Выход из блокбастера
Если в экономике неофициальным способом определения платежеспособности является индекс Биг-Мака, то в киноиндустрии негласным приемом, устанавливающим время наступления кризиса, можно считать «индекс блокбастера». В этом смысле у супергеройского Олимп и так называемой «вселенной» “Marvel” дела не всегда складываются хорошо. Несмотря на успех франшизы про «мстителей», Охотницы за призраками, Супермен, Тарзан и прочие Черепашки-ниндзя по-настоящему кассовыми стать так и не смогли. Ну, не смогли.
Несмотря на то, что в киноманской среде блокбастеры никогда не принимались всерьез и не воспринимались как собственно кино, именно они сегодня определяют профессиональный уровень продюсеров и режиссёров мировой киноиндустрии. Причем определяют довольно парадоксальным образом — чем затратнее проект и именитее звезды, в нем участвующее, тем провальнее он окажется, и тем быстрее зритель придет в кинотеатр на независимое кино. Проще говоря, блокбастер как исключительно продюсерское детище потерпел поражение.
Само это именование «блокбастер» до сих пор содержит в своих дефинициях немалую часть профессиональной лексики, оно по экономическим соображениям как переходящее знамя вручается фильму. Несмотря на то, что за долгие годы эксплуатации обросло целым рядом жанровых критериев. У всех блокбастеров одинаковая поэтика, они подобны в художественных средствах и их при желании даже можно разделить типологически.
Любопытно, что во времена, когда злосчастный “Marvel” объявил о создании собственной киновселенной, другая киновселенная, уже до него созданная стараниями других студий, стала разрушаться. Бесконечные клоны и мутанты проверенных рейтингами киногероев оказались на пути вырождения. Мифологические стратегии, испытав разнообразные трансформации и вариации, были выучены зрителем наизусть. Ему теперь необязательно быть антропологом или философом культуры, чтобы разобрать и проанализировать типологию героя и сюжета в блокбастере. Все эти линии и подтексты зритель знает получше любого продюсера. Точно так же, постсоветский мир меломанов в 90-х годах открыл для себя целую культуру ремикса, когда зарубежная музыкальная индустрия, замерев в ожидании новых имен, продолжала бесконечно реанимировать классику, размножая бездыханных поп-зомби.
Вступив на скользкий путь скрещивания бабочек с бегемотами, бэтменов с супергероями, Голливуд получил испорченное потомство, генетически больное. Этот истерический постмодернизм превратил старые добрые голливудские мифы в анекдоты. Настолько нелепые, что даже Зак Снайдер, умудрявшийся в каждом фильме воплощать какую-то свою «внутреннюю эсхатологию», в «Бэтмене против Супермена» обернулся каким-то Дж. Дж. Абрамсом, вечно кроящим свои блокбастеры, точнее свой фан-арт, из
Может, Голливуду стоит отпустить поводья и дать режиссерам волю? Позволить Гарету Эдвардсу снимать его экологические блокбастеры, не лишая возможности рассказать все то, что он думает о войне в современном мире, может тогда космический миф бородатого Лукаса снова оживет в разрушительных энергиях, захвативших сегодня человечество. Не отказывать Нолану в его суперинтеллектуальных блокбастерах, ностальгирующих по позитивному прогнозу для человечества, навеянному фильмами 70-х. Разрешить тому же Снайдеру копаться в собственном учении о судьбе личности и ее отношениях с божественным. Нилу Бломкампу заниматься простой сермяжной режиссурой, где и действие, и интрига, и чувство несутся в быстром монтаже, и аттракционы не зациклены на самих себе, и спецэффект не ради спецэффекта, и главный герой может умереть внезапно, не обещая будущей франшизы. И обязательно запретить Абрамсу допуск к проверенным временем франшизам, пусть уже сам чего-нибудь придумает.
В эти времена захлебнувшихся в самоповторах блокбастеров «Да здравствует Цезарь» Коэнов, например, воспринимается как некий жест в обратной перспективе. Обращенный во времена ретро, к золотому веку Голливуда, он высвечивает его современную безжизненность и бесплотность, кризис, который некому отразить. Эстетская критика, и без того представлявшая собой довольно закрытое сообщество, замкнулась на себе самой и проповедует прекрасный, но опасный тезис про «искусство ради искусства». В результате, порой аналитический текст становится значительнее самого предмета анализа, простое называется сложным, а значительное презрительно не различается. Но лучше эстеты, их кинофундаментализм и трепет хранителей традиции, чем обозреватели из массмедиа, не улавливающие ни простого, ни сложного, ни смысла, ни контекста.
Зритель запросто голосует против постмодернистских селекций Голливуда, против аттракционов, переходящих из блокбастера в блокбастер, против бесконечного размножения одного и того же зомби-мифа. У зрителя сегодня есть сериалы, в которых всего этого нет, где зарождается новая мифологическая стратегия, и есть независимое кино, где вообще все «не как у людей». Итак, формула индекса блокбастера проста — кризис блокбастера определяет успех независимого кинематографа.