Фантастический рассказ

начало. продолжение здесь

Лужайка не была слишком ухоженной. Это многим нравилось, потому что придавало ей более живой и интересный вид. Университет был небольшой, и его компактный кампус напоминал небольшую старую усадьбу.

— Эй, аутсорсинг! На газоне не бывает цветов! Ты зря ешь свой хлеб.

Эту фразу какой-то #первокурсник обратил к работнику благоустройства. И, не поворачивая головы, хлопнул дверью своего хэтчбека погромче.

Занятия начинались через несколько минут, и в эти минуты тропинки между корпусами были многолюдны как в никакие другие. Больше всего были заполнены те, которые вели в департамент Биохимии и нейробиологии.

Дарвин закатил в направлении хэтчбека глаза на лоб, отчего туда же уплыла и вся его голова, и зажмурил правый. Не такое поведение обычно ждешь от сорокалетнего, пусть и младшего преподавателя. Ему никто не давал и тридцати и покупка алкоголя не всегда удавалась, когда у него при себе не было документов.

— Erigeron, замечательный неоарктический род. Украшение среди этих казненных через пострижение травинок. Так что ты правильно оставил его, мой друг.

Работник не понял Дарвина, как перед тем не понял и критики с парковки, но Дарвину этого, в общем, и не было нужно.

***

У него начинались #занятия — семинар у магистрантов по эволюции нервной системы, но Дарвин на него не спешил. Дарвин сделал привычку опаздывать на собственные занятия, и порядком. Он видел, насколько внимательнее его в результате этого слушали.

Когда-то он скорее согласился бы заготавливать в Сибири древесный онколитический гриб, чем вести занятия. Но потом решил, что это может быть полезно, да и своя комната в кампусе не повредит. Сделав себе кофе и переобувшись в шлепанцы, Дарвин опоздал ещё сильнее и вошёл в аудиторию.

— Здравствуйте и добро пожаловать на основы нейробиологии 666, курс, в котором…. А вас не должно быть двенадцать? Нет? Пятнадцать в общей сложности? Ну, и пятерых хватит на первых порах. Меня зовут Дарвин Азорян, мои основные работы и диссертация посвящены нейропластичности, включая… Вопрос? Про #нейропластичность или про Дарвина?

Девушка в объёмном свитере сжала губы и энергично закивала на второй вариант.

— Да, Дарвин это мое имя, не фамилия. Настоящее имя, не рэп-псевдоним, который у меня совершенно другой и который я вам совершенно не скажу. У родителей бывает чувства знаете ли, в частности, самобытное чувство юмора. Так вот, Дарвин Азорян, индекс цитирования 12, считает, что нейропластичности это самое важное свойство нервной системы и живого вообще. Нервы это волшебная глина для волшебной лепки, и она предоставляет невиданный простор для творчества. Кому? Эволюции и нам. Все мы слышали о коннектоме. Не все? вопрос? Про коннектом или про глаз? Понял. Столько внимания — а я ещё не хотел идти преподавать. Нет, это не линза, это #протез с шестиугольной диафрагмой. И я ей управляю, поскольку она соединен с несколькими пучками глазодвигательного нерва через простой интерфейс. Устройство этого протеза, который лучше моего нормального глаза, и ваших, является предметом моего патента и выходит за пределы нашего куррикулума. А вот сетчатку, с которой он сращен, мы тщательно рассмотрим. Все–таки сетчатка — это что? Это часть мозга, вынесенная вовне, прямо как обонятельные луковицы А у вас, юная леди, температура 37.2, дома надо было оставаться. Поберечь себя. И нас. так, что у нас дальше…. ещё ничего и не было. Введение, эпиграф, эпиграмма. Нервная ткань это волшебная глина с бесконечной пластичностью! Ее возможности к изменению и развитию неисчерпаемы уже на уровне комбинаторики, а природа на этом уровне не останавливается! И мы не станем. Все, ура, до следующего четверга, приводите шестого и последующих.

***

— До чего дружная, внезапная осень тут в Неоарктике! Но растительное разнообразие тут, конечно, меньше. В тех же горах… но в горах всегда красиво, особенно когда у тебя есть ультрафиолетовый канал зрения.

— А вы откуда, Дарвин? — вопрос задал единственный студент на первом ряду.

— По сути из Грузии. Ну, какие неврологические патологии вы выбрали для семинара? Я предлагаю интересную игру. Раскидать их на две кучи: настоящих патологий и методологических дыр, через которые свищет в медицине.

— Вас не устраивает новый пересмотр международной классификации болезней? — вопрос задал тот же студент, oдин из четырех присутствующих.

— Да нет, отчего же. Ничуть не хуже предыдущих. #медицина в целом — да, смущает. Ну, кто что выбрал. Крис?

— Ну, я взяла #синдром Рейно. Это когда пальцы очень страшно белеют и немеют в ответ на холод. Они ничего не могут чувствовать и на ощупь становятся как пластик или деревяшка.

— Синдром Рейно, который имеет неясную этиологию и связан с патологией артерий и имеет наследственный характер?

— Так и есть. Моя тетушка страдает ей и очень пугается, когда случается приступ.

— Превосходный пример. — Дарвин просиял и закатал рукава белого лабораторного халата, который носил на занятия безо всякой нужды.

— Эх, опять меня вызовут в деканат… Медицинский справочник издания “во всех приемных вашего города” утверждает, что… — он поднял руку перед собой и расправил ладонь — триггером для приступа синдрома Рейно может стать, во-первых, холод…

Тут он выставил указательный палец, который начал стремительо белеть. Начиная с кончика, палец покрыли неправильные белые пятна, за несколько секунд они слились воедино, оставляя впечатление грязно-белого напальчника или части окоченевшего трупа.

Студенты, не сговариваясь, встали и подошли к Дарвину.