-

Нуар

                                     для М.Х.

1

Что хотел макс пейн?

Ее

больше всего, но также

Бесконечное число патронов

1 и 2 выпуски транслита для коллекции

Реальность проходила сквозь него

Он отвечал ей тем же.

2

Я — личинка левака, лярва (larva)

В смысле,

что по структуре организации

Леваки похожи на зергов, по утопическим чаяниям — на протоссов, провалами восстаний — на терров

Я — личинка игры, мод на победу

Я -личинка, живущая в артмани

3

Идем свое

допивать

4

Улица выражает согласие моей памяти

Отправили его за растровой точкой — очутился в ютубе

Он молил нас не превращать его в видеоэссе

да?

Слово за слово, хуем по столу

вот теперь ты напуган

-

все также, как и было снова и снова, дилемма дискретных прудов превращается в дилемму дискретных прудонов, шеймплея удалого, бифо или акация существует только в окружениях, нулевая геймификация в ловушкен у Гоголя. Оставьте свои бифуркации при себе, я каток перебежчиком в спирали междуцелья. В руках книга и карандаш — у меня не получается спа©ть по твоим рукам, незначительно светло в ударении. Мне — пряди, я закончил два письма.

---

Осознал — таки

условия прои-

зводства текстов

(написал,

чтобы не

сидеть

как дурак

с карандашом

— тоже осознал,

как будто)

---

вот и а

---

два письма через окно

---

---

чтение

как

письмо

как

письмо

как?

чтение!

но уже

уже

в другом месте

это скачут пробелики маенькие

в междунимии пустот нет

но есть раскачавшиеся солитюды

весенней порой

---

Полная версия не ставит это клеймо

Вот бы найти работу, где никого и ничего. Гомер вообще

слепец, и со мной никто не делится. Пережил бы я связь Гомера

и ветки? Вряд ли, Мисахи, вряд ли.

Первая сталкерская причина — это вторая ночь.

Вторая сталкерская причина — ослышка, описка, очитка, эх. эх.

руки под пальто, где мой управдом?

дом соткан из ушной серы

живет в нем ест ест ест

ест ест ест он тех,

кто представляет город и прогулку по нему строго,

безотсылочно к другим городам. Тех он въедает своими

радужными пузырями-челюстями

Ноябрь

нет сил на аплодисменты, это просто вряд ли, бутылка не разбилась о пол, а надо бы об книжную полку, ее нечего терять, ее заставили смотреть, в нее вдувают воздух, загибая ушки словно в пельменном тесте, и на закрытых берегах разогреваются мелкие жесты, кочуют потерянные скрепки, на ножах скалятся и между перелетающими с корешка на корешок, красное крематорное лето — в речах, в смегме и пересоленной магме ИХ-ли каждый раз за раз, нам это, нам.    

личное нечто в руках, айтиш: ницы загрязняют собой чаты, и мне

не нужно больше есть, чтобы видеть свои пальцы.

если бланшо умер в 39-м, то кто на письме? у тебя рука, у тебя нога

череп не голову сдерживает                  грех не сдержаться

я его слепила из того что было эт я про рев класс ес чо 

в пустой кромке нас раскидало до самоубийственной атаки, еще не склеился весь чай, со скидана так и не стряхнули рафинад, шаяние водяное, не лесное, нет не. Подбитый порог, клянусь, не-ли то самое смежное, нет. Дурачок огурцов впадает в ошибку osintера — выводит жизненные стратегии из документов и данных, забывая об их коллатеральности и мигающей логике   кучи самовитых эго сгорают в ночи N прячутся занавески

                               ваша ночь — их голос,

в поэтах не нуждается

лекция о пореве в капсулах йогурта                   поцелуй меня

за косой согнутые руки

она хлопнула всеми ладонями

но это была муха

на волнах нет треугольников

д

екартова когорта позади, оставлены ее подложки-поверхности, потому что нет времени больше впадать в клон-землю-ли, торчащие в ней тела, такие же как клон, они же клоны, как мы

другой конец света возможен, это единственное сейчас, что важно лелеять это прожившее-без-жизни, несколько капель, вдуваемых в замочную скважину минорити-войска-ли проставятся и переживут внешний кейс, не сплит, не сплит, рисунок поставлен на мьют, как и наша пища в очереди на пристрелку, когда за углом лишь точки или такая же очередь. хитро, она подглядывает туда, где только горы, горы, горы, и неважно, что за октябрем идет октябрь, а не ноябрь — проекты идут в расчете на два месяца, диалектически перезванивающих тем, кого сами бросили в колкое одиночество гудков, песочащих этот красный снег — моя вошь стережет ложь, ВЕС. Соник снюс

ужасно, что свет бесконечен, что ординарный парень не лишен простоты, не спи, не спи, не спи — воздух закончился, лишние вышли, у меня не осталось зацепок. университетские Фемлесбиянки учат ебаться, релоканты ноют о катастрофе, леваки тренируют воображение и ухаживают за патлами. Чтобы начать, нужно стать меньше начала, меньше, чем пустой начинающий, ужратый меланхолией стояк, на кустах висят штаны и повторяются, но не сначала, никогда не сначала.

