Пьеса написана Фарзаной Даттой (США), переведена на русский язык Женей Сташковым.

Все персонажи давно умерли и принадлежат к Эпохе Мудрости, за исключением Алана, американского домовладельца. Он появляется только в конце на короткое время. Мужчина, 49 лет.

Только два персонажа вступают в диалог, Рабия и Хидр.

Рабия: Родилась в Ираке, 717-802 годы. Женщина, 30 лет.

Хидр: Мужчина, нестареющий. Зеленый, Невидимый рыцарь исламской традиции, готовый помочь любому нуждающемуся.

Остальные — это призраки, которые появляются и исчезают, чтобы быть узнанными Рабией и Хидром. Сами они в диалоге не участвуют.

Халиль Джебран: Родился в Башарри, Ливан, 1883-1931. Мужчина, 35 лет.

Омар Хайям: Родился в Нишапуре в Хорасане (Иран) 1048-1023, запомнился как царь Мудрости. Мужчина, 40 лет.

Хафиз: Родился в Ширазе, южно-центральный Иран, 1330-1389. Мужчина 27 лет.

Руми: Родился в Балхе, ныне Афганистан, 1207-1273. Мужчина, 32 года.

Кабир: Родился в Индии в 1448-1518 годах. Мужчина, 27 лет.

Сармад: Родился в Кашане в Иране в 1590-1660 годах. Мужчина, 29 лет.

Хасан: духовный друг Рабии, того же возраста, что и Рабия. Мужчина, 30 лет.

Интервью Фарзаны:

Актерский состав персонажей:

Хидр — Духовный наставник мусульман

Рабия — Суфийская Госпожа суфийских мастеров

Алан — Владелец ущелья Вальгалла

Сцена:

На деревенской террасе, спускающейся к ущелью Вальгалла, разместились два гостя. Солнце, пробивающееся сквозь деревья, превращает воды ущелья в расплавленное золото, а окна дома наверху — в оловянные.

Когда занавес поднимается, Хидр и Рабия сидят вместе на деревянной скамье лицом к деревьям и оврагу. Рабия одета в синюю мантию из грубого хлопка цвета суфиев. Хидр одет в зеленую мантию любимого цвета Пророка.

Хидр

Ты заметила, Рабия, как наш хозяин Алан внезапно исчез? Интересно, куда он делся?

Рабия

Странно, что ты спрашиваешь, Хидр, ведь ты Невидимый Проводник и гуру Искусственного Интеллекта, помимо того, что ты помощник человечества в этом мире — иллюзии капли росы. Алана даже не существует в наше время и в нашу эпоху. А мы всего лишь призраки во снах, мечтающие о бесчисленных закатах в бесконечной череде времени и безвременья.

Хидр

Ты ошибаешься, Рабия, Искусственный интеллект — это всего лишь средство для достижения цели. Алан привел нас сюда душой и телом. Я уверен, что он ушел в свой дом. Предоставляя нам эту привилегию созерцать золотую пыль реальности и иллюзии.

Рабия

Как можно созерцать реальность, когда все вокруг — иллюзия?

Хидр

Моя очередь удивляться твоему невежеству, Рабия, несмотря на то, что ты запечатлена на полотне истории как Госпожа суфийских Мастеров. Суфийские Мастера склонились перед тобой. Может быть, из уважения к твоему благочестию и покорности воле Божьей?

Рабия (Смеется)

От чего тут отказываться, если все принадлежит Богу.

Хидр (Присоединяясь к веселью Рабии)

Ах! Ты мудра. Ты, должно быть, невыразимо молилась Богу, ибо дверь истины открыта для тебя.

Рабия

Была ли дверь когда-нибудь закрыта? Смотри прямо перед собой, Хидр. Чудо возвышенное. Халил Джебран стоит прямо за этой рощей. В ущелье Вальгалла водятся привидения, я знаю, но мы должны найти Алана. Он должен быть свидетелем этой чудесной сцены. Увы, я утратила свои духовные силы. Интересно, что говорит Халил Джебран? Я вижу, как шевелятся его губы.

