После увлекательной недели, проведенной с фильмом «Все работы Вермеера в Нью-Йорке», мы поговорили с его режиссером Джоном Джостом. Редкий гость на страницах прессы, Джост сохраняет независимую точку зрения, продолжает любить искусство и снимать кино. Но не только все работы Вермеера и Нью-Йорк были темой нашего разговора.

— Наш киноклуб посвящен архитектуре, поэтому сначала спрошу о местах съемок. Нам удалось идентифицировать Бэттери-парк, Всемирный торговый центр… Но где расположена квартира главного героя? И что это за церковь виднеется из окна?

 — Я не живу в Нью-Йорке, предпочитаю Белфаст в Ирландии. Квартира из фильма принадлежала одному парню, якобы продюсеру независимого кино, как он сказал. И это был единственный человек, потребовавший плату за пользование помещением! Не помню, где это было, где-то в Нижнем Манхэттене [1]. Главный герой комментирует не церковь, а гаргулью, которую он хотел бы увидеть в окне.

 — Почему вы выбрали для съемок именно Галерею Грейси Мэншен?

— Она была подругой моего друга, Джима Старка [2], первого продюсера Джармуша (потом он перестал с ним работать), он хорошо знал Грейси.

— Камера скользит по перилам со строчками Уолта Уитмена. Почему вы выбрали именно Уитмена, а не О’Хару?

— Потому что там были стихи Уитмена, прямо на ограде. Разве там был и О’Хара?

— Да, на этом заборе должны быть обе цитаты. В одном из интервью вы говорите, что на вас повлиял кинематограф Эрика Ромера. Почему из всех его актрис вы выбрали Эмманюэль Шоле?

— Мне нравится много фильмов Ромера — во многом, потому что это малобюджетное, дешевое кино, оно как славное домашнее видео. Эмманюэль была в Нью-Йорке, и мой друг Старк знал ее, таким образом…

— У нее муж — художник, так что концентрация художников в вашем фильме действительно высокая: Вермеер, Лэк, все это современное искусство в галерее…

— Мне кажется, что муж Эмманюэль, по крайней мере, на тот момент, был шеф-поваром — тоже своего рода художник. Сейчас она живет в Мэне [3].

— Всю прошлую неделю в киноклубе мы смотрели фильм Ромера «Друг моей подруги» о городе Сержи-Понтуаз.

— Ах, на самом деле, этот фильм Ромера мне нравится меньше других. Мой любимый у него — «Зеленый луч». А как вы показываете «Вермеера», разве есть версия с русскими субтитрами?

— Субтитров вообще никаких нет, только любительский перевод. Причем только с английского, поэтому возникает вопрос: какую книгу читает героиня Шоле на французском?

— Кажется, это «В поисках утраченного времени» Пруста — она читает пассаж о том, как герой рассматривает картину Вермеера и видит небольшой мазок желтой краски [4].

— Как я понимаю, музыку к фильму написал тромбонист Джон Инглиш, но нет почти никакой информации об оркестре Bay Area Jazz Composers Orchestra…

— Джон не только композитор, но и мой друг. Он написал музыку к 6 или 7 моим картинам, сыграл главную роль в «Смеющемся Рембрандте» и сочинил саундтрек к нему. В «Вермеере» использованы только его джазовые композиции. Bay Area Jazz Composers Orchestra — это группа музыкантов в Сан-Франциско, которые собирались вместе и часто играли произведения собственного сочинения. Не знаю, существует этот коллектив сегодня или уже нет.

— Как вы думаете, что побудило совершенно разных режиссеров во второй половине 80-х обратиться к похожим темам? Был ‘ZOO’ Гринуэя с картинами Вермеера, был «Уолл-стрит», прочертивший параллель между миром финансов и рынком современного искусства… Что-то такое носилось в воздухе?

— Не знаю. В те годы Вермеер был не очень-то известен, разве что в среде специалистов. Что в Лондоне, что в Нью-Йорке можно было спокойно пойти посмотреть на Вермеера, 20 минут — и картина перед вами. Сегодня надо стоять в очереди. Его живопись меня интересовала в течение нескольких лет, прежде чем я начал снимать этот фильм. Вермеер писал в середине XVII века, то есть когда в Голландии был рынок тюльпанов (и случился его обвал), когда Новый Амстердам стал Нью-Йорком, ну и так далее.