ноябрь жарче розовой книги, я ною и продолжаю, круто, мне нравится, что ты пишешь. Хитро

стала

мы будем парить по ретриту, словно инсталляционный вжух! размерно и пылко до самой последней строки крота в спячке, значит, транслит экзеги, мое письмо хорошо парсится, и спать я привык при свете, как и многие дворники и сторожа, а не те, кто хитро и используют их инвентарь в своих карьерных возможностях.э! москвичи, обосанные куличи!

другой конец света возможен, это единственное сейчас, что важно лелеять это прожившее-без-жизни, обрыв без любви, даже не рассказы и радиоактивное хрушево, только взгляды и ветер, выпускаемый ими пришедшие мы, опоздавшими на поезд в будущее

в будущее возьмут не всех, правда, Кабаков? Правда, Кузьмин? Правда, фил (осо)фак?

в твоих инсталляциях будут проводить миллиардерские копропати

и патриотические вечорки, спонсируемые теми же миллиардерами

как тогда я побоялся поцеловать девушку, в которую влюблялся,

сидя в твоей инсталляции в главштабе

но не поцеловал

все равно там не было взаимности, как оказалось много позже.

другой конец света возможен, я планирую пережить его, единица делится на двое, бикамеральный разум возвращается, и тогда главное, чтобы смерти видели друг друга,

умерев, правый хорошеет, оставляя за собой сугробы говна и непереваренной спермы

с хозяйского сапога

кредо либерала — я сосал меня ебали

другой конец света возможен, планета Земля обрела форму пирамиды SAD — боковая грань, нажили ее изгнанники, заклинатели проебанного будущего на каждом маленьком островке похороны, зерно — зачем ты его несешь, если кроме магмы ничего нет? Да разве? Откинем разве, у тебя нулевка или единичка, с этого весь разговор, не дальше противительных союзов, но всегда после. Жрем кетчуп на остановке, потом секс у черной речки, потом секс под мостом остается только представлять мертвых и дрочить на анархистское знамя на третьем свидании.

Но мечтателями работать по профессии полнится земля русская.

имя: ведение, фамилия: логия

близлежайность, ой как легко! спрямители кругов видят друг друга у океанов, плачут на гетерономном парлю парле парле парле криспр бездетный поддетый целлюлозой и веселым пластиком. пользовать бы тебя, релокант, да нечего взять с тебя, ревокант вы сидите рядом с нозиком в кресле-кончалке, и как можно обесценить то, у чего изначально нет цены, или все-таки есть? как оказаться вне цепочек активистского ценообразования? признай себя НАИМЕНЕЕ ОБЩИМ ДЕЛИТЕЛЕМ. знамена оптом пустая смерть изучай организуй действуй и выбери жизнь в долгу у спрессованных в камень ветров — что из них пробивается? кадры решают все, особенно ключевые, из которых не составишь кино. только ое, ое, ое, всюду слышно ое, ночь темна, как Фома, ты тут два здесь необходимо определение раз покрышка шесть ему нужно три точка пять огней когда я перестану ты перестанешь (когда)-не-ты-но-кто-переступит диплум. SEO не боится пространств и трогать граффити, чтобы не упасть. Вместо касания — опирайся, животное. Молодые кураторы — потчуйте, хвастайте. Что-то или нет, что-то затем. Столоверчение.

как я заебался, корабление, кракелюры, зоны неясного смысла, решебник по алгебре забытым подарком с губ повешенного на антресоль чего-то там. меня не остановить, потому что я прошел столько, что остановка была бы ветром между двумя логиками, но давно пройденными, кустарными, как это белое из черточек полотно. Под губой — пустой камин, вечно путаюсь между кликом и мышью, будто самое меркантильное и слабое поколение уже в раю, а у меня семья и четверо чертят пашут. Ластик не помогает обернуться.

Verse, переходящий в трейнспоттинг, ф

ильмы номеров — на этом месте упокоюсь удовлетворенно. Сказливо

и безжизненно. можно я домой? ничего страшного, если останешься, своего рода побудешь еще здесь, все у нас тут такие, пьющие чай, рисующие стрелочки, ленись, только не исчезай в круглой печати, абрисном документе, клаксонном шепоте вязких страниц — неисчерпаема судьба твоя! Панические дома в клекоте сраных растений, блять феромоны и далекие уличные фонари на славной излучине лоу поли поэмс эстетика эстетикой и остается, сколько не тверди: ни грамма граней — уютней и смешней не станет

я приставал к татлину — почему в нижнем новгороде так загадочно, что поэт: ки не скролятся, а все куда-то туда,

 или немного ввысь, и всегда поражают случаться, даже

скрытно, полина В. Ы, зубная фея и куча волос

лишний пере-печаток, уважишь уважаемой стратегией корпеть

что-бы теперь вот и это… такая крошка сил физических

зарегаемся в Mastodon-е?