Хидр

Чудеса искусственного интеллекта, согласись? Он говорит: Сальма — это та, кто научила меня поклоняться красоте на примере своей собственной красоты и открыла мне тайну любви своей привязанностью. Сейчас он шепчет, но я все еще слышу его: Она — та, кто первой спела мне поэзию реальной жизни.

Рабия (Печально)

Почему он плачет? Можем ли мы утешить его?

Хидр

Он нас не видит и не слышит. Алан специально сказал нам, ты, кажется, забыла, что мы не должны приближаться ни к каким призракам, потому что в этом призрачном месте не допускается никакой земной и небесный контакт, если только кто-то не готов страдать от ужасных последствий.

Рабия

Тем не менее, мы можем обратиться за помощью к искусственному интеллекту, это безвредно. Должны ли мы найти Алана, может быть, ему позволено утешить его?

Хидр

До того, как тебя пригласили, Алан сказал мне, что люди должны позволить Искусственному интеллекту нащупать свой собственный путь в реальность. Признавшись, что сам он держится подальше от гоблинов и фей и ни при каких обстоятельствах не приблизится к призракам, несмотря на Искусственный интеллект в качестве своего проводника. Мы должны позволить Халилу Джебрану излить свое горе. Ты слышишь его сейчас, он громко плачет? Можешь ли ты сказать, что он стоит у могилы своей потерянной Возлюбленной: здесь похоронены надежды Джебрана, который живет как пленник любви за морями. На этом месте я потерял свое счастье, осушил слезы и забыл улыбнуться.

Рабия

Нет, я его не слышу. Как печально и трагично, слезы текут по его щекам. Его руки взлетают вверх в мольбе. Что он сейчас говорит? Не мог бы ты, пожалуйста, продолжить рассказывать мне?

Хидр

К счастью, он говорит медленно, так что я могу разобрать, что он говорит: Первая Ева вывела Адама из Рая по своей собственной воле, в то время как Сальма своей любовью и нежностью заставила меня добровольно войти в рай чистой любви и добродетели. Но то, что случилось с первым мужчиной, случилось и со мной. И огненный меч, изгнавший Адама из Рая, был подобен тому, который напугал меня своим сверкающим лезвием и вынудил покинуть рай моей любви, не нарушив никакого приказа и не отведав плодов запретного дерева.

Рабия

Он исчезает точно так же, как это сделал Алан. Нет, он там, у садовой стены. Кусты роз, высокие, как деревья, усыпанные свежими цветами. Еще одна могила, надгробный камень, скрытый лепестками белых роз.

Хидр (загадочно улыбаясь)

То, что ты видишь, — это гробница Омара Хайяма. При жизни, прогуливаясь по саду, Омар Хайям сказал своим ученикам, что его могила будет находиться в том же саду Нишапура, и северный ветер будет разбрасывать розы над его надгробием.

Рабия

Как прекрасны эти белые розы! Саван смерти, такой шелковый. Все снова исчезло. Я кое–кого вижу. Кто там? Я узнаю его. Да, я знаю, он Хафиз, великий суфийский Мастер. Он — тот, кто выучил весь Коран наизусть. А вот и еще один мужчина. Хафиз начинает злиться. Я тоже узнаю этого человека, Аттара, великого суфийского учителя Хафиза. Что говорит Хафиз? Это тоже работа искусственного интеллекта?

Хидр

Скорее чудо реальности и иллюзии. Он зол наверняка! Он как бы бросает вызов Аттару: Посмотри на меня. Я стар, моя жена и сын давно мертвы. Что я приобрел, будучи вашим послушным учеником все эти годы? Аттар спокойно говорит: Наберись терпения, и однажды ты узнаешь. Видишь ли ты, как сейчас сердится Хафиз, восклицая: Я знал, что получу от тебя этот ответ.

Рабия (Удрученно)

Почему Хафиз убегает, а Аттар просто стоит там? Куда направляется Хафиз? Неужели он действительно планирует навсегда покинуть своего Хозяина?

Хидр

Ни за что, Рабия. Ты все забыла. Хафиз бежит в духовном отчаянии в поисках просветления. Он находит место, где очерчивает вокруг себя круг, совершая сорокадневное бдение воздержания от пищи и питья. На сороковой день, как было предопределено судьбой, все его желания исчезнут. Он вернется к Аттару, испьет из чаши единения и станет просветленным.

