Мы не хотели ничего публиковать пока война не закончится, но сделали исключение для этой написанной в конце 90-х годов антимилитаристской и деколонизационной пьесы

Об авторе: Тим Плестер — британский драматург, режиссер и актер. Родился в Северном Оксфордшире в 1970 году. В 90-е окончил театральный бакалавриат колледжа искусств Дартингтон в Девоне и магистратуру по драматургии Бирмингемского университета. Известен своим документальным фильмом «Путь Морриса» и многочисленными появлениями в кино и на телевидении.

О пьесе: «ЖЕЛТЫЕ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ » — современная британская пьеса, наполненный мистикой поствестерн, один из персонажей которого основан на генерале Кастере. Это притча о трагическом столкновении старого и нового миров, о ревизионизме и о чем-то, что слишком легко забывается с течением времени. 18+

Перевод на русский язык: Елена Сташкова

Публикуется с разрешения автора.

ВВЕДЕНИЕ

Когда я рос, мой дедушка хотел быть ковбоем. Когда он скончался летом 1996 года, он оставил после себя семейные реликвии: книжки с картинками «Приключения мальчика», широкоэкранные фильмы «Виставижн» и романы в мягкой обложке, посвященные фантастической мечте всей его жизни. Романтическое представление о ковбоях в воображении моего деда было основано на трудолюбивых погонщиках, которые когда-то пасли скот на территории от Техаса до железнодорожных станций Канзаса. Это был всего лишь короткий период насыщенной и бурной истории, но вымысел давно пережил реальность. Ибо по мере того, как то, что было по-настоящему диким на Западе, в действительности быстро отступало, его мифы множились в воображении.

Когда «белый человек» впервые высадился на берег в 15 веке, на континенте проживало десять миллионов коренных американцев. В течение следующих 300 лет почти девяносто (90!) процентов были уничтожены завезенными болезнями, голодом и методами ведения войны. Они были самыми свободными людьми, которых когда-либо знал мир, и у них был целый континент, на котором можно было жить — от Рио-Гранде до канадской границы. Самыми выдающимися из многих племен было Тетон Лакота, или Сиу, как их называли враги. Летом 1876 года они разбили лагерь на берегу реки Литтл-Биг-Хорн, три колонны американских войск были отправлены на поле боя против них и их слабых союзников. Командир одной из этих колонн послал вперед небольшой отряд Седьмой кавалерии под командованием некоего генерала Джорджа Армстронга Кастера со строгим приказом найти индейский лагерь и отрезать им путь к отступлению. Опрометчивый Кастер, пытаясь окружить своего врага, вместо этого был «жестоко избит» своим более многочисленным и хитрым противником. А все остальное, как говорится, мы узнаем из хвастливого фольклора.

Генерал Кастер остается одним из самых противоречивых «больших шишек» в американской истории. Светловолосый апофеоз войны, который, возможно, навсегда останется наглядным воплощением всех эксцессов и непростительных преступлений американских вооруженных сил против своего коренного населения. Бледнолицые воссоздают прославленную неудачу Кастера с тех пор, как она произошла, причем самая первая реконструкция произошла всего через год после того, как сам Генерал был так эффектно уничтожен. В постановке Буффало Билла Коди использовалось несколько воинов Лакота, которые участвовали в самой резне. Пьеса «ЖЕЛТЫЕ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ» — состоящая из одной части исторической пьесы и двух частей метафизической басни, представляет собой гиперреалистичное переплетение квазишаманизма, шестизарядников и беспокойного зарождения нации. Бесстыжая небылица из пораженного чудесами пейзажа, в котором духи-хранители и фата-моргана — не что иное, как обычное явление. Дерзкая, элегическая и проникнутая диким пограничным духом, она намеревается низвергнуть жанр Вестерна, оставаясь при этом верной его привычным образам и эпическому исходному материалу.

Так что, пожалуйста, прыгайте в седло и отправляйтесь со мной назад в бесплодные земли Дакоты конца 19 века. Изменены только названия, некоторые места и большая часть фактов.

Версия первой половины «ЖЕЛТЫЕ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ» была показана в лондонском театре Брайдвелл 14 марта 1997 года в рамках сезона «Дикого обеда» Сары Кейн. Актерский состав был следующим:

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА — Дилан Уилли

КИЛПАТРИК — Киаран Макинтайр

ТОММИ-БОЙ — Том Гудман-Хилл

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ — Рави Капур

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ — Джонатан Арис

Режиссёр — Марк Равенхилл

Представлено Театральной труппой Пэйнса Плау.

«ЖЕЛТЫЕ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ» впервые была показана в лондонском Oval House Theatre (внизу) 7 июня 2000 года в следующем составе:

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА — Саймон Кейн

КИЛПАТРИК — Джо Фигг

ТОММИ-БОЙ — Тим Митчелл

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ — Ашмид Сохой

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ — Сэм Рамбелоу

Режиссёр — Энтони Флетчер

Представлено The Focus Group

Оригинальная партитура Бенджи Киркпатрика

ЭТАП ПЕРВЫЙ

Одинокая фигура вырисовывается на фоне нарисованной циклорамы.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА возвышается, как скульптура эпохи Возрождения, с бахромой из оленьей кожи, он грызет зубочистку. Внезапно он падает на одно колено и выхватывает оружие быстрее, чем может видеть человеческий глаз. Горячий свинец вырывается из дымящегося шестизарядника — его свободная рука всё время на курке.

Наступает момент тишины. Затем, выплевывая зубочистку из уголка рта, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА медленно поднимается на ноги, открывает своё железо и вынимает полдюжины стреляных гильз.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Невозмутимо) Посмотрите на карту, и вы найдете мое нынешнее местоположение внизу на Йеллоустоуне — примерно на полпути между рекой Тонг и горами Биг-Хорн. (Взяв свежие боеприпасы из своего оружейного пояса, он демонстративно перезаряжается) Разведывательный отряд вернулся сегодня утром, заметив оставленные следы заброшенного лагеря Сиу. Конский навоз, примятая трава, голые кости — характерные признаки, и они утверждали, что все эти признаки свежие. Максимум — около недели. В таком случае, я собираюсь пойти по тропе от того места, где разведывательный отряд повернул назад. Мой план состоит в том, чтобы порвать с основной частью колонны и возглавить небольшой специально подобранный разведывательный отряд, направляющийся вверх по долине реки Роузбад. Мы не берем палаток и ничего не хотим. Единственное, чего я сейчас опасаюсь, это то, что противникам, возможно, было дано предварительное представление о нашем присутствии здесь, на Великих равнинах. Я молюсь, чтобы это было не так. В конце концов… (Он откидывает барабан, поворачивает шестизарядный пистолет в ладони, как стрелок из родео, и плавно возвращает его на бедро…) подумайте о потерянном драгоценном времени!

Застав нас врасплох, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА внезапно останавливается и выхватывает свой шестизарядный пистолет из–под руки. Он достает патронник с предельной грацией и точностью, прежде чем выбросить стреляные гильзы и снова нетерпеливо приступить к перезарядке.

(Беспечно) Так вот, за три с половиной века коренное население отступило перед наступлением Европейцев. Теперь им некуда бежать. О, они, конечно, непокорны, но они будут сметены с пути. Во многих отношениях это мало чем отличается от Моисея и того часто упоминаемого инцидента с несколько иным видом «Красного моря». (Он позволяет себе улыбнуться и ловким движением руки откидывает барабан назад…) Не беспокойтесь обо мне. В общем, я уверен в достижении отличных результатов и надеюсь, что получу хороший отчет, который пришлю вам следующим почтовым отправлением. (Поднимает шестизарядный пистолет и закрывает один глаз) Прощай, моя крошка. Ваш вечно любящий муж… (Взводит курок) Армстронг.

Сделайте привязку к затемнению, прежде чем он сможет сделать еще один выстрел. Пусть играет полковой оркестр, исполняющий английскую народную песню «Девушка, которую я оставил позади».

ЭТАП ВТОРОЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Поздний вечер.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сидит на корточках возле примитивной бокс-камеры на штативе. На нем сшитый на заказ пиджак, парчовый жилет, коричневые брюки, рубашка с галстуком и лакированные туфли. Его голова скрыта от глаз черной бархатной тканью, свисающей с задней части устройства. Его коричневая шляпа-дерби возвышается над камерой.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Голова спрятана) Еще немного сюда.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА стоит в нескольких метрах перед камерой. Он безукоризненно одет в свою походную одежду; куртка из оленьей кожи, белые перчатки, кавалерийские сапоги с позолоченными шпорами, серо-голубая рубашка, алый галстук и серая шляпа с широкими полями. На его талии висит холщовый армейский пояс с шестизарядным пистолетом в кобуре и охотничьим ножом в расшитых бисером ножнах.

Довольно симпатичный парень с усами и бородкой, его светлые волосы настолько длинные сзади, что кудри доходят до плеч.

КИЛПАТРИК сутулится рядом со своим командиром. На нем походная шляпа, алый галстук, кавалерийские сапоги, перчатки и мешковатое пальто. Шелковый флаг гидон в форме ласточкиного хвоста печально висит в его руках, красные полосы с белыми звездами, расположенными по кругу на синем фоне.

Хорошо, хорошо. Продолжайте идти. Продолжайте идти. (По инструкции ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА, кавалеристы перемещаются, как единое целое, влево…) Еще немного. И-и-и-и прекрасно! Хорошо, всё, закончили. (Высовывает голову и в первый раз мы видим, что он носит очки) Готов, если вы готовы.

ТОММИ-БОЙ стоит на коленях за кулисами, натягивая кавалерийский сапог. Он носит фуражку, алый галстук, перчатки, тунику с пятью пуговицами и фланелевую рубашку. Его волосы коротко острижены.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Идём, Том. Быстро, быстро.

ТОММИ-БОЙ. Подожди, я сейчас.

ТОММИ-БОЙ встает и бежит, чтобы присоединиться к своим сослуживцам.

КИЛПАТРИК. Эй, на твоей куртке какие-то пятна.

ТОММИ-БОЙ. Пятна? Где?

Когда ТОММИ-БОЙ смотрит вниз в поисках несуществующего пятна, он попадает на крючок КИЛПАТРИКА; рыжеволосый мужчина с удовольствием щёлкает его по носу.

КИЛПАТРИК. Хе-хе-хе — слишком медленно, мальчик. Чертовски медленно!

ТОММИ-БОЙ. Да, да. Очень смешно, засранец!

КИЛПАТРИК протягивает ему шелковый гидон в форме ласточкиного хвоста.

КИЛПАТРИК. Эй! Вспомни, у кого больше всего шевронов на рукаве!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Сурово) Девочки!

На деревянных ступенях, ведущих в заднюю часть обтянутой парусиной повозки, сидит СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ — явно не вписывающийся композицию кадра ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ) Послушайте, вы собираетесь к ним присоединиться? Или… (Остальным) Извините, как его еще раз?

ТОММИ-БОЙ. Серебряные каблуки.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Серебряный каблук, верно. (СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ) Эй, Серебряный каблук? Вы хм… хотите сфотографироваться? М? А?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ отвечает ему самым незаинтересованным видом.

Нет? Ладно, нет, ничего страшного. Может быть позже? Да?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Мистер Келлогг? Могу ли я поторопить вас? Время уходит.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Конечно, генерал. Один момент. Позвольте мне просто… (Загружает держатель пластины) Ну, вот. Хорошо, давай сделаем это!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ просовывает голову под ткань. Трое кавалеристов принимают подходящую позу и готовятся быть запечатленными для потомков.

(Высунув голову) Эм, извините за беспокойство, но можно ли поднять флаг повыше на дюйм или около того?

ТОММИ-БОЙ. (Поднимая гидон в форме ласточкиного хвоста вверх на дюйм или около того) Как вам, господин журналист, сэр?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Потрясающе! (Закрывает голову) Хорошо, замечательно. Теперь, не двигайтесь, вот так. И улыбайтесь!

Ни один из фотографируемых не улыбается, когда ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ снимает крышку объектива, щелкает затвором, а затем быстро закрывает крышку.

(Вновь появляясь) И, вот так, момент сохраняется на все времена.

КИЛПАТРИК. Ну, это было достаточно безболезненно. Я помню дни, когда на эти вещи уходила вечность и день на экспозицию. Один чих, одна царапина от твоей болтовни, и всё. Вся эта чертова штука была по-королевски оттрахана в задницу!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Слегка смущенный услышанными ругательствами) Что ж, с тех пор дела значительно продвинулись вперед, сержант. Эта машина по последнему слову техники. Напрямую от наших «бывших хозяев» в Лондоне, Англия.

ТОММИ-БОЙ. Неужели?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ вручает УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЕ несколько биноклей и латунный компас. Генерал проверяет свое направление, а затем внимательно осматривает горизонт.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Журналисту больше не нужно носить с собой портативную темную комнату и ящик с химическими веществами во время поездки. Аминь, и еще пару тысяч Осанна!!! (Удаляет использованную пластину) Нет, камера, штатив и несколько загруженных держателей пластин — это все, что требуется для этой системы. Ещё одно преимущество в том, что мне не нужно обрабатывать результаты, пока я не вернусь на Восточное побережье. Не нужно, если я не хочу. Говорю вам, эта малышка — современное чудо инженерной мысли.

ТОММИ-БОЙ. Так что же дальше? Движущиеся картинки? Или это все просто болтовня?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. О нет, вам лучше поверить в это! И раньше, чем вы думаете, если все будет развиваться подобным образом. Подождите до конца века и увидите. Это произведёт настоящую революцию в способах получения новостей людьми.

ТОММИ-БОЙ. Движущиеся картинки. Это будет что-то!

КИЛПАТРИК. Черт возьми, да.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Могу ли я… Мне было бы интересно — можно ли попробовать один снимок со вспышкой, генерал? Я сделаю его быстро.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Задумывается об этом на пикосекунду) Непременно. Я думаю, мы можем втиснуть еще один снимок, не так ли? Тем не менее, сделайте это как можно быстрее. Аллегро!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо, генерал. Очень признателен.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ бросается к обтянутому парусиной фургону с провизией, чтобы достать свою ручную вспышку, но обнаруживает, что СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ уже выловил ее, и держит в протянутой руке.

Э-э… спасибо. (Берет ручную вспышку) Благодарю. (Он бежит обратно к своей камере и берет другой держатель пластины…) Итак, да. Это… эээ, этот прогресс для вас. Ахах! Он происходит по восходящей кривой, и нам — нам, ребята, просто посчастливилось участвовать в этой поездке… (Загружает новый держатель пластин) Итак, эээ… что не так с краснокожим парнем? Я имею в виду, он когда-нибудь улыбается?

Пауза (отбивка).

КИЛПАТРИК. (Невозмутимо) Он улыбается.

Ещё одна пауза.

Он так улыбается.

ТОММИ-БОЙ. Он считает, что ваше «зеркало с памятью» — это что-то вроде дьявола.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. В каком… эээ, в каком смысле?

ТОММИ-БОЙ. Ну, он вроде как немного очарован своей собственной тенью. Трудно объяснить, но он опасается, что ваш волшебный ящик может её унести.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Его тень?

ТОММИ-БОЙ. Как я уже сказал, это… немного сложно.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Нетерпеливо кашляет) Мистер Келлогг?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да? О, генерал, извините, я немного, эээ… Оки-доки, давайте поторопимся и сделаем это, хорошо?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ достает льняной платок из кармана жилета и быстро протирает линзу. КИЛПАТРИК зажимает руками голову ТОММИ-БОЯ в тиски.

ТОММИ-БОЙ. Черт возьми, Килпатрик — может, ты прекратишь?!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. На самом деле, это было бы… Может быть, мне просто взять двух братьев для этого? Не обижайтесь, сержант, но это просто… это было бы нормально?

КИЛПАТРИК ослабляет хватку.

КИЛПАТРИК. Нет, давай, Пилигрим. Мне все равно не помешало бы посрать…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Не сразу) Отлично!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ берет ручную вспышку и запрокидывает голову под бархат. УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА передает свой бинокль и компас КИЛПАТРИКУ, который стоит в стороне.

ТОММИ-БОЙ. Еще один для семейного альбома, а, Арти?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Стой прямо, Солдат. Застегни куртку.

ТОММИ-БОЙ подчиняется приказам, и они позируют — руки, сложенные на груди, спина к спине.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошо, посмотрите на птичку. Ииии скажите сыр!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ ручная вспышка срабатывает белым светом и облаком желтого волшебного дыма.

Спасибо. Всем спасибо за терпение. Огромное спасибо.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Что ж, если это так — я уверен, что у всех нас есть что-то, с чем мы должны разобраться. Сержант Килпатрик?

КИЛПАТРИК. (Отдаёт честь правой рукой) Сэр?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Можно вставить пару слов в твою пословицу? (Обращаясь к роте) Завтра, как вы знаете, мы встречаемся с основными силами полка. Лагерь мы разобьем утром, так что будьте готовы двинуться с рассветом. Ужин сегодня вечером, господа, ровно в половине девятого. Это ровно… (Смотрит на часы) пятьдесят девять с половиной минут времени. Не опаздывать!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА вставляет новую зубочистку и уходит с КИЛПАТРИКОМ со сцены слева.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ну, я, например, никуда не собираюсь в это время.

ТОММИ-БОЙ исчезает в задней части фургона, забирая с собой «ласточкин хвост».

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ вынимает использованный держатель для пластин из камеры, надевает дерби и, весело насвистывая, начинает собирать свое снаряжение. Через некоторое время он понимает, что за ним наблюдают. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ носит мокасины, черный жилет поверх красной клетчатой рубашки и лосины из оленьей кожи, украшенные вышивкой, бисером и бахромой. На его голове сидит шляпа-котелок с пером белого орла. На шее у него висит ожерелье из ракушек и когтей. Его волосы свисают, гладкие и длинные.