— Вы изучали историю Голландии или историю искусства? Такие исследования не слишком часто встречаются в мире кино. Вместе с голливудскими фильмами зритель привык, чтобы все было на поверхности…

— До начала съемок я провел около года в Нью-Йорке, изучал (в своем очень неакадемическом ключе) историю города, фондовых рынков, Вермеера (прочел 3 или 4 книги о нем), да и помимо этого много чего узнал. К счастью, мало что из этого явно просматривается в фильме, но оно там есть: скажем, когда Лэк приносит тюльпаны для Эмманюэль. Такие маленькие вещи, которые дают некую скрытую глубину.

— Да, тюльпаны — это что-то вроде намека для зрителя. А вы знали про многоквартирный дом «Вермеер» в Нью-Йорке? Очень интересное совпадение… Или вот стихотворение Альфреда Корна…

— Да, да. Кажется, мне попадалось это стихотворение [5], но уже после съемок. Знаете, люди присылали мне столько всего о Вермеере и о фильме после того, как я снял его…

— Почему вы пригласили Стивена Лэка на главную роль? Он художник, а в фильме нет ни одной его картины.

— Я попросил его после того, как уволил первого актера, которого я выбрал, это был Том Нунен. А картин нет, потому что он все–таки персонаж, биржевой брокер, и фильм не о нем как о художнике.

— Вы сказали о том, что сегодня надо стоять в очереди, чтобы увидеть Вермеера. Мы все наблюдаем одну и ту же ситуацию: и в Лувр, и в Эрмитаж стоят очереди, и не только из китайских туристов. Как вы объясните эту тенденцию, такую алчность до искусства? Мне кажется, это явно не исследователи, искусствоведы, эстеты, эти люди просто бегают от одной картины к другой и делают селфи на фоне…

— По моему опыту, большинство посетителей музеев по всему миру — это не любители искусства, студенты или художники. Это люди, которым было сказано, что в их туристический список желаний должны быть включены Национальная галерея, Лувр и так далее. Они и впрямь фотографируются перед известными картинами. Кажется, для них эта процедура что-то удостоверяет — а, на мой взгляд, она удостоверяет, что они бессмысленные и глупые потребители наихудшего сорта.

 — Несколько вопросов от наших подписчиков и ваших зрителей. Смотрите ли вы современное кино?

— Очень редко. Я никогда не был кинозрителем, только в краткий период, когда я начинал, в 1962, около месяца. В последнее время (примерно за последние 4 года) я видел мало фильмов, которые мне понравились: среди них «Корпорация “Святые моторы» Каракса, «Четырежды” Фраммартино, ‘Sleep Has Her House’ Скотта Барли, «Бесконечная фабрика» Д’Анольфи и Паренти о реставрации Миланского собора [6]. Я посмотрел несколько оскаровских номинантов, полностью или частично, и возненавидел их всех.

— Где можно посмотреть ваши фильмы в хорошем качестве?

— Почти невозможно увидеть мои фильмы должным образом, в проекции на большом экране. Я полностью нахожусь вне кинобизнеса, за бортом даже его культурной / художественной стороны. Forum [7] в Берлине, MoMA в США даже не отвечают на электронные письма. Не знаю почему, но мне кажется, меня в некотором роде занесли в черный список.

— В конце своей карьеры Крис Маркер создал видеоигру, то есть ушел от объемности кино к двумерности компьютерной игры. В каком-то смысле он предвосхитил тот мир, в котором мы сейчас находимся. Интересно ли вам взаимодействовать с сетевыми объектами и другими технологическими новшествами (например, кино 360°)? Вас это привлекает или это чуждые вещи для вас?

— Меня не интересуют ни интерактивное кино, ни игры, потому что хорошее кино — как и любое хорошее искусство — интерактивно по своей сути. Мне интересно сделать что-то в 3D, но только не в традиционном 3D и не в том 3D, с которым возится Годар. Я говорю скорее о создании 3D-пространства, отличного от когда-либо существовавших. Может, я попробую. Еще мне интересно поиграться с технологиями 4K или 6K: разрушить визуальный образ, проникнуть вглубь изображения, очень точно контролируя, или поуправлять им. Буду пробовать это в ближайший год, если смогу (мой друг может дать мне камеру 4K взаймы).