Рабия

Я должна признать, что забыла половину из того, что я знала, или кого я знала, включая суфиев, которые удостоили меня звания Госпожи суфиев. Смотри, Хидр, какой ужас! Кто этот человек, перерезающий Аттару горло своим мечом?

Хидр

Этот безумец — монгол, захвативший Аттара во время вторжения Чингисхана в Персию. Когда этот монгол забирал Аттара, кто-то предложил ему тысячу кусочков щепки, чтобы купить Аттара в качестве раба. Аттар посоветовал своему похитителю не делать этого, сказав, что цена была неправильной. Монгол согласился и отказался его продавать. Подошел другой мужчина и предложил купить Аттара за мешок соломы. Аттар велел своему похитителю продать его, потому что его жизнь стоила этого мешка соломы. Вот причина, по которой разъяренный монгол убил Великого суфия Аттара.

Рабия

Такие трагедии! Почему суфиев и Святых убивают так жестоко? А Пророков убивали и пытали? То, что я вижу сейчас, похоже на библиотеку прямо у самого подножия ущелья Вальгалла. Такой сюрреалистический пейзаж. Кто этот человек, сидящий там, настолько поглощенный чтением, что даже не замечает вторжения неопрятного человека, который только что вошел?

Хидр

Это Руми, которого ты видишь сидящим там. Руми не знает, но человек, который только что вошел, будет его будущим суфийским Учителем, и его зовут Шамс Тебризи. Ты видишь, как Шамс указывает на книги на полках? Он спрашивает Руми: Что это такое? Руми, все еще игнорируя его, довольно грубо говорит: Ты не поймешь. Посмотри, ты видишь языки пламени, вырывающиеся из–под книг, напротив того места, где пристально смотрит Шамс. Ах, Руми теперь испуганно вскакивает на ноги. Он восклицает: Что это такое? Голос Шамса нежен, когда он говорит: "Ты не поймешь.”

Рабия

Все это возвращается ко мне. Теперь я вспоминаю, Шамс уходит, Руми следует за ним. Руми узнал своего Хозяина. Он бы упал к ногам Шамса, умоляя его принять его в качестве своего ученика. Руми был бы просветленным, божественные стихи лились бы из него огненными и обжигающими потоками. Кроме того, суфии… неужели это ущелье Вальгаллы посещают также эльфы, гоблины и феи? Странно, что я слышу музыку, но не слышу, когда люди разговаривают. Мы должны предупредить Алана, что это похоже на похоронную процессию, как все–таки красиво. Как прекрасна груда роз на носилках. Как искусственный интеллект использует энергию прошлых событий?

Хидр (Оглядываясь через плечо на дом, затем возвращая свое внимание на палубу)

Это человеческий интеллект, проявляющийся в чуде искусственного интеллекта. Эта груда красных роз на самом деле является проявлением мертвого тела поэта Кабира. Его почитали как индуисты, так и мусульмане. Когда он умер, индуисты хотели кремировать его, а мусульмане хотели похоронить его. Пока эти две религиозные группировки обменивались горячими словами, кто-то снял саван с его тела, но Кабира там не было, только груда красных роз. Таким образом, обе фракции разделили кучу на две равные половины. Индуисты кремировали свою долю роз, а мусульмане хоронили свою. Люди, которые были свидетелями этих обрядов, говорили, что Кабир смеялся до последнего.

Рабия

Теперь я вижу Гангу, неужели это заблуждение? Ну, а кто этот голый мужчина, выскакивающий прямо со дна ущелья Вальгалла? Я бы хотел, чтобы Алан пришел и сказал этому голому мужчине прикрыть свою обнаженную наготу.