Как дела?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ даже не моргает.

ДЖЕЙ ПИ КЕЛЛОГГ. Рад познакомиться.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ кладет свое оборудование и протягивает руку, для рукопожатия. В ответ его встречает гранитоподобное лицо.

ТОММИ-БОЙ. (Появляется с дровами) Хотите немного пошевелить им?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Пошевелить? Прости?

ТОММИ-БОЙ. Ваша рука. Дайте-ка сюда. Ну.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Что ты имеешь в виду?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ слегка шевелит рукой, и СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ устанавливает связь — сцепляются руками и пожимают их.

(Шокирован и немного напуган) О-го!

ТОММИ-БОЙ. Вот и все!

ТОММИ-БОЙ выходит в центр сцены и кидает дрова на землю. Он снимает шляпу, перчатки и куртку и закатывает рукава рубашки.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да, я…

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ продолжает трясти руку.

ТОММИ-БОЙ. Он чертовски любит рукопожатия. Может трясти руку весь день, если позволите.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ продолжает энергично пожимать руку.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо. Спасибо. Это… ох…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ наконец-то удается спасти свою руку.

(Потирает вывихнутый большой палец) Большое спасибо.

ТОММИ-БОЙ снова запрыгивает в заднюю часть фургона с провизией.

Эээ… Я журналист. Это то, чем я занимаюсь. Это моя работа. Я… пишу, эм… пишу? Вы знаете что это?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ изображает пантомимой, как он пишет.

Пишу, да.

Пауза, и затем, посмотрев на ТОММИ-БОЯ, который снова появился с большим количеством дров, СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ повторяет «пишущую» пантомиму за ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГОМ.

Пишу, да! Правильно. Это мое призвание.

Увы, после этого необъяснимого прорыва ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ пытается показывать каждое слово, которое он произносит, используя все более расплывчатые жесты.

Скинув дрова, ТОММИ-БОЙ снова исчезает в задней части обтянутого парусиной фургона с провизией.

Хм… Я проделал долгий путь, чтобы добраться сюда. С другой стороны страны. Из Нью-Йорка. Вы понимаете, о чём я? Нью… (Пытается имитировать «Нью», и у него получается очень-очень плохо) Да, это действительно сложно. Гм… (Изображает) Нью? (Изображает) Йорк? Ага? (Смена тактики) Послушайте, вы ведь знаете Восточное побережье, верно? (Он пробует свои силы в картографии, пытаясь нарисовать карту в грязи…) Ну, Филадельфия — это должно быть где-то здесь. И Нью-Хейвен, это примерно… ну, скажем, здесь. А Нью-Йорк? Что ж, это где-то между ними. Плюс-минус несколько сотен миль. Примерно… здесь. (Царапает большой крестик на земле) Крестик отмечает это место!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ приседает, чтобы изучить чертеж, и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ замечает, что из нагрудного кармана жилета СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ торчит цепочка для часов.

Скажите, а сколько времени?

Этот вопрос встречает флегматичный взгляд, но не более того.

(Указывая на цепь) Эм… Время на них. На них есть время?

ТОММИ-БОЙ. (Вернувшись снова, на этот раз с кастрюлями и сковородками…) Обычно он не такой сдержанный, как сейчас.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Рад это слышать.

ТОММИ-БОЙ. Он просто наблюдает за вами, вот и все.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ достает часы, прикрепленные к серебряной цепочке, и показывает их ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Глядя на часы) Оу! Они остановились. Их, эээ, нужно завести.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ смотрит на него.

(Жестикулирует) Я говорю, вам нужно завести их.

ТОММИ-БОЙ. (Ставит кухонную утварь) Индеец не следит за временем, как вы или я, мистер Кей. Потому что он, в «Белом» смысле, никогда никуда не движется. В индейском языке жестов слово «день» такое же, как и «сон», — вот и все.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ полностью осознает, что о нем говорят.

(Делает простой знак на языке жестов, или «виблуто») День.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (Повторяя тот же жест) День, да.

ТОММИ-БОЙ. (Показывает точно так же жест, как и раньше) Спать.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (Снова повторяя тот же жест) Спать.

ТОММИ-БОЙ. Я отдыхаю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Значит, он говорит по-английски?

ТОММИ-БОЙ. Чуть-чуть. Далеко не бегло, но знаете? Он обходится. Достаточно, чтобы мы его понимали. (Подмигивает) Не так ли, приятель?

ТОММИ-БОЙ подходит к фургону и с ловкостью прыгает внутрь. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ снова остается наедине с этим странным человеком из другого мира и другого времени.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошая шляпа.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Да, шляпа. (Он указывает на предмет, сидящий на его голове) Это шляпа.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Вам идет. Дорого обошлась?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (Снова указывая на объект) Шляпа.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да, да — шляпа. Сколько? Долларов? Сколько? Заплатили?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Я забрал это у мертвеца. Он больше не нуждался в этом.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (О, черт, он убьет меня) Понятно.

Небольшая пауза.

Э… вам повезло, что у вас такой же размер головы, да?

Похожие на птичьи глаза СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ держат ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА как тиски.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Ваш вопрос меня смущает.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да… правда? (Вполголоса) Ух, ты! Ну, я просто… я просто имел в виду, что это было… большой удачей, вот и всё.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Удача, да.

ТОММИ-БОЙ. (Появляется снова, неся мешок муки) Ну, как у вас дела?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Врёт) Хорошо. Все идет отлично. Да.

ТОММИ-БОЙ. Я думаю, вы ему нравитесь, знаете ли?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ты так думаешь? (Едва открывая рот) Как ты это определил?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ срывает коричневую шляпу-дерби ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА с его головы.

Эй, не надо!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ пристально смотрит.

Нет, нет. Конечно — давайте, вперед. Не стесняйтесь.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ снимает свою шляпу и заменяет ее дерби-шляпой ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

Примерьте, да. Да, почему бы и нет? Какого черта. Ухх!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Шляпа.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Шляпа, верно.

(Отбивка).

Моя шляпа.

ТОММИ-БОЙ. Не волнуйтесь. Он не собирается поджигать её, ничего такого!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, нет. Конечно, нет.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ пробует разные способы ношения своей новой шляпы.

Итак, ммм, что вы, мистер… Серебряныйкаблук? Извини, могу я, могу я называть вас Серебряныйкаблук?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ стреляет в него глазами.

Нет, понимаете — я просто подумал, раз уж вы… ну, знаете? Вы сиу? Или, или вы… Или раз уж вы кто-то ещё. Говоря с точки зрения обозначения. По племени. Я имею в виду, вы связаны с этими парнями, за которыми мы следим? Или, или, или — как это работает?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Ворона.

Небольшая пауза.

Ворона, а не сиу. Я ворона, Человек-который-делает-бумажный-разговор. Ответ на ваш вопрос.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Заинтриговано) Человек, который делает бу…

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. …Моя мать, она была Вороной. Мой отец, он был Вороной, и его отец до него и так далее. Я знаю пути этих людей Лакота, которых ваш Великий Белый Отец хочет преследовать через холмы, но я им не родственник. У нас разная кровь.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ роняет шляпу на указательный палец, раскручивает ее, а затем бросает, как фрисби, в ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

ТОММИ-БОЙ. Вы получили обратно свою шляпу, да?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Я уже много снегов прожил с Белыми людьми, и я говорю на вашем языке. Мы, Вороны, мы друзья белых. Мы никогда не убивали бледнолицых, и по этой причине нам разрешили сохранить часть нашей земли.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. В самом деле?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Я не говорю в двух направлениях.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Прошу прощения?

ТОММИ-БОЙ. Ложь. Он имеет в виду, что не лжет.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Два направления — точно!

ТОММИ-БОЙ. Эту муку тащили пару сотен миль или больше. Я просто проверю, нет ли там дохлых мышей, а потом приступлю к готовке. Мы по очереди готовим еду в этих местах. Вы голодны?

Внимание ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА на мгновение сосредоточен на другом.

Мистер Келлогг? Джей Пи?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Эээ… темнеет.

ТОММИ-БОЙ. Ага! Обычно это и происходит примерно в это время.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Закат. Это так… красиво. Точно так, как это описал поэт. Выстрел золотисто-бордового цвета. (Перефразируя Уолта Уитмена) Оживленный цветами, до сих пор неизвестными. Чистый и сияющий. Сражаясь с безмолвными тенями до последнего.

ТОММИ-БОЙ. Не могу сказать, что в последнее время я наблюдал слишком много закатов. Во всяком случае, не «наблюдал». Вроде как принимал их как должное — что, я полагаю, чертовски глупо.

Все трое мужчин смотрят на закат, на мгновение замерев.

Ну и дела! Знаете, не так давно земля за пределами Миссури считалась белым человеком негостеприимной и непригодной для проживания. В значительной степени проигранное дело. Говорю вам, это был плохой день для индейцев — утро, когда мы решили изменить свое мнение на этот счет.

Не задерживаясь слишком долго, ТОММИ-БОЙ направляет своё внимания на приготовление ужина.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Это странно, понимаете?

ТОММИ-БОЙ. Странно? Почему же?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ну, пейзаж. Это почему-то не… совсем то, чего я ожидал.

ТОММИ-БОЙ. Почему? Чего вы ожидали?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Эм, ну, видишь ли, вот… вот в чем дело. Потому что теперь, когда я действительно здесь, я не совсем… уверен. Ну, я хочу сказать, что я не могу вспомнить. Почти не могу. Что-то значительно… менее. Я думаю. Я имею в виду, все это так неорганизованно. Понимаешь? Такое же дикое, как в тот день, когда оно было сотворено. Это почти и действительно, я не решаюсь использовать это слово, но это почти, ну, в некотором роде библейское. Изгиб планеты, отчетливо видимый там на горизонте. Отпечатки пальцев Создателя все еще влажные на ощупь. Я имею в виду, что в этом есть врожденное магическое качество, это точно. Таинственное и чарующее. Опьяняющее своей абсолютной, ну, скажем так, монотонностью.

ТОММИ-БОЙ. Бурлящий, нескончаемый океан травы, верно?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Его ход мыслей прерывается) Что?

ТОММИ-БОЙ. Ничего, мистер Кей, просто пытаюсь сэкономить вам немного драгоценного времени, вот и все. Видите ли, по моему опыту, люди приходят и уходят, но когда-нибудь — рано или поздно — каждый находит время упомянуть о сходстве с океаном. Поверьте мне на слово, так это и работает. Как если бы у человеческого мозга не было другого способа адекватно понять это. Чувство благоговения и удивления теряется где-то между зрительным нервом и голосовыми связками, и поэтому, в конце концов, чтобы продолжить рассуждать, мы все просто говорим, что это немного похоже на море.

Отбивка.

Только зеленее.

Во время вышесказанного СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ движется к фургону с провизией, чтобы взять себе чашку с водой, из которой он затем пьет.

Тем не менее — продолжайте, мистер Кей. Наслаждайтесь пейзажем, пока можете. Как я понимаю, вы, вряд ли сможете узнать это место лет через пятьдесят или около того. Расколотое, разрезанное на две части сталью железной дороги Юнион Пасифик и разделенное на части. Я это гарантирую.

ТОММИ-БОЙ запрыгивает в заднюю часть фургона с провизией и начинает собирать оставшиеся продукты и посуду.

Глаза ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА продолжают блуждать по тому, что его окружает.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Скажите, рядовой Утренняя Звезда?

ТОММИ-БОЙ. (Появляется наверху деревянных ступеней) Ммм?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Извини. Я просто… ээ… я правда не хочу мешать тебе заниматься тем, чем ты занимаешься, — но мне просто интересно, что за… э-э… ну, какие условия для сна могут быть. Могу ли я спросить об этом?

ТОММИ-БОЙ. Условия для сна?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да.

ТОММИ-БОЙ. Понятно. Ну… вы смотрите на них, Джей Пи.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Оглядываясь и не видя гостиницы) Мы… эээ… мы спим… здесь?

ТОММИ-БОЙ. Типа того.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. На земле?

ТОММИ-БОЙ. Ага.

Отбивка.

Ну, разве вы не умеете делать вигвамы?

По выражению лица ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА можно предположить, что он даже не совсем уверен, как произносится слово «вигвам».

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Сначала улыбается, но затем быстро меняет настроение) Нет, ну серьезно. Я имею в виду… конечно. А что, если, например, пойдет дождь? Позже? Я имею в виду, я могу, я не знаю, подхватить пневмонию или что-то в этом роде. Я имею в виду, я могу умереть.

Короткая отбивка.

(Серьезно) Серьезно.

Допивая воду, СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ стягивает свернутый конский попон с задней части фургона с провизией и разворачивает его на земле.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Ты не заболеешь из–за дождя, Человек-Который-Делает-Бумажный Разговор. Это естественное явление, как смена четырех сезонов.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Конечно. Вам легко говорить.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (Садясь на одеяло) Пойдем, двоюродный брат, раздели со мной одеяло. Давай посидим немного и посмотрим, как всемогущий Ви завершает свое ежедневное путешествие по Большому Небу. Возможно, ты расскажешь мне больше о своем Нью-Йорке.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Робко присаживаясь) Ви? Это похоже на индейское название солнца, верно?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Ты быстро учишься, Человек-Который-Делает-Бумажный Разговор. Ты быстро учишься.

Дядя Сэм берет аккорд на акустической гитаре и ведет нас через песню «Старый черный Джо».

Огни начинают гаснуть.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ оглядывается на ТОММИ-БОЯ, для успокоения, но молодой рядовой теперь погружен в собственные мысли.

Он стоит на ступенях, ведущих к обтянутому парусиной фургону с провизией, глядя на просторную весеннюю землю, простирающуюся перед ними — проблеск тревоги, возможно, заметен в его глазах.

Спокойный переход в затемнение.

ЭТАП ТРЕТИЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Пасмурная ночь под яркой выпуклой луной.

КИЛПАТРИК, ТОММИ-БОЙ и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГ собрались вокруг углей когда-то ревущего костра — дополненного деревянным вертелом. Тут и там валяются грязные тарелки и жестяные чашки. Пара масляных ламп помогает освещать вещи своим керосиновым свечением.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ присел на корточки немного в стороне от группы, бдительно выполняя обязанности одиночного дозорного.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ возится с карандашом, записывая слова на страницах своего блокнота. Рядом лежит его черная сумка.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Боже, я говорю вам, ребята, на Востоке существует почти лихорадочное любопытство к этим вещам, понимаете? Поверьте, им всегда этого мало. Серьезно, они просто не могут насытиться.

КИЛПАТРИК после еды жует кусок табака, удаляя зеленую медь и остатки черного пороха из внутренней части своего многозарядного ружья Винчестер. Используя седло как импровизированную подушку, он делает глоток виски из фляги.

ТОММИ-БОЙ также использует седло в качестве заменителя подушки. Он лежит на спине, курит сигарету и гладит свою губную гармошку, глядя на неподвижные созвездия в ночном небе.

Правда в том, что широкая американская общественность жаждет новостей с переднего края, и… что ж, я здесь, чтобы убедиться, что простые американцы получают именно то, что они хотят. Сразу с передовой. Прямо изо рта лошади, так сказать.

КИЛПАТРИК откашливается тонкой струйкой табачного сока.

(Пытается добавить немного непринужденного юмора, но преуспевает только в том, чтобы вырыть себе неглубокую могилу) Хотя… эм, это не буквально — очевидно. Это было бы… гм, ну, это было бы… невыполнимо, понимаете? Даже невозможно! Я имею в виду, они не хм… (Делая ситуацию еще хуже) Ну, они не… они не разговаривают, не так ли? Лошади? Они не… Ну, правда, же. Я имею в виду, не так, как мы, я имею в виду.

Наступает заметная тишина, а затем КИЛПАТРИК издает губами пердящий звук «пфррр».

Пожалуйста, прошу прощения, господа, образно выражаясь…

ТОММИ-БОЙ хихикает, а КИЛПАТРИК шутливо пинает рядового, хохоча сам.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ возвращается в строй. Он берет твердое печенье размером четыре на четыре дюйма, ломает его пополам, садится, скрестив ноги, и озирается. Он макает печенье в жестяную чашку.

(Откладывая блокнот и снимая очки, чтобы потереть носовые пазухи) Послушайте, вы должны меня простить, я всё ещё какой-то… То есть, я всё еще немного чувствую себя…

ТОММИ-БОЙ. Ошеломленным, мистер Кей?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ошеломленным — да! Спасибо. Спасибо. Просто немного ошеломлен, это всё…

КИЛПАТРИК. …Запор?

Дж. П. КЕЛЛОГГ. Э-э, нет. Нет, не то чтобы…

КИЛПАТРИК… Умственная отсталость?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, нет. Просто… эмм — просто ошеломление. Как раз то, что сказал Томми. Прежде всего. (Снова надевая очки.) Я просто немного ошеломлен, вот и все. Я, эмм, понимаете? Это просто новый опыт для меня, вот и все, вот что это значит для меня, гм…

ТОММИ-БОЙ. Приспосабливаетесь, мистер Кей?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Быстро и, возможно, слишком агрессивно) Акклиматизируюсь! Вот что я собирался сказать. Акклиматизация. Но, хэй-хо, на самом деле это почти одно и то же, не так ли? Акклиматизация? Подстройка? Довольно… взаимозаменяемы, учитывая все обстоятельства.

КИЛПАТРИК откладывает свой винчестер в сторону и откидывается на спинку седла, устраиваясь поудобнее.

ТОММИ-БОЙ. (Оборачиваясь к СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ) Ты что-нибудь видишь там, приятель?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ качает головой и сосет печенье.

Эй! (Присвистывает.) Эй! Твоя очередь, придурок!

