. Итого получилось два яблока».

«Куда возьмем?» — спрашивал я учителя.

«Допустим, на стол» — хмурился учитель.

«А как обозначается этот стол в математике?» — спрашивал я. Но учитель меня отругал за глупые вопросы. С тех пор я стал считать математику чем-то вроде скучной поэзии, которую зачем-то надо заучивать наизусть.

Ответ на вопрос «куда взяли яблоки» я нашел в книге Ньютона «Математические начала натуральной философии». У Ньютона есть такое понятие — абсолютное пространство. Это связано с другим концептом Ньютона — эфиром. Но эфир опровергнут, отдан поэтам.

часть 1

Случайность не такая, как другие случайности

Вначале я дам определение антропному принципу: То, что наше сознание есть, доказывает, что законы природы непарадоксальны, поскольку только при таких условиях и возможно наше сознание.

Для нашего сознания необходимы время и пространство, притом мгновения должны следовать друг за другом, а пространство не должно хаотично превращаться во все подряд.

Одним словом, антропный принцип — это банальная тавтология: мир есть то, что он есть.

Можно попасть в ловушку, если поставить знак равно между сознанием и биологическим носителем сознания. Именно эта ловушка приводит к следующему выводу: Возможны миры, где законы природы совершенно иные — антропный принцип там просто не будет работать.

Возможность существования законов природы, несовместимых с нашим сознанием, не опровергает антропный принцип. Не надо даже никаких иных миров, достаточно нашего, чтобы увидеть ошибку.

Сознание человека несовместимо с жерлом вулкана — человек там просто сгорит вместе со своим сознанием. Согласно антропному принципу, не сгори человек со своим сознанием в лаве, это был бы парадокс, но он невозможен при единообразии законов природы, благодаря которому и появилось сознание человека. Если посмотреть сквозь антропный принцип на саму возможность существования иных миров, родится еще одна банальная истина: законы природы нашего мира не будут действовать в мире, где законы природы иные.

Все это кажется смешными тавтологиями. Т. е. очевидностью. Очевидными истинами.

Как же ловко потешный антропный принцип съел нас с потрохами. Добавлю еще одну очевидную истину (точнее, повторю ее за Меноном): нельзя помыслить немыслимое. Это тоже один из вариантов антропного принципа.

А теперь попробуем уйти и от бесконечного клепания истин. Усомнимся, что это вообще истины.

Следующие мои размышления навеяны идеями, изложенными в его книге «После конечности. Эссе о необходимости контингентности» французского философа Квентина Мейясу.

Антропный принцип — разговор о том, насколько разум искажает мир, отражая его в себе.

Антропный принцип — это наивное кантианство, очень упрощенное. Философский термин, обозначающий ту же часть учения Канта, которую обозначает и антропный принцип известен гораздо меньше — придумал его французский философ Квентин Мейясу и звучит он так: корреляционизм.

Тезисы Мейясу:

1. «Под корреляцией мы понимаем идею, согласно которой мы можем иметь доступ только к корреляции между мышлением и бытием, но никогда к чему-то одному из них в отдельности» [1].

2. «Мы будем называть корреляционизмом любое направление мысли, которое утверждает непреодолимый характер корреляции, понятый таким образом» [2].

Цель, поставленная Мейясу: «…нам нужен неметафизический абсолют, который был бы способен избегнуть сетей сильной модели [корреляционизма]…» [3].

Мейясу говорит, что есть слабая и сильная модель корреляционизма [4].

Я объясняю сильную и слабую модели корреляционизма так:

Человеческое сознание — зеркало, которое отражает мир, т. е. реальность вне нашего мышления существует, но нам она дана только в виде отражений (слабая модель корреляционизма).

Не все, что можно помыслить — реальность, но все реальное можно помыслить, а значит перевести в формулы (сильная модель корреляционизма).

Присмотримся повнимательнее, чтобы не запутаться.

Слабая модель корреляционизма говорит, что у нас есть только данные о реальности — это единственная доступная для нас реальность. Мы никогда не узнаем, как камень взаимодействует с ветром без нас, но в нашей голове сознание связывает данные о камне с данными о ветре, позволяя произвести расчеты.

Сильная модель корреляционизма считает, что нет никаких «без нас» или «для нас». Мир — это информация и, теоретически, ее можно расшифровать всю.

Т. е. обе модели корреляционизма подспудно утверждают, что единообразие законов природы, необходимое для сознания, распространяется и за пределы человеческого разума (сильная модель делает единообразие законов природы основанием всего возможного вообще, слабая модель говорит о границе между «без нас» и «для нас», наличие которой говорит о единообразии законов природы, часть которых мы способны понять).

Запомним эту сцепку выводов: для сознания необходимо единообразие законов природы, а раз сознание есть, значит и единообразие законов природы есть. Так считают философы-корреляционисты. Такова основа и антропного принципа.

Теперь нам понадобится такая фраза Мейясу: «Мне не удалось бы помыслить немыслимое, но я могу помыслить возможность, что немыслимое есть» [5]. Эта фраза хоть и имеет отношение к слабой модели корреляционизма, но выходит за ее пределы. Слово «есть» тут обладает несколькими смыслами. Скажем так — в самом языке есть что-то притаившееся.

Далее нам нужно сделать одну очень сомнительную штуку — создать лишнюю сущность, но пока ее не срезать.

Представим, что сознание вовсе не зеркало, а холст*, на котором невидимая холсту рука рисует образы. Кисть буквально касается холста! Если подобная ерунда оказалась бы правдой, то получилось бы, что мысли принадлежат не только нам — некий гиперобъект [6] прилип к нашим мыслям. Кто-то еще ворочает данными в нашей голове.