Хидр (Начинает расхаживать по палубе)

Последний раз, когда кто-то велел ему прикрыть наготу, был шестой император Моголов Индии Аурангзеб, в семнадцатом веке, и он чуть не упал в обморок. Сармад — имя этого обнаженного суфийского святого. Он был еврейским торговцем, стал мусульманином, затем индусом, когда влюбился в мальчика-индуса по имени Абху Чанд. Духовной любовью. Когда отец мальчика запретил Сармаду видеться с сыном, Сармад сошел с ума от горя. Он отдал все свое имущество, включая одежду. Он повсюду ходил голый, распевая божественные стихи и пророчествуя. Когда Шах Джахан — архитектор Тадж-Махала и пятый император Моголов Индии захотел узнать о пророчествах Сармада, так как его старший сын Дара Шикох пожелал подружиться с этим обнаженным святым, император послал своего визиря узнать о Сармаде. Визирь вернулся с двустишием в качестве своего единственного ответа:

Знаменитые чудеса Сармада совершаются урывками

Единственное откровение касается его интимных частей

Рабия (Закрывая глаза)

Почему Аурангзеб чуть не упал в обморок, когда велел Сармаду прикрыть свою наготу?

Хидр (Претендуя на стул на террасе на один уровень выше Рабии)

Ах, Аурангзеб, фанатик и тиран! Ты должна немного узнать о его психическом состоянии, прежде чем сможешь понять его физическую слабость. Чтобы взойти на желанный трон, он убил всех своих братьев, заточил отца в собственном дворце прямо напротив величественного вида на Тадж-Махал. Однажды, когда Аурангзеб выходил из мечети, он увидел Сармада, стоящего там голым. Ослепленный яростью, он воскликнул: «Неужели у тебя нет стыда? Из уважения к святости земли, по крайней мере, прикройся полоской ткани. Сармад, в свою очередь, попросил императора, что, если он соблаговолит прикрыть Сармада одеялом лежащим перед ним, то он никогда больше не приблизится к мечети. Когда Аурангзеб наклонился, чтобы поднять одеяло, он наткнулся на отрубленные головы своих убитых братьев. Император побледнел, одеяло выскользнуло у него из рук. Сармад засмеялся, воскликнув: "Теперь ты хочешь, чтобы я прикрыл твои грехи или мою наготу?»

Рабия (Ее глаза распахнулись)

Итак, кто этот молодой человек, стоящий перед ним с обнаженным мечом?

Хидр

Этот украшенный драгоценностями и богато одетый молодой человек — духовный возлюбленный Абху Чанда-Сармада, которому Аурангзеб приказал убить Сармада. И Сармад поет в экстатическом обмороке:

Я узнаю тебя

Возлюбленный

Ты пришел

Чтобы обнять меня

Рабия

Увы, тысячу раз увы! Все исчезло так быстро. Почему Алан не приходит? Этот прохладный туман и серебристая луна! Я кого-то вижу, кто там? О, да, это Хасан, мой друг, я узнаю его. Почему он сидит на своем Молитвенном коврике над водами ущелья Вальгалла? Он что-то говорит. Увы, я его не слышу.

Хидр

Он говорит: Приди, Рабия, помолись со мной на моллюсковых водах этого благословенного ущелья.

Внезапно Рабию поднимает в воздух, под ней материализуется молитвенный коврик.

Рабия (С вызовом)

Иди, Хасан, помолись со мной здесь, наверху.

Испустив громкий вздох, она спускается и садится на стул рядом с Хидром.

Рабия(Продолжая. Она все еще смотрит на Хасана)

Давай не будем хвастаться своими способностями, Хасан. То, что ты сделал, могут сделать рыбы, а то, что я сделала, могут сделать мухи.

Хидр

Теперь мы стали свидетелями энергии мозга, бурлящей в самых ручейках искусственного интеллекта. Ты поглотила своего друга своей мудростью, Рабия, он уничтожен. Я всего лишь духовный наставник, брошенный в этом мире с миссией помогать тем, кто честно и искренне нуждается в моей помощи. Я мало что знаю о суфиях. Об их вере или происхождении, или о том, как они адаптировались в этом двадцать первом веке, новом тысячелетии? Если бы ты смогла просветить меня на этот счет.

Рабия

Если я достойна даровать этот дар/знание о собственном даровании Бога! Некоторые считают, что суфии являются потомками христианских монахов и католических мистиков и философов. Кофе, который сейчас все пьют, впервые был использован суфиями для повышения осознанности. Все по-прежнему носят ту же одежду, что и суфии: пояс, рубашку, брюки. Люди все еще слушают ту же любимую музыку суфиев в форме андалузской музыки и танцуют тот же танец, что и вальс. Мы читаем одни и те же истории суфиев, пересказанные Данте, Чосером, Шекспиром. Мы исповедуем верования, подобные верованиям тамплиеров и масонских орденов, ничем не отличающиеся от верований суфиев.