КИЛПАТРИК. Да, да, через минуту, приятель. Одна минута.

Натянув походную шляпу на глаза, КИЛПАТРИК складывает руки на груди и продолжает жевать. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ берет блокнот и карандаш.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Так или иначе, первая депеша готова для Нью-Йорка. Итак, дайте мне знать, что вы думаете. Я, эм, я вам прочитаю.

Никто не проявляет ни малейшего интереса, но наш бесстрашный слабак опускает голову и борется, несмотря ни на что.

ТОММИ-БОЙ начинает выплевывать «Янки Дудл Денди» в решетку своей губной гармошки. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ продолжает сосать печенье.

(Откашливается) Ладно. (Читает) Красный человек, запятая, твой конец близок — точка. Как вам это? В качестве вступления? Нет, на самом деле это нужно стереть, у меня есть идея получше. (Достает карандаш и делает поправку…) Хм, хорошо, хорошо. (Читает) Краснокожий — одно слово — запятая, твоя гибель быстро приближается. Так лучше, не правда ли? В этом больше… резонанса. Вы согласны? Краснокожий, твоя гибель быстро приближается. Так, что там дальше…

КИЛПАТРИК стонет и переворачивается на бок.

Не переживайте, это не займет много времени. (Продолжает чтение) Эм, мы не видим, как вы можете убежать, точка. Хм. Как вы думаете, здесь нужно «можете»? Нужно…? Черт возьми, нет-нет, я пока оставлю его, я всегда могу изменить это позже. Хорошо, хорошо. Убежать, точка, новое предложение. Лучше поднимите руки… (Смакуя термин) Старина, запятая, если бы ты видел конец этого столетия — восклицательный знак! Конец копии. Проверьте правописание. Проверьте пунктуацию. Наберите это двенадцатым шрифтом и напечатайте на древесной массе.

Небольшая пауза.

Ну? Что вы думаете? Пожалуйста, будьте честны. Я могу принять критику. Хорошо? Плохо? Индифферентно? Любые комментарии?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Это хорёк первый предупредил наших людей о вашем приходе.

КИЛПАТРИК. Кому-нибудь вяленого мяса?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Смесь замешательства и интриги) Кто это был, простите?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Он сказал, что из Страны Восходящего Солнца хлынут чужаки, вооруженные книгой знаний, неизвестным языком и странными новыми лекарствами. Они скажут нам, сказал хорёк, что жить так, как мы живем, неправильно. И у него были слезы на глазах, когда он сказал эти слова.

КИЛПАТРИК. Боже! (Через плечо.) Может тебе пойти и рассказать об этом тому, кто действительно верит во всю эту белиберду! Ты думаешь, что можешь мечтать вернуться к тому, как все было раньше, так?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Вы всегда стремитесь к чему-то большему. Больше престижа, больше власти, больше признания. Вот в чем разница, я думаю. Индеец не желает большего. Он просто хочет быть.

КИЛПАТРИК. Да, но от индейцев воняет, и от этого факта никуда не деться!

ТОММИ-БОЙ. Эй, сержант! Ты переступаешь черту.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (Встаёт) Для народа Лакота эти священные холмы являются центром вселенной. Местом богов. Святые горы, куда отправляются воины, чтобы поговорить с Великим Духом и ожидать видений. Лакота — гордый народ, и они не верят, что на свете существуют люди лучше, чем они. А вы просите этих людей выйти из своей кожи. Вы просите их оставить свой скелет.

КИЛПАТРИК. Присядь! (Садится) Пора проснуться и почувствовать запах зеленых кофейных зерен, Покахонтас! Земля не исходит от Великого Духа. Она не такая бесконечная, как небо, и, нравится тебе это или нет, она принадлежит человеку, у которого больше всего долларов в кошельке!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Знаешь, у меня уши болят, когда ты так говоришь.

КИЛПАТРИК. О, да, это прогресс для тебя. Добро пожаловать в девятнадцатый век!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Почему бы вам не взять своих шахтеров, владельцев салунов и старателей и не вернуться за море, откуда вы пришли? Мы не хотим и нам не нужны ни ваши телеграфные провода, ни ваши обозы, ни ваши универсальные магазины. Собирайте свой уродливый скот и своих болезненно выглядящих женщин и отправляйтесь домой!

КИЛПАТРИК. (Снисходительно прижимая руку к уху…) Прости, что это было? По-английски, пожалуйста, Вигвам Джо. Я не говорю на языке дымовых сигналов.

ТОММИ-БОЙ. Приятель, не надо!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ бросает остатки своего печенья в КИЛПАТРИКА.

КИЛПАТРИК. (Поднимаясь на ноги…) Ты что, подлец?!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Волосатый рот! Женщина с рыбьим сердцем!

ТОММИ-БОЙ вступает в перепалку, как рефери в боксе, и ему удается втиснуть свое тело между двумя враждующими соперниками.

ТОММИ-БОЙ. Эй, успокойтесь. Сержант! Тише! Тише! Сержант? Эй! Успокойтесь — вы оба. Приятель! Тише! Просто… остынь, да? Давай?

Напряжение спадает достаточно, чтобы ТОММИ-БОЙ немного расслабился.

Ребята? Хватит вам. Давайте потише, хорошо?

КИЛПАТРИК наклоняется вперед и очень неторопливо плюет в грязь. Затем толстоголовый агрессивный ирландец возвращается на свое место, поправляет седло и вытирает усы от слюны.

Наступает что-то вроде паузы.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Так, эм, а где генерал? Разве он не голоден?

ТОММИ-БОЙ. Бог знает. Он где-то там — бродит по утесам. Что-то замышляет. У него бессонница, знаете ли. Никогда не спит в такое время.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Но я имею в виду… он в безопасности? Там? Один?

ТОММИ-БОЙ. Наверное, нет, нет.

ТОММИ-БОЙ подходит к обтянутому парусиной фургону с провизией и достает однозарядный спрингфилдский карабин.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ наконец-то снова садится.

КИЛПАТРИК. (Очищая зубы…) Вам не следует беспокоиться о генералиссимусе, молодой человек. Он большой мальчик. Достаточно хорошо может о себе позаботиться.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, я уверен, что он может. Абсолютно. Я уверен, что он… более чем способен.

КИЛПАТРИК. Никогда не позволяй им поймать себя живым, ковбой. Всегда сохраняйте последнюю пулю для себя. (Очень неторопливо постукивая пальцем по виску…) Очень важно.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Верно. Вообще-то, если хотите знать секрет, меня пугает огнестрельное оружие. Клянусь. Нет, всегда пугало. Говорю вам, когда я впервые услышал выстрел, я подумал, что небо рухнуло мне на голову. Или… или что-то. Знаете? (В абсолютно бесплодной попытке сохранить лицо) Я имею в виду, что в то время я был очень маленьким. Очевидно. Четырнадцать… пятнадцать… (Временная подстройка) Шесть, может быть, семь. На самом деле, знаете, чем больше я об этом думаю, тем больше я понимаю, что это было где-то в шести- или семилетнем возрасте. Возможно даже моложе, на самом деле. Почти ребёнок, правда. Высотой по колено… эм… (Показывая большим и указательным пальцами приблизительный размер кузнечика) О, а как ещё раз называются эти маленькие зеленые прыгающие штуки?

КИЛПАТРИК тянется к своей верной фляге с виски.

КИЛПАТРИК. Вот, глотните этого, Пилигрим. Успокойте свои нервы. Успокойте свой желудок.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Могу я, э-э… могу я спросить, что это такое?

КИЛПАТРИК. (Задает глупый вопрос) Это виски!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ на мгновение застывает в ожидании ответа, затем продолжает.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, мне не стоит.

КИЛПАТРИК. Черт возьми! Вперед, давай!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. На самом деле, я не большой любитель выпить. Все равно я…

КИЛПАТРИК. …Слушай, давай по-быстрому, а? Что в этом плохого? Ну, что скажешь? Быстрый глоток. На два пальца или типа того, вот и все. Уверен, что я не могу соблазнить тебя?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо, но… нет. Я не могу. Я пожалею об этом утром.

КИЛПАТРИК. Хороший человек. Передай нам свою чашку.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Но…

КИЛПАТРИК протягивает руку и берет жестяную чашку ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА. Он выливает остатки в огонь и вместо этого наливает ему немного дьявольской воды.

КИЛПАТРИК. Вот это штука, а! (Вдыхает пары, наливая…) Вода жизни карамельного цвета! Старый красный глаз. «Ускебо»! (Передает жестяную кружку всеобщему любимцу Джонни-пришел-недавно) Это почти миф, понимаете? В этом есть определенная… загадочность. Туман над изумрудными долинами. Фиолетовый вереск. Эти девственные холодные ледниковые воды.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ нюхает свою выпивку, и это чуть ли не сносит ему голову.

Большая часть самогона, который вы получаете здесь, на границе, — это чистая кишечная гниль. Разрушает почки. И вдобавок чертовски дорого! Но эта штука… ээээх! Ну, это совсем другое дело. Из моего личного запаса, так точно. На этом все еще есть кожа, если вы меня понимаете. Хороший, старомодный ирландский виски. Ссыт на этот самогон со вкусом древесного угля из Теннесси.

КИЛПАТРИК опрокидывает свою рюмку и наливает себе еще.

Ну, выпьем.

ТОММИ-БОЙ протягивает свою пустую чашку, и ему наливают немного. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ протягивает свою чашку, но сознательно игнорируется.

Так вот, если бы ты был индейцем, я бы ожидал, что я трахнусь с твоей дочерью в обмен на глоток этой дряни. По меньшей мере! Они бы трахнули собственную бабушку, чтобы попробовать эту огненную воду. Поверь мне. (Он поднимает свой бокал) Пусть с вами всегда будут благословения.

Все трое чокаются своими жестяными кружками друг с другом.

Или в крайнем случае — голая женщина.

КИЛПАТРИК и ТОММИ-БОЙ оба «опрокидывают» свою выпивку. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ следует их примеру, и чувствует, как у него загорается голова.

Хорошая штука, а?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Пьёт как трезвенник…) Вжик!

Пока КИЛПАТРИК продолжает болтать, ТОММИ-БОЙ ловко наливает СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ порцию виски так, чтобы огненноволосый мужчина этого не заметил.

КИЛПАТРИК. Отчаявшийся солдат придумает всевозможные яды, чтобы попытаться утолить свою жажду. Я знавал некоторых людей, которые были поражены глухотой, немотой и слепотой из–за доморощенного напитка какого-нибудь солдата. Да! Я помню, как однажды выпил литр чего-то, дистиллированного из ямайского имбиря, и после этого мне пришлось два дня быть связанным. Я метался, как какой-то гребаный псих, вот что со мной было! (Закрывает глаза и улыбается довольной улыбкой на красном лице) Да, это были хорошие деньки.

Рыжезадый сержант всего на секунду погружается в воспоминания, а затем возвращается и с новой силой начинает рассказывать.

Скажите, как вы думаете, кто-нибудь будет скучать по мне, если я присвою одного из наших четвероногих коллег и отправлюсь рысью на поиски ближайшего дома с дурной репутацией? Говорю тебе, Пилигрим — прямо сейчас — я уверен, что сегодня вечером мне захочется кусочка-другого! Чего бы я сейчас не отдал за полчаса свободных удовольствий с какой-нибудь страстной дамой. Вся зашнурованная до сосков в юбке с обручем из китового уса. О боже, теперь я могу ее представить. (Пускает слюни от такой перспективы…) Волосы, похожие на бархат, слегка веснушчатые щеки, темные дамасские ресницы. О боже! Очень вкусная, как персик! Прямо как сочный, сочный персик… Эй, да ладно, мне ли говорить! Ты достаточно хорошо знаешь таких, Солнышко. Какая-нибудь грязная маленькая Эми, или Энни, или Сьюзи, или что-то в этом роде. Настоящая пышногрудая девушка с большими, похожими на деревья бедрами и кусочком сладко пахнущего мясного пирога. (Теперь почти с пеной у рта) О, я бы уложил ее, да, так бы и сделал. Поначалу мило и нежно… А потом я бы ей присунул, понимаешь? Заставил ситец треснуть. Стёр пружины кровати в пыль. Да, я бы заставил маленькую шлюшку визжать, как фею банши, через минуту-другую. Без страха! Успокаивающий звук от какого-то бывалого профессора, позвякивающего слоновой костью на заднем плане… Не поймите меня неправильно, я бы обращался с ней хорошо. Понимаешь? О, да. Может быть, даже подарил ей что-то в знак моей признательности. Может быть, веточку жимолости. Кольцо, если ей повезет. Может быть, даже ожерелье, а? (Похотливо подмигивая) Ты достаточно хорошо понимаешь, что я имею в виду, Пилигрим? Изготовленное с любовью только из лучшего ирландского жемчуга.

КИЛПАТРИК игриво хлопает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА по спине — чертовски близко к тому, чтобы сломать пару ребер в процессе.

ТОММИ-БОЙ. Спор о корове, из–за которого началась вся эта чушь, знаешь ли?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Все еще тяжело дыша) Извини? Что?

КИЛПАТРИК. Что? Какого черта ты там болтаешь, Томми-Бой?

ТОММИ-БОЙ. Ты меня не слышал? Корова. Я пытаюсь рассказать вам историю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Корова? Ты серьезно? Ты это серьезно?

ТОММИ-БОЙ. Да, я знаю, я знаю.

КИЛПАТРИК и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ смеются.

Звучит безумно, я знаю, но это правда. Произошло это недалеко отсюда, как-то так. Рядом с фортом Ларами. Оооох… примерно… (Считая в голове) Двадцать? Двадцать два года назад. 18 августа 1854 года. Так что да, более двух десятилетий назад, верно?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Подождите. (Изображая корову) Корова? Да? Мууу? Это реальная история?

ТОММИ-БОЙ. Абсолютно!

КИЛПАТРИК. А-а-а, кончай заливать!

ТОММИ-БОЙ. Пожалуйста, могу я продолжить? А? Пожалуйста?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Ш-ш-ш-ш!

ТОММИ-БОЙ. Спасибо. Спасибо заранее.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Нащупывает блокнот) Ладно, ладно, слушаю, слушаю.

ТОММИ-БОЙ. Хорошо. Итак, история такая. И вы должны иметь в виду, что меня самого там не было, когда это произошло, да? Очевидно.

КИЛПАТРИК и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ хихикают, как парочка луговых собачек.

Эй, ну же, дайте мне шанс. Эй, вы хотите это услышать? Тогда ладно. Но помните, меня там не было, так что это все… ну, это все слухи. Ага? Хорошо? Понятно? Итак, по большому счёту все начинается с этого одинокого индейского парня. Ага?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Вытирая слезы) А корова?

ТОММИ-БОЙ. Я дойду до этого, хорошо? Эй, Тигр, эй! Я подхожу к этому. Вы идёте со мной?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я с вами… на каждом шагу.

КИЛПАТРИК. Клянусь, я только что видел, как вырос его долбанный нос!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да-да! Оседлай его, ковбой!

КИЛПАТРИК и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ снова смеются.

ТОММИ-БОЙ. Итак, у нас есть индеец, так? Воин Сиу. По имени Высокий Лоб. Потому что у него есть лоб и он… ну, как-то высоковат, я полагаю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ смеется, одновременно пытаясь записать историю так, как она была рассказана. КИЛПАТРИК усмехается, чешет вшей и продолжает глотать из фляжки с виски. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ сидит прямо и со скрещенными ногами.

Так, так. В общем, в тот жаркий летний день 1854 года Высокий лоб украл хромую корову из мормонского фургона. Ну и всё. Вот так! Так все и началось. Понятно? Затем, ваши мормоны были не в восторге от пропажи в их подразделении крупного рогатого скота и потребовали какого-то… возмездия от мальчиков в голубом из близлежащего форта. Как и следовало ожидать. Затем, в то самое время, на сцену выходит вождь Лакота по имени Побеждающий Медведь, и он предлагает заменить украденное животное двумя своими, понятно? Две свежие здоровые коровы в обмен на прихрамывающую в самоволке. Однако, именно здесь начинается настоящее веселье, офицеры в Ларами отказываются уступить по этому вопросу и настаивают на сдаче Высокого Лба. Я не знаю, консультируются ли на данном этапе с мормонами или нет, но никакой сделки нет. Абсолютно никакого отступления. Итак, следующее, что мы знаем, появляется этот выскочка, лейтенант по имени эм… (Вспоминает имя) Подождите, подождите. Э-э… Джон… Граттан. Да, именно. (Обращаясь к ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ) Обязательно запишите это. (Акцентируя на этом) Граттан. Двойная… тэ, а, эн. (Неуверенно) Так? Нет, все верно. Двойная тэ. Абсолютный сукин сын! Чувак только что из Вест-Пойнта, набит бобами и очень хочет поскакать туда галопом и отхлестать Сиу.

КИЛПАТРИК. Похоже, он бы мне понравился!

ТОММИ-БОЙ. Да. Итак, теперь Граттан полностью входит в эту формулу, понятно? Затем добрый лейтенант решает закрыть этот вопрос раз и навсегда, отправив тридцать одного своего лучшего человека и две горные гаубицы через парадные ворота прямо в центр лагеря Побеждающего Медведя. И… именно это он делает.

КИЛПАТРИК. Дайте этому человеку медаль!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ нерешительно пытается остановить его, но КИЛПАТРИКУ удается налить ему виски.

ТОММИ-БОЙ. Излишне говорить, что дела идут не слишком гладко. Переговоры быстро срываются, и Граттан и его переводчик, который по стечению обстоятельств оказался пьян, прибегают к непристойным выкрикам в адрес вождя, чтобы донести свою точку зрения. Некоторые, конечно, на индейском, но по большей части на английском. Членосос! Голодранец! Краснокожий!

