1.
я отвезла себя в больничку на такси, доковыляла до приёмного покоя. мы сидели вшестером: я, побитый в самгори айтишник, калабатоно из аджарии, женщина в розовом бархате, которой было очень худо, бичо с перепою и его партнёрка

— как в претенциозном театре.

первой сдалась женщина в розовом и ушла. калабатоно батумская переводила контекст. она сказала: здесь здоровым посидишь и заболеешь. потом сказала: пойду покурю, вернулась и тоже ушла спустя полчаса, не дождавшись места.

мы остались вчетвером: я, айтишник, чел с перепою и его партнёрка. она долго ругалась с докторкой прежде чем, его увели. о том, что чел с перепою, мне сказал айтишник. он чуть больше владеет языком и даже мог что-то сказать медбрату, заполнявшему документы.

я же ничего не могла сказать. ни на картули, ни на английском. я могла только мямлить: в первую очередь все эти четыре часа, проведённых в Кавказском Медицинском Центре, я думала о власти языка, которая решила взять верх.
— пока меня возили на рентген в кресле, 
(как в американских сериалах про больницы), язык брал власть. и терялась агентность. делая меня бессловесной и беспомощной, вроде котёнка

кошка-хромоножка моя крёстная мать
колченогий кот мой возлюбленный брат

мизинец — либидинальный край тела
мальчик для битья

все четыре часа, проведённые в Кавказском Медицинском Центре, меня волновал не диагноз., а то, что я никогда не заговорю на грузинском

а все медбратья были красивые, все, как один
— технокобры

2.
кошка-хромоножка моя крёстная мать
колченогий кот мой возлюбленный брат

мизинец — либидинальный край тела
мальчик для битья

лучший хайк — в который ты не попала

и, пока наша группа спускалась по фахверковой улице в немецкой деревушке, по улице Швабской, я в своей келье разбирала готические шрифты. день закатился, они достигли пустующей кирхи, там играл на клавишах призрак депортированного кантора. когда сюда приедет моя сестра, мы вернёмся, чтобы она нас здесь обвенчала.



3.
лучший хайк — в который ты не попала

день закатился

мизинец — либидинальный край тела

они выпили домашнего пива и пропустили маршрутки обратно. добрались потемну, я дочитала до края стиха, что тоже — путешествие. во сне я видела стену, и не могла её прочитать.


4.
на четвёртый день ангелы похитили меня в сад. сёстры водили под руки, вина подливали. мы жгли костёр на дне пруда, купались в языке. по непостоянству его прохаживались, как посуху. хозяйка сада открывала дверь в реку.

и сказали мне ангелы, что всё отобранное вернётся. мизинец — край тела. чёрные кошки мои сёстры, я белая уточка. день закатился. и сказали, что язык не господин, а ключ. мизинец — либидинальный край. и не устоять ни одной стене, которой стоять не должно.  

кошка-хромоножка моя крёстная мать

колченогий кот мой возлюбленный брат

Мария Землянова родилась в 1998 г. в г. Томске, в Сибири. С 2016 по 2019 год училась в Санкт-Петербургской академии художеств на факультете теории и истории искусств (образование не окончено). С октября 2020 по январь 2021 участвовала в онлайн-семинаре FemWriting Workshop Almaty. Лонг-лист и особое упоминание жюри премии Аркадия Драгомощенко (2021). Работала уборщицей и курировала лабораторию творческого письма в Анненкирхе (Санкт-Петербург) (2021). В настоящее время работает в филиале издательства «Самокат» и кластере благотворительных инициатив «Нормальное место» в Санкт-Петербурге. Ведёт телеграм-канал Die Falafel ohne Zwiebel. Стихотворения публиковались в журнале «Стенограмма» (2021), на сайте премии АТД (2021), в проекте Ф-письмо на портале Сигма (2022) и в 25 выпуске журнала «Транслит» (2022).


Выпускающая редакторка — Софья Суркова