«Что за чушь?» — спрашиваю я сам себя — «Откуда эти невидимые руки?!»

Сделаем нашу лишнюю сущность немного интереснее. Побросаем игральный кубик. Всегда есть возможность, что на кубике выпадет то же самое число, что выпадало в прошлый бросок. Т. е. возможен вариант, когда одно и то же число выпадет бесконечное количество раз. Если же бесконечное количество рук бросит кубик, то вероятность вариантов, где бесконечное количество раз выпало одно и то же число будет такая же, как и любых других вариантов.

Теперь вернемся к моему начальному определению антропного принципа: То, что наше сознание есть, доказывает, что законы природы непарадоксальны, поскольку только при таких условиях и возможно наше сознание.

Да, законы природы непарадоксальны. Но основанием для их непарадоксальности может оказаться случайность. Т. е., возможно, ничто не мешает вашему утреннему кофе, без всяких на то причин, превратиться в единорога, черную дыру или в стих Пушкина. Он просто случайно не превращается. И эта случайность не такая, как другие случайности. Возможность этой случайности является абсолютной необходимостью для существования причинно следственной связи как таковой. Эту необходимость Мейясу назвал неметафизическим абсолютом. Неметафизическим — потому что его нельзя не мыслить. Жутковатый абсолют, гиперхаос, Ктулху Лавкрафта — он совсем не похож на достаточное основание Лейбница.

Выводы можно сделать следующие: Теория единообразия законов природы прекрасно верифицируется, но фундаментально не является фальсифицируемой. Т. е. критерием Поппера ее непросто нельзя проверить — это непроверяемость лежит в основании мира.

Часть 2

Формализация теории

Вначале обозначим, чем отличается относительное пространство от абсолютного.

1. Относительное пространство — допустим, комната, где я сейчас нахожусь. Если бы этот дом не построили и этой комнаты не было бы, то это никак не повлияло бы на математические теории. Комната, где я нахожусь — не обязательна для написания тех или иных математических трудов.

2. Абсолютное пространство — то, без чего не может обойтись ни одна формула. В математике абсолютное пространство обозначается пробелом между знаками. Это самый странный математический знак, поскольку он обозначает сам себя и является математическим реди-мейдом.

Итак, я нахожусь в комнате. Комната — это относительное пространство. Но и я, и комната, и все, что есть в мире (бытие) находится в абсолютном пространстве. Абсолютное пространство — это различие как таковое. Различие между чем-то и чем-то еще. Все, чего нет в абсолютном пространстве, нет в принципе. Абсолютное пространство неизменно и не устранимо. Его нельзя немыслить.

Пробел между знаками неизменен и не устраним. Пробел между знаками обозначает самого себя, т. е. абсолютное пространство.

Олефро (математизированный гиперхаос Мейясу)

Представьте, что математика заразилась вирусом. Имя его — олефро (όλεθρο). Олефро по-гречески значит «катастрофа» и это винительный падеж. Названия терминов не принято делать в винительном падеже. Правильнее было бы сказать олефрос (όλεθρος), хаос, но поэт может позволить себе такие ошибки.

Вирус олефро совершенно чужероден математическому языку — он не является информацией.

Обозначим олефро так: «ό» (омикрон)

Олефро прилип ко всем математическим знакам вообще — он может каждый математический знак превратить в любой другой математический знак. Олефро может трансформировать даже пробел между знаками, т. е. может схлопнуть математику в ничто и создать ее из ничего. Для олефро также не существует последовательности действий.

Обреченная математика, готовая обернуться хаосом, скрывающая внутри себя нечто отменяющее понятие «ошибка». Назовем ее не-математикой, поэзией спекулятивного реализма. Итак, в нашей не-математике любой математический знак может обозначать что угодно. Но может и оставаться привычным знаком. Это не людям решать.

Вот так я буду записывать действие, которое производит олефро — превращение одного знака в другой; тут знак плюс превратился в число восемь:

+ό8

Не является ли олефро лишней сущностью? Нет. Можно представить мир с другими математическими законами (срезать математику нашего мира, как лишнюю сущность), но нельзя даже представить мир без притаившегося в тени олефро. Олефро является фундаментом любой математики любого мира.

Что дает нам знание о гиперхаосе, стоящем у нас за спиной? Понятия не имею. Думаю, геперхаосу не очень интересно, дает он нам что-то или нет.

О невидимом парадоксе

Возьмем простой арифметический пример: 3-1=2

Не-математический пример, где единица превращается в плюс: 3-1ό+=2

Так этот пример выглядит в математике: 3-+=2 (написанное не имеет смысла, т.е. парадокс виден).

Невидимый парадокс — это когда «ό» превращает один знак в точно такой же знак.

Происходит действие, которое просто незаметно (единица превратилась в себя): 3-1ό1=2

Так это выглядит в математике: 3-1=2 (парадокс спрятался)

Примечания

1. Мейясу К. «После конечности», стр. 11;

2. Мейясу К. «После конечности», стр. 11;

3. Мейясу К. «После конечности», стр. 71;

4. О слабой и сильной модели корреляционизма написано тут: Мейясу К. «После конечности», стр. 46-47;

5. Мейясу К. «После конечности», стр. 57;

6. Гиперобъект — концепт Тимоти Мортона;

*Метафора с холстом может показаться неправильной — отчасти это так. Отражение в зеркале ведь тоже «кисть реальности». Тут важно, как звучат фразы. Реальность в зеркале отражается, а зеркало — отражает. Зеркало — художник, а вот холст художником не является. Именно из–за этого нюанса я выбрал такую метафору.