КИЛПАТРИК. У парня, может быть, и дерьмовые мозги, но нельзя не восхищаться его стилем!

ТОММИ-БОЙ. Итак, вообразите сцену, если можете. Граттан и его громилы стоят там — среди всех этих вигвамов. Палящее солнце, щенки тявкают за их спинами, а целый лагерь вооруженных храбрых Сиу просто… слоняется вокруг. Смотрят на них. Неторопливо наносят свою боевую раскраску. Побеждающий Медведь, однако, крепкий орешек. Он не слабак, и он стоит на своем. Отказывается выдать Высокого Лба — кто, в конце концов, гость в его деревне, да? Что ж, на этом этапе с Граттана уже достаточно, и его терпение ломается, как высохшая ветка. Он поворачивается к своим людям и приказывает им стрелять по деревне в… да, практически в упор — так это было!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Не поднимая головы и не переставая писать) Ух, ух ты. Не могли бы вы просто эээ… чуть помедленнее, я записываю.

КИЛПАТРИК. Давай, не отставай, Пилигрим. Успевай.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Пишет) Ага, ага, «…терпение ломается». Так, так. Продолжай.

ТОММИ-БОЙ не делает этого сразу.

(Отрываясь от своего блокнота) Эээ… Пожалуйста?

ТОММИ-БОЙ. Это волшебное слово! Ну, в общем-то, весь гребаный ад вырывается на свободу, так? Девять пуль вонзаются в старого Побеждающего Медведя, который падает, как мешок с картошкой. Смертельно, на хрен, ранен, так? На мгновение воцаряется тишина, а потом — чёёёрт! Ну, вы можете себе представить, что было дальше. Добро пожаловать в свой худший гребаный кошмар! Кто-то где-то издает единственную ноту в костяной свисток, и сотни разъяренных воинов Сиу обрушиваются на роту белых солдат, убивая их всех до единого и разбивая камнями лицо лейтенанта Джона Граттана в мясо.

КИЛПАТРИК. И все они жили долго и счастливо. Конец.

ТОММИ-БОЙ. С тех пор отношения никогда не были прежними. Так что, друзья мои, это правдивая история о том, почему двадцать два года спустя мы сидим здесь; три тысячи футов над уровнем моря, шесть дюймов от ада, глубоко в сердце Индейского мира — каждый месяц все размахиваем нашими «стволами» на ветру за какую-то жалкую зарплату. Все из–за одной паршивой украденной коровы!

Отбивка.

А теперь идите, и расскажите это своим читателям!

КИЛПАТРИК устраивает ТОММИ-БОЮ невероятно медленные аплодисменты.

КИЛПАТРИК. Увлекательная версия событий ТОММИ-БОЙ. Куча конского навоза вместо ума, а все равно рассказал — очень даже неплохо.

ТОММИ-БОЙ. Да пошёл ты, Фланаган!

КИЛПАТРИК. Пошёл я?

ТОММИ-БОЙ. Да, ты меня правильно понял.

КИЛПАТРИК. Пошёл я, сейчас? Пошёл я, правда что ли?

КИЛПАТРИК смеется так, что у него перехватывает дыхание.

Время идет, приятель. Возможно, тебе захочется решить, на чьей ты стороне. Пока не стало слишком поздно!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Записывает) «… камнями… в мясо». (Он заканчивает предложение точкой и переводит дыхание.)

В мясо — это хорошо.

Небольшая пауза.

В мясо, мне это очень нравится.

Допивает алкоголь, налитый для него ТОММИ-БОЕМ

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ тянется к фляге КИЛПАТРИКА.

КИЛПАТРИК. Эй! Что, во имя Сэма Хилла, тут происходит? Какого хрена?!!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ пойман на месте преступления.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Еще один глоток для СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ, да?

КИЛПАТРИК. Ты что удумал, маленький хитрый засранец, а?!

КИЛПАТРИК тянется к своему Винчестеру.

ТОММИ-БОЙ. Эй, ладно тебе, перестань! Сержант…

КИЛПАТРИК. …Положи это, ты, коричневозадый скунс. Положи это, пока я не снес твою чертову голову начисто!

КИЛПАТРИК направляет оружие на голову СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ) Я думаю, вам лучше…

КИЛПАТРИК. …Кто тебя спрашивал, придурок?

КИЛПАТРИК поворачивает Винчестер в направлении ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Не стреляйте! Не стреляйте!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ в отчаянном страхе вскидывает руки, роняя при этом блокнот.

КИЛПАТРИК. Чертов гражданский! Суешь свой нос в военные дела. Если ты не будешь осторожен, его откусят!

ТОММИ-МАЛЬЧИК. Ты пьян, сержант.

КИЛПАТРИК. (Поворачивает оружие к ТОММИ-БОЮ) И ты можешь заткнуть свою дыру, голубенький! Я хочу разобраться с твоим чертовым краснокожим другом-педиком!

Он снова направляет Винчестер на голову СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ.

А теперь я досчитаю до десяти, Смуглянка, и тогда мы увидим цвет твоих мозгов, без сомнения.

КИЛПАТРИК взводит курок.

Напряжение…

Медленно и с легким налетом высокомерия СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ наклоняется и ставит флягу на голую землю.

Попробуй украсть виски у старины Килпатрика, а? Думаешь, он бы не заметил, да? (Держа винтовку наведенной на СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ) Да. Конечно, в том-то и дело. Я ухожу туда, чтобы подрочить. Смотри, когда я вернусь, лучше бы эта фляга все еще была там. И в ней ни капли меньше. Да? Это понятно?

Выражение лица СЕРЕБРЯНЫХ КАБЛУКОВ не изменилось.

Я сказал, это понятно?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Я слышал твои слова.

КИЛПАТРИК. (Взводит курок) Ничего нового. Ничтожество. Вот что ты такое!

Он опускает винтовку, так что она безвольно повисает у него на боку.

Единственные хорошие индейцы, которых я когда-либо видел, лежали на спине, животом вверх, с высунутыми языками. Слава богу, разве это не чертова правда!

КИЛПАТРИК поворачивается, берет одну из масляных ламп и выходит со сцены — справа — с винчестером в руке.

После долгой паузы раздается ужасный раскат грома, за которым, в свою очередь, следует ослепительный удар зигзагообразной молнии. Мгновение спустя мы начинаем слышать стук падающих капель дождя.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Мне больше нравилось, когда ваши люди были заняты борьбой друг с другом.

Стук падающих капель дождя постепенно становится громче и учащается.

Медленное, медленное затухание до затемнения.

ЭТАП ЧЕТВЕРТЫЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Восход солнца.

«Старый прочный крест» вибрирует на струнах банджо, а затем его поглощает открытая сельская местность.

КИЛПАТРИК лежит на спине, одетый только в носки и шерстяной комбинезон лососевого цвета. Он холодный, жесткий и изувеченный. Семь стрел прочно вонзились в его живот, а одежда запачкана почерневшей кровью. Он действительно самым искренним образом мертв.

ТОММИ-БОЙ и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ стоят над мертвым телом.

ТОММИ-БОЙ одет и готов к новому дню, но ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ выглядит взъерошенным и еще не успел надеть штаны.

ТОММИ-БОЙ. Иисусовы слёзы, вы посмотрите на это.

Пауза.

Ой!

На полу лежат помятые попоны, указывающие на места ночлега прошлой ночью. Белый пепел напоминает нам о том месте, где когда-то ярко пылал огонь.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Он…? О, Господи. (Он давится.) О, Господи, Мария и Иосиф. Это… это (Чувствуя, как мышцы его пищеварительного тракта начинают сокращаться) О, Боже мой!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ падает на четвереньки и выплёвывает содержимое из желудка через лицевые отверстия прямо в грязь.

ТОММИ-БОЙ. Некрасивое зрелище, правда?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Господи! По крайней мере, закрой ему глаза, пожалуйста.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА снова тошнит.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА выходит с правой стороны сцены в рубашке с рукавами и в широкополой шляпе, перчатки безвольно свисают в его кулаке. В нескольких шагах за ним идет СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ, который несет его куртку офицера из оленьей кожи.

ТОММИ-БОЙ поворачивается, ловко встает по стойке смирно и отдает честь правой рукой.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Вольно, солдат. Вольно.

ТОММИ-БОЙ. (Успокаиваясь) Сержант Килпатрик, сэр, он…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Звук, подразумевающий тишину) …Тсс!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА машет перчатками, жестом призывая к тишине, и ТОММИ-БОЙ замолкает, как хороший маленький солдатик.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА протягивает обе руки, и СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ надевает на него куртку. Генерал создает себе больше удобства, натягивая перчатки.

Так, и где же он?

ТОММИ-БОЙ. Сюда, сэр. Прямо здесь.

ТОММИ-БОЙ ведет своего старшего брата туда, где лежит пустая оболочка КИЛПАТРИКА. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ приседает рядом с трупом и прикладывает ухо к его груди, прислушиваясь к любому признаку сердцебиения.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА стоит, уперев руки в бока.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Так, так, так, так, так.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Сержант околел, Звездный вождь. Его сердце, оно больше не бьется. Раны затянулись. Кровь изменила цвет. С красного к темно-коричневому. Высохла. Запеклась. Оставляя много пятен.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА глубокомысленно кивает и слишком долго стоит, глядя на труп, теребя усы.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Щёлкает языком, но не цокает) Так-так.

Небольшая пауза.

Не могли бы вы, эм… (Он делает жест.)

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ плоской рукой закрывает глаза КИЛПАТРИКУ.

ТОММИ-БОЙ. Он начинает пахнуть, не так ли?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Перебивая) Разведчик! Не могли бы вы, пожалуйста… описать собравшимся здесь членам компании мельчайшие и личные подробности этого самого шокирующего и ужасного зрелища, представшего перед нами.

ТОММИ-БОЙ. Но Арти, в такую жару…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. …Мистер Келлогг? Не могли бы вы присоединиться к нам?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ все еще стоит на коленях в грязи.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Вытирая рот) Генерал?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Это для вашей пользы. Вы можете делать заметки. Или… что вы там делаете.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Стесняясь) Я… Да, я обязательно это сделаю, генерал. Конечно.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ встает, забрасывает сумку через плечо и присоединяется к остальным. Он вытирает льняным платком остатки вчерашнего ужина с подбородка, кладет платок обратно в карман пиджака и достает блокнот. Он до сих пор без штанов.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Сиу были здесь.

ТОММИ-БОЙ. Ну, это как бы ставит крест на вашей теории о комарах, Джей Пи!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ слегка отступает, не в силах смотреть.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Они, эм… (Кашляет) Они сняли с него скальп, верно?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Его душу выдернули из головы, обрекая на вечную черноту. Один круговой надрез, крепкая хватка и бесцеремонный рывок.

Отбивка.

Они сняли с него скальп, да.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Точно. Просто… То есть, я… ах… Я не был уверен, что такие вещи действительно происходят, понимаете? Я имею в виду, да, конечно, вы читаете отчеты и прочее, но… это. Все разговоры об увечьях. Это всегда было… несколько… неподтвержденным.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Это происходит, мистер Келлогг. Поверьте, это точно происходит. Не питайте никаких иллюзий на этот счет.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, я… я… я… я никогда раньше не видел мертвого тела.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Глубокие порезы на тыльной стороне ног являются еще одним признаком присутствия Лакота. Разрез от бедра до лодыжки.

ТОММИ-БОЙ. Перерезали сухожилия.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Это сделано для того, чтобы дух-солдат сержанта не смог преследовать никаких духов-воинов в будущем.

Небольшая пауза.

Сержанту повезло.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Повезло? Я… Простите? Вы говорите, что ему повезло?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Повезло. Удача. Часто берут гораздо больше. Отрезают усы. Спусковые пальцы отрезают на уровне суставов. Нос. Уши. Ещё часто эти… (Показывает что-то ТОММИ-БОЮ)

ТОММИ-БОЙ. Гениталии?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Верно. Часто гениталии берут в качестве сувениров. (Показывая кастрацию) Отрубили, перекинули через плечо и забрали в вигвамы.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Прикрывая рот одной рукой) Я в порядке, в порядке.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Они перерезали ему горло и оставили множество стрел в назидание тем, кто последует за ним. Эти стрелы свидетельствуют о присутствии, по меньшей мере, семи племен. По одной стреле на каждое племя. (Считает стрелы)

Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь.

ТОММИ-БОЙ. (С комком в горле) Счастливая семерка, да?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА пожимает плечами и поправляет усы.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Я так понимаю, что всех лошадей тоже забрали, не так ли?

ТОММИ-БОЙ. Похоже на то, сэр, да. Лошади, оружие, боеприпасы, остатки пайка. Всё что было. Я ещё не проводил полную инвентаризацию, но там абсолютный бардак.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. А тело? Его не переносили?

ТОММИ-БОЙ. Нет, сэр. Лежит именно так, как мы его нашли. Шлеп-бах посреди лагеря, вот так. Была очередь сержанта идти в дозор, сэр… он, он меня так и не разбудил.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Господа…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА снимает широкополую шляпу и склоняет голову. Остальные следуют его примеру. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ достает из–под рубашки цепочку с кулоном «Агнец божий», которую носит на шее. Он сжимает образ агнца, несущего крест, для утешения. СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ стоит в стороне.

Прощай, старый солдат, прощай. Мир тебе.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА возвращает шляпу себе на голову.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. (ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ) Если вас это утешит, смерть от снятия скальпа не хуже, чем медленная смерть от раны в животе.

На треноге рядом с фургоном стоит чаша с водой.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Окуная пальцы в жидкость) Эта вода свежая?

ТОММИ-БОЙ. Эм, дождевая вода, сэр. Настолько свежая, насколько это возможно…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Хорошо.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА снимает куртку из оленьей кожи и протягивает ее СЕРЕБРЯНЫМ КАБЛУКАМ. Он повторяет процедуру со своей шляпой и перчатками, затем закатывает рукава и проверяет температуру воды одним локтем.

Скажите, вы хорошо спали, мистер Келлогг?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, эээ… Нет… Ночью было очень холодно, сэр.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. И всё-таки, я надеюсь, вы освежились? Готовы провести день?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Генерал?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Хорошо, это то, что я хотел услышать!

Удовлетворенный температурой воды, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА наклоняется и начинает деликатно брызгать водой на лицо.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ подходят к обтянутому парусиной фургону с провизией, и возвращается с генеральским полотенцем и зеркалом.

ТОММИ-БОЙ. (Кашляет, привлекая внимание) С вашего разрешения, сэр?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Докладывай, солдат.

ТОММИ-БОЙ. Ну, э… при всем уважении, сэр, я полагаю, что мы откусили больше, чем можем прожевать, и…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Глаза закрыты) …Полотенце!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ протягивает ему полотенце.

ТОММИ-БОЙ. То есть, сэр, я действительно считаю, что вам следует пересмотреть наше расположение.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Вытирая лицо) Интересно, интересно. Зеркало!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ протягивает УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЕ зеркало. Он смотрит на свое отражение как настоящий нарцисс.

Хммм. Мне действительно нужно что-то сделать с моими волосами.

ТОММИ-БОЙ. Арти, пожалуйста, с величайшим уважением во всем мире, ты меня, ни хрена не слушаешь!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Зачарованный собственным отражением) Люди очень хорошо горят. Ты знал это, Том? В них много жира, чтобы разжечь пламя.

ТОММИ-БОЙ. Что? Арти, я пытаюсь…

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ берёт зеркало и помогает УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЕ снова надеть куртку из оленьей кожи.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. …Сделай мне одолжение. Я хочу построить погребальный помост. Лишим волков еды, а? Я возьму нашего… разведчика и направлюсь к наблюдательному пункту высоко над водоразделом. Пока меня не будет, я бы хотел, чтобы вы собрали всю древесину, любой кустарник, какой сможете найти ниже по течению. И проследите, чтобы лицо мистера Килпатрика окрасилось в красный цвет. Мы скоро вернемся.

ТОММИ-БОЙ. Я… не совсем понял.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (С напором) Красный, понимаешь. Красный! Как цвет солнца, садящегося на Западе. Используйте кровь, если это необходимо. Его. Твою собственную. Наш голубоглазый друг из газеты здесь. Все, что вы сможете найти. Я хочу, чтобы ты как можно лучше привел в порядок нашего дорогого усопшего друга. Посмотрим, сможешь ли ты найти недостающий… эммм (Жестом показывает, что слово, которое он ищет, — «скальп») Приклей его обратно, если сможешь. Дай ему поносить шляпу, вот что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты убрал эти посторонние предметы из его груди и повязал шейный платок вокруг его… эммм… вот этого. (Делает небрежный жест, намекая на перерезанное горло) Да? Представь, что сказала бы мать мистера Килпатрика, если бы могла увидеть его сейчас. А? Твердо запомните эту мысль и следуйте за ней.

Мгновение, пока УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА приходит в себя.

Когда будете готовы, господа.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ отдают УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЕ его широкополую шляпу и белые перчатки.

ТОММИ-БОЙ. (Встает по стойке смирно) Да, сэр!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. У вас есть приказы, выполняйте. (Зовёт) Разведчик? О, и мистер Келлогг, наденьте штаны, дорогой друг. Вы выглядите смешно!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Д… да, генерал. Сию минуту, сэр.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА вставляет в рот свежую зубочистку и быстро уходит.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ делает крюк через фургон с провизией, чтобы оставить полотенце и зеркало. ТОММИ-БОЙ догоняет его на ступеньках и не дает уйти с места преступления.

ТОММИ-БОЙ. Ты знаешь, не так ли? А? Я скажу тебе. Давай, выкладывай. Ты точно знаешь, сколько этих кровожадных Джонов ждут нас там внизу, не так ли? А? Верно?