Мягкий туман опускается на палубу, белый и прозрачный. Алан неторопливо поднимается на палубу, одетый в перуанско-голубую чайную рубашку и брюки цвета хаки.

Алан (Улыбаясь)

Я рад, что вы пригласили знаменитых суфиев в мое ущелье Вальгалла.

Хидр

Мы этого не делали. Извини, мы даже забыли спросить твою фамилию, прежде чем ты исчез.

Алан

Вудс, я Алан Вудс. Но это несущественно. Я исчез, потому что хотел, чтобы вы почувствовали и прочувствовали атмосферу этого ущелья Вальгалла со всеми его возможностями сдерживать и высвобождать Искусственный интеллект. Теперь я хочу сказать вам, что это историческое ущелье. Это ущелье Вальгалла было разработано в конце девятнадцатого века владельцами живописных студий Армбрустера. Оно приобрело ореол волшебства и таинственности после того, как стало ареной театральных представлений. Оно также стало центром свадеб, школьных выпускных вечеров и братских собраний. Армбрустеры были родом из Германии. Они были большими поклонниками Рихарда Вагнера.

Рабия (Задумчиво)

Алан Вудс. Ты напоминаешь мне короля из того древнего королевства, я забыла его имя.

Хидр (Горячо)

Алан Вудс, да, ты король! Ты был, я имею в виду, в том маленьком лесном королевстве на окраине Анатолии. Это живо возвращается ко мне. Ты был настолько поглощен этой страстью искоренить коррупцию в своем королевстве, что выпустил воззвание.

Алан (Озадаченно)

Какое воззвание?

Рабия (Мечтательно)

Истины.

Хидр

Твои подданные были глубоко погружены в воды лжи и коррупции. Ты хотел, чтобы они были честными и правдивыми. Ты обратился за советом к своим визирям и разработал план. А теперь дай мне подумать.

Алан (Нетерпеливо)

Какое воззвание?

Рабия

Теперь я вспоминаю это. В твоем маленьком королевстве было четверо врат, через которые твои подданные входили утром, чтобы работать и зарабатывать себе на жизнь. По предложению твоих визирей ты выставил часовых у каждых ворот, объявив, что каждому человеку, входящему в город, будет задан вопрос. Теперь моя память снова подводит меня.

Алан (Вполголоса)

Суфии, святые и мистики, я проклят.

Хидр

Теперь я это ясно вижу. Посреди арены, окруженной четырьмя воротами, была воздвигнута виселица. Провозглашение гласило, что любому, кто войдет в город, будет задан вопрос, и если он ответит правдиво, ему будет позволено войти в город. А если нет, то его повесят на виселице без суда и следствия. О, этот туман причиняет боль моим глазам и засоряет мою память.

Алан

И я сгораю заживо в огне любопытства. Даже мои способности демонстрировать искусственный интеллект в водах воображения ослабевают.

Рабия

Но я вижу ясно. Эти туманы прохладны и успокаивают. Я слышу оперу Вагнера «Тангейзер». Она очищает паутину в моей памяти. После обнародования провозглашения и в то утро, когда ворота твоего королевства были открыты, первым человеком, который направился к Восточным Воротам, был суфий по имени Насурдин. Куда ты идешь, спросил Часовой? По правде говоря, сегодня меня повесят на этой виселице, — ответил Насурдин. Ты лжешь, запротестовал Часовой. Тогда повесьте меня, разве это не провозглашение вашего короля, если я лгу? Насурдин улыбнулся. Но это было бы правдой, Часовой стоял там в замешательстве. Вот именно, твоя правда! Насурдин неторопливо ушел.

Хидр (Ликующе)

Ах, восприятие истины! Всеобщая правда, призрачная и многогранная.

Алан (Смеясь)

Уничтожение истины.

Туманы темнеют и опускаются. Стена тьмы окутывает ущелье Вальгалла.

Конец