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ поворачивается, чтобы уйти, но ТОММИ-БОЙ крепко кладет руку на плечо своего друга.

Эй, да ладно тебе. Не скрывай от меня, приятель. Этот бурлящий ручей кишит ими, не так ли?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ нашел свои штаны и натягивает их, прислушиваясь к этому напряженному разговору.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Их много, Том.

ТОММИ-БОЙ. Воу, воу, воу! Много? Что ты имеешь в виду, много? Что это за ответ? Разве я не заслуживаю лучшего, а? Давай!

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ. Юный Утренняя Звезда, я не думаю, что мне стоит быть более конкретным. Числа становятся скучными, когда заканчиваются пальцы. А у реки Литл-Бигхорн больше Сиу, чем пальцев во всей Седьмой кавалерии.

СЕРЕБРЯНЫЕ КАБЛУКИ высвобождается из хватки ТОММИ-БОЯ и, взяв бинокль, покидает место преступления, следуя примеру УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЫ.

ТОММИ-БОЙ. Ты все это слышал, сержант? Что ж, надеюсь, теперь ты счастлив, толстяк. Боже! Я ненавижу, когда он становится таким.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Теперь полностью «запыхавшись») Каким?

ТОММИ-БОЙ. Таким… придурком! Куда смотрит сумасшедшая лошадь моего брата? (Он поворачивается на каблуках, чтобы уйти, но затем передумывает.) Эй, ты! Рыжий! Я с тобой говорю! Вставай, а! Вставай!

КИЛПАТРИК остается мертвее дронта.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Он, эм… Он сказал, что хочет, чтобы мы раскрасили его лицо в красный цвет?

ТОММИ-БОЙ. Мы должны оставить его стервятникам, вот что мы должны сделать. Пусть птицы выклюют его промокшие от виски глаза. (На этот раз, топча грязь) Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. О боже, это плохо. Это действительно плохо.

Отбивка.

Я должен сделать фотографию.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ бросается к обтянутому парусиной фургону с провизией, достает и начинает устанавливать свое фотооборудование.

Первая полоса, центральный заголовок. Здесь лежит один американец, которого не будет на праздновании столетия в Филадельфии.

ТОММИ-БОЙ начинает убирать кухонную утварь и постельные принадлежности, которые все еще лежат на земле.

ТОММИ-БОЙ. Мы должны использовать одну из этих старых попон, чтобы прикрыть его на время.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Знаешь, это довольно забавно, о чем ты думаешь в такое время.

ТОММИ-БОЙ. Извините, забавно?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, ты прав. Может быть, это неправильное слово, но, эм… Я даже не знал, как его зовут. Понимаешь? Во всяком случае, не его имя. Я имею в виду, он всегда был… мистером Килпатриком. Или, или Сержант. Всегда. С самого начала. С самого первого момента знакомства с ним. Он никогда не говорил мне своего христианского имени.

ТОММИ-БОЙ. Это был Шеннон.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Прошу прощения?

ТОММИ-БОЙ. Как река. Вот, теперь вы знаете.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Шеннон? Это как-то… звучит по-женски, тебе не кажется?

ТОММИ-БОЙ. (Пожимает плечами) Ну, это была не моя идея, мистер Кей.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ на мгновение задумался. Затем он снимает свою шляпу дерби, кладет ее поверх камеры и просовывает голову под драпировку, свисающую с задней части аппарата.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Здесь лежит Шеннон Килпатрик из армии Соединенных Штатов. (Высовывая голову обратно) Нет, я не могу это напечатать. Это действительно звучит не совсем правильно.

ТОММИ-БОЙ сложил большую часть постельных принадлежностей обратно в обтянутый парусиной фургон с провизией, но все еще держит в руках одну из попон.

ТОММИ-БОЙ. Ну да, вы думаете, это плохо? Я когда-то знал одного добровольца из какого-то крошечного коровьего городка в Айове, его звали Марион. Вот, брось это на него, когда закончишь.

Он бросает попону к ногам ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Марион? Ты шутишь?

ТОММИ-БОЙ. Божья истина. Погиб в битве при Васите. Поехал домой в ящике.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Его звали Марион?

ТОММИ-БОЙ. Мм-ага. Точно, как я живу и дышу.

На переднем плане КИЛПАТРИК открывает глаза. Затем он медленно садится. После встает, как будто в трансе…

Марион Малдун. Чертовски подходящее имя, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Боже, это совсем неправильно. Нет, нет, нет. Это… э-э-э… Боже, есть родители с очень испорченным чувством юмора!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ невольно вздрагивает и засовывает голову обратно под бархат. Заметив в видоискатель, что его объект пошевелился, он быстро вытаскивает голову из–под драпировки.

Э… рядовой? Рядовой Утренняя Звезда?

ТОММИ-БОЙ занят уборкой в фургоне.

ТОММИ-БОЙ. Что?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я думаю, что мы… То есть я действительно думаю, что вы должны это увидеть.

ТОММИ-БОЙ. Что? (Поворачиваясь) Что такое?

ТОММИ-БОЙ встречается глазами с КИЛПАТРИКОМ.

Естественно, пауза.

Кил-патрик?

Мягкий свистящий звук слабо слышен на ветру.

Привязать к затемнению.

ЭТАП ПЯТЫЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Ясный, темный как смола вечер. Костер в лагере не разжигали заново, и поэтому не горят лампы на угольном масле. Единственное освещение — это свет луны.

КИЛПАТРИК танцует вокруг потухшего костра, его ноги касаются земли в церемониальном восторге. На нем носки и шерстяной комбинезон лососевого цвета. Из его живота все еще торчат заросли пернатых наконечников стрел.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сидит на ступеньках фургона с провизией — с наветренной стороны от покойного сержанта и неловко смотрит. Он завернут в старую попону. В руках он держит карабин Спрингфилд. Он сжимает его так крепко, что костяшки пальцев начинают белеть.

ТОММИ-БОЙ заметно отсутствует.

Дайте ему хорошую длинную паузу.

Услышав что-то, ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ поворачивается и неуклюже направляет карабин в темноту.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Э… Эй?

Нет ответа.

Скажите, кто это, пожалуйста?

Снова нет ответа.

Я чувствую, что должен предупредить вас. В настоящее время у меня есть заряженное огнестрельное оружие. Д-держитесь подальше, или я буду стрелять.

Словно подкрепляя эту угрозу, ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ пытается навести карабин в направлении приближающегося шума, но вынужден неуклюже заглянуть под ствол, чтобы убедиться, что спусковой крючок находится там, где, по его мнению, он должен быть. Пока он занят борьбой с элементарными навыками обращения с огнестрельным оружием, в поле зрения появляется ТОММИ-БОЙ с высоко поднятыми руками. Молодой рядовой тоже закутан в старую конскую попону.

ТОММИ-БОЙ. Расслабьтесь, мистер Кей, это я.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Томми! О, слава богу. (Он вздыхает с огромным облегчением.) Ничего себе! Слава Богу, это ты.

ТОММИ-БОЙ. Да, это я, мистер Кей.

Небольшая пауза.

Что… вроде как означает, что вы можете перестать целиться мне в почки.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Что, прости?

ТОММИ-БОЙ кивает, показывая, что спрингфилдский карабин все еще направлен в его сторону.

Верно. Конечно. Извини. Я не… (опускает карабин, но не выпускает его из рук…) Извини за это.

ТОММИ-БОЙ. Ну, как дела у нашего бывшего друга?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ээээм, бееез изменений. Как… как видишь.

ТОММИ-БОЙ стоит и наблюдает за танцующим призраком КИЛПАТРИКА.

Не остановился. Ни на секунду. Он просто ходил кругами вот так, с этими… (Изо всех сил пытаясь подобрать слово) «штуками», торчащими из него.

ТОММИ-БОЙ. И все же… мы должны были увидеть другого парня, да!

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец: что-то вроде шарканья ногами, иногда перемежающегося кружением, странным жестом или движением, имитирующим повадки какой-нибудь птицы, зверя или чего-то еще.

Вам нужно отлучиться?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Э-э, нет. Спасибо. У меня все нормально.

ТОММИ-БОЙ. Уверены?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ммм, ага.

ТОММИ-БОЙ смотрит на ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА с едва заметным подозрением.

Определённо.

ТОММИ-БОЙ. У вас там что пробка, или что-то в этом роде?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, я… На самом деле, я думаю, что у меня может быть небольшой (момент колебания) запор.

ТОММИ-БОЙ. Хорошо. Как хотите.

ТОММИ-БОЙ подходит к обтянутому парусиной фургону с провизией, садится на деревянные ступеньки и стягивает один из своих кавалерийских сапог. Обувь явно причиняла ему определенный дискомфорт, и он ощупывает пальцами ее внутреннюю часть.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Скажи, Томми, ты… Думаешь, он знает?

ТОММИ-БОЙ. Кто? Что? Кто знает?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ кивает, указывая на танцующий призрак ирландца.

О, Боже! Что за долбанный вопрос?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я знаю…

ТОММИ-БОЙ. …Не начинайте снова, Джей Пи. Хорошо? Просто не надо! Мы уже проходили это миллион раз.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я знаю, я знаю. (Поднимает руки, защищаясь.) Поверь мне, я знаю. Просто… ну, я имею в виду… может, он и не умер.

ТОММИ-БОЙ. «Не умер». Не умер? Как он может не умереть? Ответь мне на это?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошо. Хоро…

ТОММИ-БОЙ. … Вы слышали, что сказал Серебряные Каблуки, да? Да? Вы слышали, что он сказал. Точно так же, как я. Я тоже слышал. Вы стояли рядом со мной, ради Христа! Так что не задавайте мне этот вопрос, хорошо! Я знаю, что вы носите очки, но вы же не слепой. Я знаю, что вы сами видите доказательства. Семь стрел равняются семи племенам, помните?

Отбивка.

И перестаньте наводить на меня это чертово оружие!

ТОММИ-БОЙ выхватывает спрингфилдский карабин из рук ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА, прежде чем тот может нанести непоправимый урон.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошо. Мне жаль. Просто… может быть, мы что-то упустили. Вот и всё.

ТОММИ-БОЙ довольно долго смотрит на ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

ТОММИ-БОЙ. Я так не думаю, Джей Пи. Почему-то я просто… так не думаю.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Я имею в виду, у вас было время, чтобы посмотреть ему в глаза? Там нет искры. Никаких следов человека, которого мы с вами когда-то знали. Они неглубокие. Пустые. Как безлюдные коридоры, ведущие в другой мир, в какое-то… совсем другое место.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

О, все нормально. Я понимаю. Не беспокойтесь, я вижу, как ваш маленький литературный ум работает сверхурочно. Пытаясь найти в этом что-то рациональное. Положите его в коробку. Не объясняйте это. Послушайте, мне кажется, мистер Кей, иногда в жизни мы встречаемся с вещами, которые, нравится нам это или нет, мы просто никогда не сможем полностью понять. Сколько бы мы ни сидели и не обсуждали их. И что делать в этих ситуациях? В тех случаях, когда мы сталкиваемся лицом к лицу с этими… «аномалиями», скажем так… ну, по моему скромному мнению, самое лучшее, что мы можем сделать, это просто бежать к чертовой матери, забыть и оставить их в покое насовсем. (Отбивка) В любом случае, это моя философия, и я ее придерживаюсь.

ТОММИ-БОЙ снова начинает натягивать кавалерийский сапог.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. И? Что теперь? Что дальше?

ТОММИ-БОЙ намеренно воздерживается от ответа.

Я имею в виду, мы так и будем сидеть здесь?

ТОММИ-БОЙ. У вас есть идея получше?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. У меня? Идея? Есть ли у меня идея получше?

ТОММИ-БОЙ. Да. Давайте, Джей Пи, удивите меня.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ну, эм… я не знаю. Ты же солдат. А я? Я… э-э, штатский, как вы это называете? Гражданский — правильно? Ты — солдат. Я — гражданский. Верно?

ТОММИ-БОЙ. Верно!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Верно!

Небольшая пауза.

Слушай, это безумие. Я имею в виду, разве там нет… Ну, чего-то вроде форта в этих краях? Я имею в виду, ради Бога, должно быть какое-то укрепление поблизости.

ТОММИ-БОЙ. Рядом?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ну, поблизости. Если ты понимаешь, о чем я.

ТОММИ-БОЙ. Ну, я полагаю, всегда есть Форт Фил-Кирни.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Есть? (Его глаза расширяются) Да? Хорошо, теперь мы куда-то движемся. Кирни, говоришь? Через «К»?

ТОММИ-БОЙ. Да. Большая «К» — Кирни.

Отбивка.

Сожжен дотла врагами еще в конце шестидесятых. (Указывает в сторону) Ух, примерно в двух днях езды отсюда, если я не ошибаюсь. Резня Феттермана. Возможно, вы слышали об этом?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ясно. Понятно. И, эм, под сожженным дотла ты имеешь в виду… что? Что именно? Мы говорим сейчас о…. или, или, или.

ТОММИ-БОЙ. Мы говорим о золе, древесном угле, сожжён дотла, вот так!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Понятно.

ТОММИ-БОЙ. Но, помните крепость Аламо, а?

ТОММИ-БОЙ встает и целеустремленно идет к периметру лагеря с винтовкой в руке.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Подожди, мы потеряли Аламо, Томми.

ТОММИ-БОЙ. Если вы искали отпуск Джей Пи, то, боюсь, вы выбрали не то место. Я слышал, в Боливии хорошо в это время года.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Пренебрежительно озадаченно) Боливия?

ТОММИ-БОЙ. Южная Америка.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да, я… я знаю, где это, спасибо.

ТОММИ-БОЙ. Просто предложение. Ничего такого.

ТОММИ-БОЙ открывает спрингфилдский карабин и заглядывает внутрь.

Если вы знаете какие-нибудь песни о смерти, то сейчас самое подходящее время, чтобы начать их петь.

ТОММИ-БОЙ вынимает обойму, проделывая это несколько раз. Затем он перезаряжает патроны.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Еще не все потеряно, верно? Я имею в виду, что все, что нам нужно сделать, это удержаться на… э-э… оборонительной позиции и… дождаться прибытия подкрепления. Правильно?

ТОММИ-БОЙ прислоняет спрингфилдский карабин к плечу и упражняется с ним на небольшом расстоянии.

Хорошо, значит, произошла небольшая заминка. Они опаздывают, я знаю. Они уже должны были быть здесь. Но, эй, такие вещи случаются, верно? Задержки и так далее и тому подобное. Непредвиденные обстоятельства.

Поток ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА был прерван тем фактом, что ТОММИ-БОЙ разразился гнусавым смехом.

Извини, я… я сказал что-то смешное?

ТОММИ-БОЙ. (Все еще слегка всхлипывая) Просто… что с вами, Джей Пи? А? Я имею в виду, какую часть этого вы не понимаете?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Что ты имеешь в виду?

ТОММИ-БОЙ. Что я имею в виду? (Больше про себя) Что я имею в виду. Чертов Святой Христос. Попробуйте использовать смекалку для разнообразия, почему бы и нет? Поднимите глаза из грязи, мистер Кей, и вставьте их обратно в глазницы! У нас здесь нет ни единого долбанного шанса, ясно? Что-то случилось. Что-то плохое. Так вот, я не знаю, что именно, но поверь мне — никто не идет! Понятно? Никто! Мы здесь одни. Никакой кавалерии. Никаких фургонов. Никаких картечниц Гатлинга. Никакого гребаного военного оркестра из шестнадцати человек. Теперь это ясно для вас? Вы это поняли? Я понятно объяснил?

По выражению лица ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА можно было предположить, что он действительно, наконец, начинает сталкиваться с холодной суровой реальностью ситуации.

Боже! Знаете, это не какой-то… убогий трёх грошовый роман, который вы можете взять, а потом просто отложить, когда поменяется настроение, понимаете? Это засада, ясно? Вы знаете, что это за штука? Они, вероятно, наблюдают за нами прямо сейчас. Даже когда мы говорим. С сотни разных пригорков. О, они не торопятся, это точно. Ведь зачем спешить? Окружат лагерь красиво и медленно, постепенно затягивая сеть. Ударяя, маневрируя. Собирая свои удачные атаки. Зарабатывая свои перья. Отстреливая нас (Очень преднамеренно указывает на ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА, а затем на себя) одного за другим.

Кажется, что период запоров Дж. П. КЕЛЛОГГА вот-вот должен пройти.

(Иронично ухмыляется) Знаете… вы меня удивляете, Джей Пи. Точно удивляете.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да?

ТОММИ-БОЙ. Наверняка. Я имею в виду, я полагал, что вы будете довольны всем этим.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я не совсем понимаю.

ТОММИ-БОЙ. Ну, я имею в виду, что вы наконец-то получили свою историю, верно?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Что?

ТОММИ-БОЙ. Да ладно, не стесняйтесь. Такая сенсация! Ого! Им, наверное, придется напечатать целый чертов специальный выпуск, или что-то типа того? Я имею в виду, разве это не то, что им нравится?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Томми, пожалуйста, это не смешно.

ТОММИ-БОЙ. (Изображая уличного торговца) Свежие новости! Горячая пресса. Куча больших сражений с краснокожими тварями. Все подробности внутри.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Томми, пожалуйста.

ТОММИ-БОЙ. Храбрая банда драгунов разбита вдребезги. Стёрты с лица земли. Атакованы в середине следующей недели.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Томми…

ТОММИ-БОЙ. …Их жизни прервались в расцвете сил. Их тела превратились в компост благодаря великой мясорубке конфликта.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Прекрати сейчас же. Хватит!

ТОММИ-БОЙ. (Взяв ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА за руку, как боксерский рефери, и поднимая ее в воздух) Леди и джентльмены, ежегодная награда мертвому репортеру года присуждается мистеру Джей Пи Келл…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. …Я сказал, прекрати! Прекрати это! Я говорю, прекрати! Достаточно! Достаточно!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ начинает драться, пытаясь заставить ТОММИ-БОЯ заткнуться. Это перерастает в слегка бешеное дергание за волосы и одежду, что приводит к тому, что ТОММИ-БОЙ наносит удар, попадая ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ в солнечное сплетение и отбрасывая его назад.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Запыхавшийся ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сидит в грязи, поглаживая ушибленные ребра.

ТОММИ-БОЙ. Я сожалею… об этом. Простите, что ударил вас.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ничего страшного.

Отбивка.

Правда. Не извиняйся.

ТОММИ-БОЙ. Я знаю, но…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. …На самом деле, не стоит. Правда, все в порядке. Это была моя вина.

Небольшая пауза.

ТОММИ-БОЙ. Вот… (Протягивает руку) позвольте мне помочь вам подняться. Вставайте.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо.

ТОММИ-БОЙ помогает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ снова встать на ноги и занять более удобное положение на ступеньках фургона. Он достает старую попону газетчика и помогает ему накинуть ее на плечи.

ТОММИ-БОЙ. Вы в порядке? Без обид?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Обо всем забыли. Кто старое помянет…

ТОММИ-БОЙ. Вам достаточно тепло? Хотите еще одно одеяло?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, нет, я в порядке. Правда. Честно.

ТОММИ-БОЙ. Хорошо. Ну, вы просто крикните, если что-нибудь нужно.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо. Я крикну.

ТОММИ-БОЙ подходит к периметру лагеря и направляет спрингфилдский карабин на среднее расстояние. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ кашляет, а затем слегка морщится.

Небольшая пауза.

Вот скажи мне, военный, мне интересно — это… строго говоря, стандартная процедура? Такое маленькое подразделение персонала в полевых условиях, как это?

ТОММИ-БОЙ. Стандартная процедура, да? Это хороший вопрос, мистер Кей. Я думаю, вы могли бы просто сказать, что это одна из тех вещей, к которым мой лихой длинноволосый брат имеет склонность… несколько отличаясь от таких, как офицер Серый Волк Крук и всех этих седых старых боевых коней. Он никогда не был хорошим игроком в шахматы, видите ли, «Стандартная процедура» на самом деле не тот термин, который очень часто появляется в его маленькой черной книжке выражений и баек. Я имею в виду, не забывайте, что этот парень проложил себе дорогу через четыре года кровавой Гражданской войны, и самой большой его проблемой был легкий грипп. Под его коленями было застрелено одиннадцать лошадей, а он не получил ни единой царапины. Ни синяка, ни ссадины на коленке. Самый молодой и самый смелый человек, носивший звезды в Потомакской армии. Знаете, что самое странное, у пуль есть удивительная привычка услужливо пролетать мимо него. Он всегда оказывается в нужном месте, в нужное время. Как будто его защищает какой-то… божественный дух-покровитель. Он что-то вроде новоявленного Александра Македонского. Храбрый, как царь Леонид. Непобедимый, как Беовульф или Зигфрид. Я имею в виду, давайте посмотрим правде в глаза, исключая его превосходительство президента, он чуть ли не самый близкий кусок королевской власти, который у нас есть! Последний из великих кавалеров. Наш собственный сэр Галахад.

Небольшая пауза.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Вы могли бы… сказать, что были близки? Вы и генерал?

ТОММИ-БОЙ. Не особенно. Ну, во всяком случае, не больше, чем другие братья и сестры. Я имею в виду, что если кто-то думает, что быть братом командира — это какая-то привилегия, то, боюсь, он чертовски ошибается. И да, вы можете процитировать меня по этому поводу.

ТОММИ-БОЙ стоит с карабином Спрингфилд на плечах, как с коромыслом, его руки свисают с него.

Мистер Кей, Армия США — космополитический и многоголовый зверь. Рекруты приходят из всех слоев общества. Бухгалтеры, кузнецы, я знаю по крайней мере одного дантиста. Почему-то очень много поваров. Здесь бывший школьный учитель, там бывший юрист. Понимаете, есть много людей, которые смотрят на войну как на возможность прославиться… но поверьте мне, война — это сплошной ад. Сплошной ад! Все значительно изменилось со времен сражения при Булл-Ран и Битве при Геттисберге. Я имею в виду, последнее, что сегодняшние мальчишки хотят сделать, это дать себя убить, черт возьми! Понимаете? Я имею в виду, к чёрту всё это! Для многих молодых забияк, кавалерия — это достаточно простой случай неуместного романтизма, который затмевает старый добрый здравый смысл. Погоня за индейцами? Ладно, будем честны, это немного романтично, я полагаю. Но с другой стороны, с ними приходится сражаться. Вот это уже совсем другое дело. Видите ли, ваш заурядный преданный генерал происходит из исторической традиции, согласно которой, массовой резне обычно предшествует взаимное рукопожатие. Поднявшись в приемлемый час, противоборствующие силы неторопливо выходят на заранее подготовленное поле боя, которое выбрали, занимают позиции, подбрасывая монету, а затем палят друг в друга до тех пор, пока одна из сторон не решит, что с них достаточно, и на сегодня хватит. Вот как это делал карманный капрал. Вот как была выиграна Столетняя война, и, ей-богу, вот как дела будут делаться в кавалерии Соединенных Штатов! Естественно, вся эта старомодная чепуха, описанная в «главе двадцать второй твоего справочника» превращается в дерьмо, когда ты оказываешься лицом к лицу с Большим Вождем по имени Надирающий Задницы, и его храбрыми ребятами. Я имею в виду, что идея ведения войны — это полная хм… а, чёрт, как это слово? Эээ… (Найдя его) «анафема» для индейца. Да? Анафема?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Анафема, верно. Хорошее слово.

ТОММИ-БОЙ. Спасибо. Видите ли, индейцы — кучка настоящих неортодоксальных бойцов, мистер Кей. Их сдерживает несколько табу, и они почти никогда не действуют как сплоченная боевая единица. Я имею в виду, что утром перед битвой, некоторые могут даже решить остаться в постели со своими скво или просто… пуф! Не знаю, они могут полностью передумать и вместо этого отправиться в погоню за дикой антилопой. Тогда, конечно, вы получите целую кучу людей, которые будут изо всех сил пытаться убедить вас, что индейские мотивы для нападения невероятно сложны. Но поверьте мне, это не так. Я имею в виду, конечно, иногда группа бронзовых воинов игнорирует одну группу поселенцев, которых они считают дружелюбными, прежде чем проехать пару часов, а затем жестоко расправиться с обитателями соседнего фермерского дома. Честное слово, такое бывает. Я не отрицаю этого ни на секунду. Не поймите меня неправильно, я говорю не об этом. Но эти люди, которые будут рассказывать вам, что храбрые индейцы иногда убивают случайно и, казалось бы, без провокации, ну, они просто не видят более широкой картины, не так ли? Понимаете, всегда есть провокация, Джей Пи. Конечно, есть! Прибытие испанцев в 1492 году — та провокация, которая когда-либо может понадобиться этим людям. Вы ещё здесь?

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я… я недавно читал статью. В журнале. Я не знаю, было это правдой или нет, но речь шла о том, как, эм, (Прокашливается) что аборигены думали… ну, изначально они находили саму идею пороха такой загадочной, что они думали, что он каким-то образом обладает способностью к размножению.

ТОММИ-БОЙ. Нет, это правда. Они сажали его в землю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Правда? Они его…? В землю?

ТОММИ-БОЙ. Ага! Надавите на него большим пальцем, затем сядьте поудобнее и подождите до весны.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Представьте себе. Это э… это довольно безумно.

ТОММИ-БОЙ. Ага! Довольно безумно.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

(Изменение такта) Так скажите мне, у вас есть возлюбленная, Джей Пи?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Извини?

ТОММИ-БОЙ. Возлюбленная. Понимаете?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ты имеешь в виду дома?

ТОММИ-БОЙ. Ну, если только случайно не окажется что она очень маленькая и живёт в вашей сумке, да.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Не сразу понял, было это последнее высказывание шуткой или нет) Верно. Ну да. Фактически. Да. На самом деле, у меня есть. Ну, я имею в виду… у меня есть жена, если это одно и то же?

ТОММИ-БОЙ. Конечно, да.

Отбивка.

Жена, да? Ах вы, хитрый старый лис!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Виктория — ее зовут. Э-э, Вики, как она предпочитает, чтобы ее называли. Она предпочитает, чтобы ее называли Вики.

ТОММИ-БОЙ. Вики, а? Прекрасная Вики.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да. Она… да. Вы совершенно правы. Она. Она прекрасна.

Небольшая пауза.

На самом деле это довольно трудно, сейчас, когда ты… Я имею в виду, что это первый раз, когда мы расстались так надолго, с тех пор, как поженились.

ТОММИ-БОЙ. Вы давно женаты?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Эмм, два года, 27 дней, и отсчёт идёт.

Отбивка.

Самый счастливый день в моей жизни.

ТОММИ-БОЙ. Да?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да. (Улыбается) О, да.

ТОММИ-БОЙ приставляет спрингфилдский карабин к борту фургона и, достав из кармана рубашки кисет с табаком «Булл Дарем», начинает скручивать сигарету.

Она, эм… ждет нашего первого ребенка, так получилось.

ТОММИ-БОЙ. Ничего себе!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Скоро окончание срока.

ТОММИ-БОЙ. Ну, черт возьми, поздравляю. Отличные новости, мистер Кей! Отличные новости.

ТОММИ-БОЙ на мгновение прекращает сворачивать сигарету, чувствуя необходимость пожать руку ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Спасибо. Спасибо.

ТОММИ-БОЙ. Нет, правда. Это потрясающе.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да. Да, так и есть.

Отбивка.

Это точно.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Вообще-то у меня есть ее фотография. Если тебе это вообще интересно? Вики. Она… гм… в моей сумке сзади.

ТОММИ-БОЙ. Да? Ну что ж, чего же мы ждем? Давайте увидим её.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ты уверен? Ты не возражаешь?

ТОММИ-БОЙ. Конечно, нет. Давайте, я заинтригован. Откопайте её.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошо. Ну, да, подожди секунду, я просто эм… Я просто достану её.

ТОММИ-БОЙ. Хорошо. Я буду здесь.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Верно. Тогда ладно.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ ныряет в заднюю часть обтянутого парусиной фургона с провизией, преследуя свою черную сумку.

ТОММИ-БОЙ. Скажите, вы совсем не курите, мистер Кей?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ появляется со своей черной сумкой.

Я только что понял, я не предлагал вам этого раньше. Не знаю, я просто предположил, что вы… ну, понимаете? Что вы воздерживаетесь от этого нашего великого национального времяпрепровождения.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Садится, положив сумку на колени…) Э-э, очень редко. Но, да, я курю. Только время от времени. Дни рождения, День Благодарения — только по особым случаям. Интересно, у меня действительно есть трубка. У меня дома. Не трубка мира, должен добавить. Обычная… трубка, трубочка. Ничего такого. Большую часть года она стоит над камином. Просто раньше она принадлежала моему дедушке, вот и все. Первый Келлог, родившийся на американской земле. Так что это имеет, знаете ли, определенную… ну, сентиментальную ценность.

ТОММИ-БОЙ. Семейная реликвия?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да… что-то в этом роде.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ начинает открывать свою сумку.

ТОММИ-БОЙ. (Сует самокрутку в рот и хлопает себя по карманам в поисках спички.) Давным-давно — так начинается история — добрый и могущественный Дух однажды лег спать ночью, возле костра, который он развел на лесной поляне. И пока он лежал там, счастливо видя сны, его заклятый враг случайно прошел мимо и заметил лежащую спящую фигуру. Тогда Злому Духу пришло в голову, что это может быть хорошей возможностью сыграть какую-нибудь злую шутку. (Найдя коробок спичек) И вот, осторожно подойдя к спящему, он стал перекатывать его к огню, пока голова того не оказалась среди тлеющих углей. Конечно, через несколько секунд, волосы Доброго Духа запылали, как сарай со старым сеном. Вскочив на ноги, Добрый Дух в испуге помчался по лесу. И пока он бежал, ветер подхватил его опаленные развевающиеся волосы и унес их, посеяв в землю. Они погрузились в неё, пустил корни, и, в конце концов, проросли… как табак. (И при этом он зажигает сигарету, затягивается и с улыбкой машет спичкой) Такая вот история.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Это… Ты положил это сюда, не так ли?

ТОММИ-БОЙ. Э? Что?

В своей черной сумке ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ находит несколько предметов медицинского назначения, лежащих рядом с его верным блокнотом. Находка включает себя различные камни, в том числе бирюзу и хрусталь, птичьи перья ястреба и большого орла, а также немного кожи гремучей змеи и некоторые травы.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Э-э, эти… штуки. (Выуживает различные предметы) Камешки и прочее. Полынь.

ТОММИ-БОЙ. Нет. Конечно, нет. Зачем мне это делать?

Краска быстро сходит с лица ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

Что?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я не клал этого сюда.

ТОММИ-БОЙ. Джей Пи, не начинайте дурачиться, ладно. Честно, я не в настрое…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. …Нет. Я не дурачусь! Клянусь тебе. Клянусь могилой моей матери, Томми, я не клал эти вещи сюда. Клянусь Богом. Ты должен мне поверить. Я не знаю, как они туда попали.

ТОММИ-БОЙ. Вы не…?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет!

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

В этот момент по равнине эхом разносится глухой звук далекого выстрела, заставляющий обоих мужчин, но не танцующий труп, направить взгляд в том направлении, откуда донёсся шум.

Томми?

ТОММИ-БОЙ. Вы слышали это, да?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я… не уверен. Звучало как выстрел.

ТОММИ-БОЙ. Это был выстрел, Джей Пи. Это был чертов выстрел.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Что это значит?

ТОММИ-БОЙ. Не знаю. Я не… Слушай, хм, чёрт. Хорошо, хорошо. (Протягивая свою все еще горящую сигарету) Вот, подержите секунду, ладно? (Вынужден помахать сигаретой прямо перед лицом журналиста, чтобы привлечь его внимание) Джей Пи?

ТОММИ-БОЙ, наконец, может передать ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ все еще горящую сигарету. Он хватает спрингфилдский карабин и неуверенно идёт к периметру лагеря с направленным вперед огнестрельным оружием.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Держит сигарету за самый кончик, вытянув руку) Томми? Ты видишь что-нибудь?

ТОММИ-БОЙ. (Вполголоса, и в основном для собственной выгоды) Черт, чёрт, чёрт. Ну, и что теперь? Что теперь? Думай, черт возьми! Думай!

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Не показывая внешних признаков боли…) Ой.

ТОММИ-БОЙ продолжает вглядываться во тьму.

(Громче, чтобы привлечь внимание) Ой. Она обжигает меня.

ТОММИ-БОЙ. Что?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ой, ой. Теперь больно. Больно.

ТОММИ-БОЙ. Что? Что? О чем вы говорите?

ТОММИ-БОЙ замечает, что ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ все еще держит в руках остатки горящей сигареты.

Господи, ну просто бросьте её, ладно! Бросьте её!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ бросает сигарету на землю, и ТОММИ-БОЙ торопливо гасит ее.

Грёбаный Иисус! Что с вами не так, мистер Кей?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ просто смотрит на него.

Хорошо, вы правы. Я беру свои слова обратно. Это был глупый вопрос.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Это безумие, Томми, оно в земле.

ТОММИ-БОЙ. Что?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Дело в земле. В самой почве. Оно проходит через почву. Проникая в наши кости.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Мы здесь умрем, да?

ТОММИ-БОЙ. Эй, послушайте… не говорите так…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. …Мне страшно, Томми. Я действительно очень боюсь. Я имею в виду, это не моё сражение. Я всего лишь беспристрастный наблюдатель за всем этим. Я пришел сюда не воевать. Я просто… я не… хочу умереть здесь. Так далеко от дома. (Поток слёз) О, Боже. О, Иисус. О, милый, милый младенец Иисус.

ТОММИ-БОЙ обнимает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА и нежно качает его, как новорожденного.

Пауза, объятия продолжаются…

Он все еще танцует, Томми?

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

ТОММИ-БОЙ. Да. Да, он танцует, Джей Пи.

Отбивка.

Он все еще танцует.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Где-то в темноте воет койот.

Медленное затухание до затемнения.

ЭТАП ШЕСТОЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Ясный, темный как смола вечер. Костер в лагере не разжигали заново, и поэтому не горят лампы на угольном масле. Единственное освещение — это свет луны.

КИЛПАТРИК танцует вокруг потухшего костра, его ноги касаются земли в церемониальном восторге. На нем носки и шерстяной комбинезон лососевого цвета. Из его живота все еще торчат заросли пернатых наконечников стрел.

ТОММИ-БОЙ и ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сидят рядом друг с другом на деревянных ступеньках, ведущих в заднюю часть обтянутого парусиной фургона с провизией. Они оба завернуты в лошадиные попоны. Они передают друг другу сигарету, не обменявшись ни словом.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Медленное затухание до затемнения.

ЭТАП СЕДЬМОЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Ясный, темный как смола вечер. Костер в лагере не разжигали заново, и поэтому не горят лампы на угольном масле. Единственное освещение — это свет луны.

КИЛПАТРИК танцует вокруг потухшего костра, его ноги касаются земли в церемониальном восторге. На нем носки и шерстяной комбинезон лососевого цвета. Из его живота все еще торчат заросли пернатых наконечников стрел.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сидит на деревянных ступеньках, ведущих в заднюю часть обтянутого парусиной фургона с провизией. Он плотно закутан в попону и тихонько поет «Скала веков» безмелодичным карканьем, а капелла, слегка дрожа.

ТОММИ-БОЙ бдительно несет одиночный дозор — спрингфилдский карабин лежит у него на сгибе руки.

КИЛПАТРИК продолжает призрачный танец.

Мучительно медленное затухание до затемнения.

ЭТАП ВОСЬМОЙ

Территория Дакоты. Лагерь перед обтянутым парусиной фургоном с провизией. Прерии. Лето. Почти рассвет. Из прерии по земле стелется тонкий туман.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ крепко спит на земле под попоной, которая полностью его укрывает.

КИЛПАТРИК лежит на спине, одетый только в носки и шерстяной комбинезон лососевого цвета. Он холодный, жесткий и изувеченный. Семь стрел прочно вонзились в его живот, а одежда запачкана почерневшей кровью. Он действительно искренне мертв.

С близкого расстояния раздается одиночный выстрел из карабина.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ резко просыпается и резко садится. Он стягивает с лица запутанную попону, чтобы ему было легче дышать, и какое-то время сидит в холодном поту и с дикими глазами, тяжело дыша и хватаясь за сердце сквозь рубашку. Инстинктивно он проверяет макушку, чтобы убедиться, что все его волосы все еще там, где они должны быть.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Томми?

Внимание ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА привлекает движение в задней части обтянутого парусиной фургона. Он инстинктивно тянется к спрингфилдскому карабину, но обнаруживает, что тот пропал вместе с ТОММИ-БОЕМ, которого нигде не видно.

(Приглушенным тоном) Скажи, Томми, это ты? Томми?

Нет ответа.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ медленно встает. Он осматривает лагерь и с легким замешательством замечает, что изуродованный труп КИЛПАТРИКА вернулся в свое прежнее мертвое и неподвижное состояние. Осторожно он подходит к фургону. Он наклоняется и вежливо стучит по одной из деревянных ступенек.

Эм, рядовой Утренняя Звезда?

Ответа до сих пор нет.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ оглядывается, чтобы убедиться, что КИЛПАТРИК все еще в мертвом состоянии, а затем снова стучит по деревянным ступенькам.

Рядовой Утренняя Звезда? Ты там?

Всё ещё нет ответа.

Поправляя очки, ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ собирается с духом, а затем неуверенно поднимается по ступенькам, ведущим в заднюю часть обтянутого парусиной фургона. Он только собирается просунуть голову внутрь, как оттуда медленно выдвигается ствол шестизарядного револьвера — пока не останавливается всего в миллиметрах от переносицы газетчика.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ медленно поднимает руки и осторожно пятится, спускаясь по ступенькам фургона.

Шестизарядник продолжает нацеливаться на газетчика, а из задней части фургона выходит УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА и спускается в туман.

Белые рукавицы УТРЕННЕЙ ЗВЕЗДЫ, широкополая серая шляпа и куртка из оленьей кожи отсутствуют, а его когда-то чистая серо-голубая рубашка теперь забрызгана каплями засохшей крови и сгустками мозговой ткани. На правой щеке у него кровавая царапина, а прожжённые дыры от пороха на рубашке обращают наше внимание на то, что похоже на свежую огнестрельную рану на левом боку — прямо под сердцем.

В вытянутой руке УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА держит охотничий нож, окрашенный в малиновый цвет и мокрый от свежей крови.

Генерал? Генерал Утренняя Звезда? Это вы?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ продолжает отступать, в то время как УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА продолжает наступать.

Это. Это вы. Вы меня не узнаете? Джозеф Келлог. «Нью-Йорк Трибьюн». Я эм… здесь, чтобы помочь написать новые яркие страницы в книги по истории нашей страны. Генерал?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА взводит курок своего шестизарядного револьвера.

Генерал?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ врезается в треногу, на которой стоит чаша с водой, и опрокидывает её.

(Инстинктивно падает на колени) О, Боже, подождите, подождите. Генерал, пожалуйста. Пожалуйста! Вы должны помнить меня. Генерал? Пожалуйста, умоляю вас. О, помилосердствуйте, пожалуйста. Пожалуйста, не делайте этого. Пожалуйста, генерал. Пожалуйста! Пожалуйста!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА подозрительно смотрит на свою съежившуюся добычу, глядя на ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГА самым суровым взглядом.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Наконец) Газетчик, а?

ДЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Задыхаясь от облегчения) Да! О Боже, да. Всё верно, сэр. Джей Пи Келлог, «Нью-Йорк Трибьюн».

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Слегка прищурившись…) «Трибьюн», говорите?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Совершенно верно, сэр. Основана в 1841 году.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Скажите мне, это старая газета Горация Грили, не так ли?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Так и есть, сэр! Абсолютно. Да, сэр. Гораций Грили — упокой Господь его душу. Гораций Грили, верно. (Цитирует) «И-иди на Запад, молодой человек, и… и… и расти вместе со своей страной».

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА, наконец, находит в себе силы перестать наводить свое оружие на голову жителя Восточного побережья и опустить его.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Задумчиво) Грили, да. Хороший человек. Хороший, хороший человек. Республиканец, конечно, но все же не фанат Бульдога Гранта.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Нет, я… полагаю, нет.

Выглядя немного возбужденным и несколько отвлеченным, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА поворачивается и идет обратно к обтянутому парусиной фургону с провизией.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Про себя) Грили. (Улыбаясь очень личному воспоминанию) Гораций Грили. Ну, конечно!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА садится на ступеньки, кладя свой шестизарядный револьвер рядом с собой и вонзая лезвие своего окровавленного охотничьего ножа в дерево, чтобы оно встало вертикально. Вздохнув, он опускает голову и начинает массировать носовые пазухи большим и указательным пальцами.

Через несколько мгновений ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ осторожно приближается.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. О боже, я не могу передать словами, как я рад вас видеть, генерал. Вы действительно не представляете, как я рад снова видеть ваше лицо. Честное слово.

Отбивка.

Просто Томми, ваш брат, он… ну, кажется, он думал, что, э-э, ну, что с вами могло… что-то случиться. Там. Ну, знаете? Это, хм, ну, что вы, возможно, не вернетесь… Фух! Я не могу дождаться, чтобы увидеть выражение его лица, когда он узнает, что вы сидите здесь вот так, с таким нахальным видом. Говорю вам, он упадет и умрет прямо на месте. Воистину! Это… вау! Это просто… Это так, так здорово.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА продолжает массировать свои носовые пазухи.

На самом деле, я немного удивлен, что Томми здесь нет. Он, эм… этому должно быть объяснение. Он, наверное, просто пошел за водой… или что-то в этом роде. Он отлучился ненадолго, я уверен. Ох, когда он увидит ваше лицо, это будет такая картина.

Небольшая пауза, во время которой ТОММИ-БОЙ не появляется.

Скажите, вы в порядке, генерал? Ну, просто вы, эм… ну, похоже, что вы… истекаете кровью.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА медленно поднимает голову, изучает фигуру ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА, стоящего перед ним, а затем потирает ссадину на правой щеке.

Нет. Я гм… Я имел в виду у вас… (Указывая) сбоку.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА впервые замечает свежую рану на левом боку. Будто удивляется, обнаружив её там.

Это выглядит плохо. Не правда ли?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА опускает вытянутые указательный и средний пальцы правой руки в рану и чувствует консистенцию густой темной крови. Он зачарованно смотрит на свои окровавленные пальцы. Затем он складывает руку в кулак, прежде чем отпустить ее. Он повторяет это еще пару раз для пущей убедительности.

Как насчет Серебряных Каблуков? Генерал? Он… не с вами?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА просто смотрит на ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА, явно сбитый с толку его вопросом.

Ваш разведчик? Серебряные каблуки.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Нет.

Устойчивый ритм.

Увы, нет. Боюсь, он… не справился.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. О, Боже.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Одно огнестрельное ранение.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Вздрагивая) О Боже, нет.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ отворачивается, явно расстроенный этой новостью.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Пуля попала ему прямо в затылок. Разбила надвое его благословенный череп. Как будто это какой-то… мягкий фрукт, слишком долго оставленный на полуденном солнце. Возможно, арбуз. Грейпфрут, гранат — что-то в этом роде. Одна-единственная пуля, и все.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Вполголоса) О, Мария, Матерь Божья.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Такой красивый парень, согласитесь? Почти царственный вид. Глаза ястреба-перепелятника. Он ушёл, не издав ни звука. Никакой смертельной схватки с этим человеком. Никакого размахивания руками. Никаких выпученных, вращающихся глазных яблок. Просто слабое шипение выходящих мозговых газов, а затем… тишина.

Отбивка.

Эта ужасная тишина.

Пауза.

Я вижу, что Старик Койот недавно прошел этим путем.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Внезапно встает и указывает на землю вокруг остатков костра) Вот же эти отметины. Вы видите их? А здесь ещё. Вот так разбросаны повсюду. По кругу.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ смотрит, но не уверен, что видит.

Всегда помните, что именно Старик Койот первым дал человечеству дар огня, научил древних людей молоть муку и указал им, какие травы могут помочь в эффективном лечении. Тем не менее, он всегда остается обманщиком. Хотя он принес в мир огонь, Старик Койот также принес смерть. Никогда этого не забывайте.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА изгибает свой хищный профиль, а затем неторопливо идет туда, где лежит покойный КИЛПАТРИК. Он легонько пинает труп.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Послушайте, пожалуйста, я могу объяснить. Звучит безумно, я знаю, но он был жив. То есть он пытался с нами общаться. С Томми и мной. Он… Только это был не он. Каким-то образом. Это был гм… ну, как дух? Что-то вроде того. Индейский дух. Пожалуйста, я не был пьян, генерал. Пожалуйста, выслушайте меня. Вы должны поверить мне. Уверяю вас, я…

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. …О, я вам верю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Немного контужен на секунду, а затем…) Я… прошу прощения?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Я сказал… я вам верю.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Конечно.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ все еще не выглядит полностью убежденным.

Ведь очень много тех духов, которые могут быть привязаны к земле и все же желают вселиться в физическое тело. Это общеизвестно. Некоторым может казаться, что они оставили слишком много невыполненных задач, и они желают еще одного сосуда — еще одного шанса завершить свои труды здесь, на Матери-Земле. Эта плодородная земля усеяна разлагающимися костями бесчисленных, бесчисленных мертвецов. Жертвы рассветных набегов на мирные деревни. Жертвы холеры, оспы, чахотки и прочих… привезенных болезней. Ведь каждый склон холма, каждая долина, каждая равнина, каждая роща несут в себе эхо какого-то грандиозного злодеяния. Какого-то «оправданного акта усмирения». А ночью, когда замолкают наши растущие маленькие города и наши большие каменные города, и мы думаем, что они опустели, их улицы кишат невидимыми мертвецами многих племен. Все они будут преследовать эти берега вечно. Еще долго после того, как последний из краснокожих погибнет, и память о нем среди победителей станет не более чем бабушкиной сказкой.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Вы… говорите, что видели подобное раньше?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА жует свои усы.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Скажите мне, мистер… эмм… (Он ищет в уме имя, но, кажется, ничто не вызывает положительной мнемонической реакции)

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Келлогг. Джозеф Келлогг.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Келлогг! Да. Келлогг, верно. (Он втягивает воздух ртом) Скажите мне… (Очень намеренно подчеркивая) Мистер Джозеф Келлогг, вы случайно не знаете, как Лакота называют Белого человека?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Э-э, не знаю. Нет.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Васичу. (На этот раз медленнее и наслаждаясь ощущением слогов на губах…) Ва-си-чу. Скажите это.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Нерешительно) Э-э, ва… ши… (Он смотрит на УТРЕННЮЮ ЗВЕЗДУ в поисках помощи и поддержки, и Генерал помогает ему, произнося последние два слога вместе с ним) си-и-чуу.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Хорошо. Хорошо.

Отбивка.

А вы случайно не знаете, как это переводится?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Это… не переводится как «Белый человек»?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Ну, не совсем так, нет. Вот что это значит, да. Это действительно то, из чего следует сделать вывод. Но дюйм за дюймом, фунт за фунт, более буквальный перевод звучал бы так. «Они-не-уйдут».

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Они не… уйдут?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Васичу! Вот так просто.

Отбивка.

Они не уйдут!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА понимающе кивает головой.

Почему-то, мне кажется, что более правдивое слово еще не было произнесено ни в одном из так называемых «Свободных и независимых штатов» этой разрастающейся нации.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА возвращается к обтянутому парусиной фургону с провизией и вынимает свой охотничий нож из деревянной ступеньки. Он вытирает его о рукав рубашки и кладет обратно в расшитые бисером ножны.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ оглядывает горизонт.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Эм, генерал, я начинаю немного беспокоиться о Томми. Вы случайно не видели его, когда пришли? Он был здесь, когда вы вернулись? Он… вам что-нибудь говорил?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА берет свой шестизарядный револьвер и начинает рассеянно перебрасывать его из одной руки в другую.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Вы знаете, когда здесь поднимается ветер, здесь, в этой неровной и беспорядочной стране — пестрая курица, пытающаяся отложить яйца, повернув хвост на Запад, иногда может обнаружить, что откладывает одно и то же яйцо четыре или пять раз или даже больше. Ибо, как вы видите, преобладающие ветры дуют с Запада на Восток (Указывает на свой шестизарядный пистолет, чтобы проиллюстрировать). То есть слева направо. В то время как ветер перемен, с другой стороны, предпочитает дуть в совершенно противоположном направлении. С Востока на Запад. Вверх по тропе Бозмена. По стопам первопоселенца Дэниела Буна. Из Джеймстауна, штат Вирджиния, и Плимута, штат Массачусетс. Из других более… европейских корней. Вы следите за моей мыслью?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Надеясь, что он дает правильный ответ) Я слежу.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА присаживается на корточки у потухшего костра и стволом своего шестизарядного револьвера ковыряется в пепле.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Это… все, что вы видите перед собой, заканчивается, мистер Келлогг. Позолоченный век дышит нам в затылок. Население составляет около 40 миллионов душ и растет с каждым днем. С каждым часом. Даже когда я передаю эти слова Четырем Ветрам. И подобно голодным участникам пикника, толпящимся вокруг пикантного жаркого на вертеле, все они заняты тем, что спешат получить свою долю национального наследия, которое было им обещано. И для них просто недостаточно места на атлантической стороне девяносто пятого меридиана — и поэтому они должны отправиться в другое место. И вот они направляются на Запад. И они продолжат идти. Очень скоро граница закроется, и когда это произойдет, она закроется навсегда. И никогда больше не наступит тот день, когда всадник может скакать рысью дюжину дней и не слышать в прерии иного голоса, кроме голоса Великого Духа.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДАР убирает свой шестизарядный револьвер обратно в кобуру.

Время двигаться дальше. Время пересечь великую пропасть. Время следовать по выжженным тропам травуа в разрушенные внутренние районы за их пределами. Никто из нас не становится моложе, мой друг, и я, например, хочу вдохнуть большего воздуха, чем тот, которым дышат влиятельные самоуверенные брокеры в Вашингтоне, Ди-Си. (Переключает внимание) Все это напоминает мне, что у меня есть кое-что для вас.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Правда?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Подождите там. Позвольте мне принести это.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА театрально исчезает в задней части обтянутого парусиной фургона с провизией, оставляя ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГА вращать большими пальцами.

(Высовывает голову из фургона) У вас случайно нет спичек, а?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Э-э, нет, я… не курю.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Невольно кивает, когда он принимает эту информацию на борт и переваривает ее) Неважно.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА снова исчезает в задней части фургона, оставляя ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА с его большими пальцами.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ сканирует горизонт в поисках каких-либо признаков неприятностей.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я тут… вроде как подумал, что, может быть, я мог бы начать собирать кое-что из своих вещей. Генерал? Что вы думаете? Просто потом, когда Томми вернется, мы сможем почти сразу же отправиться в путь. Есть ли в этом смысл? Генерал?

Небольшая пауза.

Я имею в виду, есть ли что-нибудь, что вам особенно нужно? Может быть, я мог бы… знаете, упаковать это для вас. Возможно. Если вы хотите. Просто скажите слово. Я могу быть готов отправиться в путь в мгновение ока.

После того, что кажется слишком долгим, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА, наконец, снова появляется из фургона с провизией, сжимая потрепанную шляпу СЕРЕБРЯННЫХ КАБЛУКОВ. Единственное перо белого орла согнуто, но все еще прикреплено к ней.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Вот она.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА передает шляпу ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ.

Разведчик. Я знаю, он бы хотел, чтобы это было у вас.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Явно тронутый этим…) Спасибо.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА кивает и улыбается. Он поворачивается и направляется обратно к обтянутому парусиной фургону с провизией.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ лезет в перевернутую шляпу и выуживает из нее алый галстук генерала, в который завернуты какие-то мягкие кусочки плоти, из которых сочится кровь.

Что… э-э… что в платке, генерал?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА поворачивается на каблуках.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Ожидая этого…) Гениталии, мистер Келлогг.

Отбивка.

Я принес их обратно для вас.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ мгновение или два думает об обмороке.

Привязать к затемнению.

ЭТАП ДЕВЯТЫЙ

Территория Дакоты. Круг мертвой травы перед еще дымящимися остатками сгоревшего, обтянутого парусиной фургона. Прерии. Лето. Немного после полудня.

Можно услышать классическую восьмитактовую последовательность блюзовых аккордов «Вернись, малышка», сыгранную на банджо и слайд-гитаре.

Шелковый гидон с ласточкиным хвостом выглядит изодранным и висит вверх ногами среди обломков. Примитивная бокс-камера превратилась в обугленную оболочку своей былой славы, а обгоревшие и порванные страницы блокнота валяются на земле.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ лежит связанный и распростертый на земле. Его спина прижата к Америке, он смотрит прямо на солнце. У него голая грудь, и ему катастрофически не хватает очков.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА сидит к нам спиной и с помощью палочки размешивает немного белой пасты в уцелевшей жестяной чашке. Он все еще одет в свою окровавленную рубашку, но закатал рукава, обнажив при этом несколько рубцовых ран в нижней части обеих рук. Удовлетворенный консистенцией пасты, он встает и подходит к единственному оставшемуся в живых члену своего разведывательного подразделения. Минуту или две он стоит, наблюдая за ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГОМ.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Вы, кажется, вспотели, мистер Келлогг.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ умудряется чуть-чуть повернуть голову, чтобы посмотреть на УТРЕННЮЮ ЗВЕЗДУ.

Хорошо. Это обнадеживающий знак. Вредные вещества смываются, когда тело потеет. Это помогает очистить как внутреннее, так и внешнее.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА садится на корточки над ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГОМ и палочкой начинает рисовать белые пятна на обнаженной груди нью-йоркского журналиста.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (С пересохшим горлом) Я… не очень хорошо себя чувствую.

Будто ничего не замечая, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА продолжает рисовать.

Вы уверены, что здесь не осталось воды, генерал? Просто мой язык так распух, что я едва… (Сухое глотание) могу закрыть рот.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА продолжает рисовать белые пятна.

Простите меня, но было ли абсолютно необходимо вот так все предавать огню? Просто это… это кажется такой пустой тратой времени, вот и всё.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Это к лучшему, Джозеф. Всегда об этом помните. Таким образом, не остается никаких следов, понимаете? Просто пыль. Ничего, кроме пыли. А теперь помолчите немного. Экономьте свою энергию. Сохраняйте свои силы.

В тишине УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА заканчивает рисовать белые пятна на обнаженной груди ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА. ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ продолжает смотреть прямо на солнце. Закончив, генерал отбрасывает жестяную кружку и палочку для рисования и обнажает свой охотничий нож. Он использует его острое лезвие, чтобы освободить ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА от пут.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Есть ли какая-то… особая причина для всех этих белых пятен? Или это глупый вопрос?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Это не просто старые белые пятна, мистер Келлогг.

Отбивка.

Это град. Для защиты.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Защиты? От чего?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Увидите. Потерпите. Достаточно скоро, вы увидите. (Вновь вкладывает в ножны свой охотничий нож) Думаете, вы сможете стоять?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Поглаживая свои обожженные веревкой запястья…) Эм, я не… я не уверен.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Ну… давайте хотя бы попробуем, хорошо? Вот — дайте мне руку.

Взяв его за руку, УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА помогает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ медленно подняться на ноги.

Ну как? Хорошо?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ слегка качается и выглядит несколько неуверенным, но, тем не менее, ему удается стоять без посторонней помощи.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Хорошо.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Хорошо. Это хорошо.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА набирает полную грудь воздуха и какое-то время держит его внутри. Затем, прижав ладони к губам, он медленно выдыхает, лаская воздухом щёки и кожу головы.

Как вы себя чувствуете? Вы готовы?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я чувствую себя очень слабым, генерал.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Ну, конечно. Конечно, мой дорогой друг. Этого и следовало ожидать. (Успокаивающе кладет руки на плечи ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.) В конце концов, воздух здесь разрежен. Тоньше, чем вы привыкли. И чище тоже. Намного чище. В общем, гораздо больше места для эфира, в котором можно плавать.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА обхватывает руками лицо ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА.

Теперь сконцентрируйтесь. Мне нужно, чтобы вы сосредоточились ради меня. Хорошо?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА ослабляет хватку и отступает на шаг или два.

Пауза.

(Инструкция в той же степени, что и вопрос) Вы это чувствуете?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ не отвечает ему ни положительно, ни отрицательно.

Нет? Совсем ничего?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА отступает назад, хватает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГА за руку и тянет его вниз, прижимая их переплетенные пальцы к земле.

Там! Теперь вы это чувствуете? Да?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Через мгновение…) Пульс. Почти как пульс.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Хорошо. Хорошо. Продолжайте.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. (Его глаза расширяются…) Как сердцебиение.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Очень хорошо, мистер Келлогг. Действительно очень хорошо!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Но он слабый. Почти за пределами восприятия. Совсем чуть-чуть… малейшее движение под поверхностью.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Они идут… Видите? (Величественно встает и указывает на горизонт…) Поднимаются над хребтом. Смотрите прямо, мистер Келлогг. Вы видите это? Огромное облако пыли, поднимающееся в безупречное бледно-голубое небо. Как вихрь на вершине горизонта.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ поднимает руку и прикрывает ею глаза от мерцающих лучей послеполуденного солнца.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я вижу это. Да. Да, я вижу это.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ и УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА смотрят вместе — пораженные, делятся опытом фата-морганы, которая постепенно начинает материализовываться на горизонте.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Темные фигуры, поднимающиеся из высокой травы, окрашенной ржавчиной. Из земли пепельного цвета. Из оврагов и лощин. Образуются из мягких серебряных капель ртути. Ханкпапа, Черноногий, Минниконжу, Оглала, Брюле, Сансарк, Северный Шайенн. Каждый воин ярко украшен перьями и цветными бусами. Полудикие раскрашенные пони без сёдел. Почти праздничный вид. Так же естественны, как и сам дневной свет. Вырисовываются на фоне открытого глаза солнца. Мерцающие в почти прозрачной атмосфере. Ты видишь их? Просто сидят там. Дразнят нас. Манят нас. Подталкивают нас вперед.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я вижу их, генерал. Я вижу их ясно.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Эй, вы, юноши-воины — смотрите с гневом на поле битвы! Я предлагаю эти слова тебе, о, Великий Непостижимый. Пробудись от своего глубокого сна и покажись. Ибо я — целитель сердец, и я готовлю для тебя самый чудесный пир, чтобы ты мог полакомиться им. Я желаю быстроты твоих крыльев. Я желаю мести твоих когтей. Сильные духом — впереди, слабые — сзади. Дорогой мой, сегодня был самый чудесный день для твоего Мальчика. Мне так много нужно тебе рассказать, и все же — увы — у меня так мало времени. Я добрался, наконец, до страны молока и меда и предлагаю тебе немного свежей лаванды, которую я там сорвал. Старики говорят, что только земля и небо существуют вечно. Они говорят истину. Они правы. Ура миру! Ура моей маленькой девочке! Попрощайся с великим огнём на небосводе, и да помилует вездесущий дух твою безграничную душу! (Испуская пронзительный боевой клич) Хока эй!!!

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА запрокидывает голову, широко раскидывает руки в своеобразном знаке уважения к солнцу и падает на колени…

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ оказывается один в короне света.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Там. высоко в своде небес — извилистая колонна повозок и всадников. Едут вниз головой, ноги к звездам, головы к земле, шляпы спадают, а кожа бледная, как полированный мрамор. Идеально синхронизированный. Два на два. Четыре на четыре. Спускаясь, как фаланга продуваемых ветром хористок.

Великая буря звуков становится более интенсивной. Ровный бой индийского барабана смешивается с отдаленными звуками старого ирландского квик-стэпа «Гарри Оуэн», который доносится с холмов, переносимый вялым бризом. Крики воинов смешиваются с топотом лошадиных копыт и выстрелами пистолетов.

Время… ползет. Земля… вращается. Теплый, жесткий вездесущий бриз. Ритмичный стук копыт. Настойчивое фырканье гарцующей лошади. Реальный мир приближается. Скрип обожженной черной кожи. Позвякивание и дребезжание уздечек и металлической сбруи. Приходит волнами. Гидоны трепещут-трепещут-трепещут. Горнисты играют. (Закрывает оба уха) Перекрестный огонь! Ядра! Картечь! Несутся на нас. Их число увеличивается с каждой секундой. Многочисленны, как саранча. Куча Сиу. Множество Сиу. Сиу повсюду. Это паническое бегство! Скручивание. Сдавливание. Толпа за толпой. Красные тела летают вокруг меня, как тени. Стрелы, поющие над головой. Солдаты падают, как тыквы. Сверкание кремня, царапающего сталь. Визг сабель. Пинг-понг вокруг меня. Свист пуль, вонзающихся в сморщенный дерн — хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! И шум такой громкий. Настолько громкий, что кажется, ну… почти тихим в центре этого водоворота.

Отбивка.

И я слышу детский голосок, зовущий меня. Называет мое имя. Но звучит он как-то не так. Мне действительно кажется, что он исходит из–за облаков. Где-то далеко-далеко надо мной.

Буря звука медленно начинает исчезать и рассеиваться.

Слева и справа от меня продолжает бушевать свирепый шторм, но почему-то ни одно железное острие не пронзает мою кожу. Мир становится все более ворсистым по краям. Ровный ритм тамтама у меня в затылке. Шелест сухих листьев. Далекий звон колоколов родного города. Все живое вокруг меня — кишит маленькими микробами. И не только плоть и кровь, но также вода, камни и растения. И мертвые вещи тоже. Даже мертвые вещи! Пряди волос на голове и отрубленные конечности. Раздутые туши и теплые пузырящиеся внутренности.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ дергается и, кажется, теряет сознание, но не падает. Он висит неподвижно, словно подвешенный на двух сыромятных лассо, прикрепленных к крепким мускулам его груди.

Стены моего «я» разваливаются, как мягкое яйцо без скорлупы, и превращаются в руины. Дух поднимается из грязи, находит центр моего существа и поднимает меня выше. Дергает за мышцы. Притягивает меня ближе. Вверх — сквозь синий дым орудий и кипящую, удушливую пыль, в лазурный полог за его пределами. Мой разум наводняют петроглифы. Люди с палками, колючие животные, пуговичные луны. Настоящее, прошлое и будущее сталкиваются. Живое и призрачное. Физическое и нефизическое. Я в настроении. Я знаю эту песню. Ритм появляется и ритм исчезает. Я колибри, которая летает, змея, которая скользит, черепаха, которая плавает, пчела, которая жалит, волк, который кусает. Отец-небо. Мать-Земля. Дедушка Пейот. Лети высоко. Прикоснись ко мне. Окажи мне честь. Поделись своим лекарством, чтобы я тоже мог узнать тебя.

Блики солнечного света начинают усиливаться.

Я поднимаюсь все выше и выше и еще выше, потом, перебираюсь по радуге на другую сторону. Перехожу с одной вершины горы на другую. И чем выше я поднимаюсь, тем ближе подхожу к поверхности вечно палящего солнца. И чем ближе я подхожу, тем более гладкой становится поверхность этого древнего шара. До тех пор, пока она не приобретет вид туго натянутой кожи. А внутри… внутри этой маслянистой кожи я вижу влажное пульсирующее сердце — ярко светящееся, как фонарь. Освещающий игру теней из потрохов, крови и внутренностей. И там, в мутной луже застывшей крови, я на секунду замечаю свое отражение. И в этом сангиновом зеркале я вижу лицо молодого человека, смотрящего на меня в ответ. Лицо любящего сына. Лицо преданного мужа. Лицо того, кто вышел наружу и вернулся из–за пределов Четырех Времен. Того, кто наблюдал ленивое шитьё, которое соединяет мир воедино. Интенсивность солнечного света продолжает расти. Дыхание нормальное. Пульс ровный. Дневной свет… неприятно ослепляющий. О, Боже. О, Боже милостивый! Неужели никто не погасит солнце?! Пожалуйста? Пожалуйста! Кто-нибудь, кто-нибудь, пожалуйста… погасите солнце!

Вспышка переходит в белый свет.

* * *

Территория Дакоты. Круг мертвой травы перед остатками недавно сгоревшего обтянутого парусиной фургона. Прерии. Лето. Середина дня.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ лежит на земле, прислонившись спиной к Америке. У него обнаженная грудь, а его туловище украшено защитными белыми градинами.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА стоит над ним, как деревенский парень, молчаливый и неподвижный, его золотистые волосы мягко развеваются на ветру. В конце концов, ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ поднимает руку, чтобы прикрыть глаза от яркого послеполуденного солнца.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Генерал? Генерал Утренняя Звезда? Это вы?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Будьте в хорошем настроении, мистер Келлогг. Вы переродились.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Вот, дайте мне свою руку.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА протягивает руку ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ, который принимает ее и использует, чтобы помочь себе подняться на ноги.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. О, у меня немного кружится голова.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Не торопитесь. Нет никакой спешки.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА отдает ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГУ недостающие очки.

Легкомысленный журналист не торопится надевать очки, и когда он, наконец, это делает, он дает себе несколько минут чтобы осмотреться вокруг.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Какой сегодня день?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Кажется, воскресенье. Прекрасный воскресный день. На небе почти ни облачка. Солнце сияет во всей своей красе. И долина вся в цвету. Луговые жаворонки поют свою сладкую летнюю песню. Цветы яблони элегантно струятся по взъерошенной траве, и повсюду витает аромат диких роз, аронии и зарослей созревающих слив. Да ведь сама природа, кажется, улыбается каждому нашему движению. Сегодня хороший день, мой друг. Хороший день, чтобы быть живым.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Я гм… мне приснился… удивительный сон.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. (Сует свежую зубочистку в рот) Продолжайте.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Ну, мне снилось, что я, эм, что я лечу. Как птица! Понимаете? Как птица может летать. Плаваю в восходящем потоке тёплого воздуха. Вращаюсь по спирали на вершине облаков. Я обнаружил, что дрейфую по рекам, о которых ходят слухи, и легендарным внутренним морям, набираю скорость на гладких равнинах и двигаюсь дальше. Там, над Священной Дорогой. Паря высоко над Каунсил-Блаффс и Мыс-Пойнт. В то время как внизу подо мной, следуя за каждым моим движением, проходила эта огромная бурлящая волна земли, поглощающая страну целиком, окутывающая ее пустотой и переделывающая заново. А позади меня, среди далеких колышущихся волн, следуя за этой приливной волной, появилось множество безмолвно бегущих стад бизонов. Множась и становясь все ближе. Извиваясь, поворачиваясь, поднимаясь, танцуя и снова переходя на бег — очерняя землю, насколько хватало глаз.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Я тоже видел такое место мысленным взором, мистер Келлогг, и я верю, что именно туда мы и отправимся.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Правда? Вы так думаете?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Кто знает? Время покажет.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА небрежно вытаскивает шестизарядный револьвер из кобуры и открывает барабан. Он тянется к своему оружейному поясу, достает единственную пулю и демонстративно вставляет ее в отверстие.

Вам известно, не так ли, изречение старого солдата: самая длинная миля — это последняя миля на пути домой?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да, сэр. Что вы имеете в виду?

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА. Ну, посмотрите перед собой, Джозеф Келлогг. Мне кажется, что в настоящее время между нами и домом очень много миль, очень много. Теперь, не знаю, как вы, а я, например, собираюсь домой.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА небрежно возвращает барабан шестизарядного пистолета на место.

Хотите присоединиться ко мне?

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ. Да. (Понятно взволнованный) Да, хорошо. Так, послушайте, позвольте мне просто… Мне просто нужно время, чтобы собрать кое-что воедино. Это…? Генерал? Не могли бы вы…? (Явно не получая ответа) Черт возьми!

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ начинает суетиться, роясь в обгоревшихи порванных страницах своего блокнота и собирая все, что, по его мнению, стоит попытаться спасти.

Генерал, пожалуйста, дайте мне две минуты. Хорошо? Пожалуйста, не уходите без меня. Что бы вы ни делали, не надо… Я буду в два счета. Честное слово. Я обещаю. Две минуты, и все.

Внезапно над равниной раздается оглушительный выстрел. Громкий и раскатистый, он звучит так же, как звук, который вы могли бы услышать, если бы небо только что обрушилось вам на голову.

ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ вздрагивает, роняя при этом несколько собранных бумаг.

Генерал?

Как потерянный ребенок, ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГГ смотрит в сторону, куда ушёл УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА.

Генерал Утренняя Звезда?

Человек-который-делает-бумажный-разговор стоит, застыв, как стареющий амбротип среди обломков разрушенного лагеря, и с нетерпением ждет ответа. Действительно, любого ответа.

Генерал Утренняя Звезда!

Холодный ветер хлещет по пустынной прерии — с востока на запад.

Привязать к затемнению.

* * *

Позвольте вещам проникнуть внутрь, а затем порадуйте уши звуком Эллен «Мама Касс» Эллиот, обернувшей свою гортань вокруг ее записи 1968 года «Помечтай немного обо мне». На раскрашенной циклораме мы являемся свидетелями слайд-шоу фотографий ДЖЕЙ. ПИ. КЕЛЛОГА, сделанных в оттенках сепии во время кампании: три кавалериста, два брата, гордый и уверенный в себе генерал, стоящий во весь рост. Однако в этих изображениях есть что-то немного странное; на фотографиях, по-видимому, запечатлено то, что лучше всего можно было бы описать как ауры странных духов, которые можно увидеть плавающими в эфире, окружающем предметы. Также, по-видимому, на заднем плане слабо различимы расфокусированные изображения того, что могло бы быть небоскребами и самолетами. Призрак-из-машины — отголоски будущего, которое еще впереди, и прошлого, которое они собираются оставить позади навсегда.

«Желтые длинные волосы» © Тим Плестер, 2000 г.

Тим Плестер подтвердил свое право называться автором этой пьесы.

https://www.timplester.com

https://instagram.com/timplester

Все права на эту пьесу строго защищены.

Заявки на показы, включая читки и отрывки, должны быть поданы до начала репетиций:

Sandra Chalmers at Shepherd Management 3rd Floor, Joel House, 17-21 Garrick Street. London WC2E 9BL +44 (0) 20 7420 9350 / info@shepherdmanagement.co.uk