Между тем, у меня есть некоторое количество старых вещей, с которыми нужно поработать, фильм здесь, в Белфасте, кажется, начинает складываться в моей голове, и другие эксперименты. Заодно и фотографии, живопись, музыка C&W и литература… Вот эта фотография должна быть размером 1,7 на 5,5 метров, где-то так.

— Класс! Напоминает поверхность мрамора.

— Это коллаж из нескольких кадров в Беркли-Пит [8], в открытой медной шахте в Бьютте, Монтана, где я какое-то время жил с перерывами.

— Если не знать, что это такое, можно принять за абстракцию. А C&W — это вы имеете в виду музыку кантри?

— Да, кантри и вестерн, некоторые песни есть в фильмах «Последние песни для медленного танца» и «Медленные движения».

— Недавно я обнаружила статью о ваших фильмах, фактически единственную на русском языке попытку как-то проанализировать ваше творчество. Действительно ли критика мира денег является ключевой для вас? Конечно, «Все работы Вермеера в Нью-Йорке» во многом о финансах, капитализме, но для меня как для зрителя это кино про искусство, Нью-Йорк, городскую среду. В конце концов, это печальная история человеческих взаимоотношений…

— Когда я делал этот фильм, я не имел ни малейшего представления, о чем он будет (что для меня вполне обычно), или о том, «что я хотел сказать». Я снял фильм, и он говорит о том, о чем говорит, поэтично, неуловимым образом. Это кино об истории, о том, как «деньги меняют все» (так пела Синди Лопер, как мне помнится), об искусстве, о людях, которые упускают свой шанс из–за того, что не понимают друг друга, о Вермеере, о культуре и обществе. И, вероятно, о многих других вещах. По счастливой случайности, все это совпало очень деликатно и «работает» — в том виде, в каком «работает» любое произведение музыкальное, художественное или литературное, — для тех, для кого оно работает. Замечу, что фильм снят БЕЗ какого бы то ни было сценария.

— Не было сценария? То есть это своего рода импровизация?

— Это полностью сымпровизированный фильм: я начинал его без понимания, что это будет и к чему это все приведет. Он обманчив: это настолько формальный фильм с эстетической точки зрения, что он кажется «написанным», хотя в моей голове не было ничего, кроме неясных мыслей, когда я его начинал. Я занимался визуальным и интеллектуальным изысканием, но в самом начале у меня были только эти персонажи, которых актеры должны были как-то очертить, и мои соображения были самыми расплывчатыми. Таким образом я снял большинство своих фильмов.

— Любопытное совпадение. Что-то похожее я слышу от музыкантов-импровизаторов, которые говорят, что поначалу у них может и не быть строгой композиции. И только когда они начинают играть, что-то начинает вырисовываться и принимать форму… Все это очень напоминает и независимое кино.

— На Q&A после фильмов или в преподавании я часто прибегаю к аналогии с джазовым музыкантом: вы знаете свой инструмент или инструменты от и до, вы знаете музыку, вы в первую очередь ИГРАЕТЕ, а не размышляете. Если музыкант будет думать, он может все испортить. Примерно так и я ощущаю себя на съемках. Я снимаю кино — я не пишу сценарий, не занимаюсь предварительной подготовкой, продакшном и постпродакшном — все это происходит одновременно. В цифре я обычно монтирую в тот же день, когда снимаю, то есть фильм фактически готов после каждых съемок.

— Поэтому и кино живее, ближе к зрителю, человечнее. Но что меня больше всего удивляет, почему и свободная музыка, и независимое кино, несмотря на всю свою свободу и демократичный характер, привлекают очень узкий круг слушателей и зрителей.

— Большинство людей не хочет видеть жизнь, отличную от своей, — счастливую или печальную. Им нужно зрелище, развлечение, анти-жизнь. Макдоналдс…

— Напоследок порекомендуйте нам, пожалуйста, интересный фильм, в котором, как вам кажется, архитектура или ландшафт исследуются средствами кино.

— Нужно будет подумать. Но если экспромтом, «Приключение» Антониони?

— Это мой любимый режиссер.

— Один из моих любимых тоже, но только в черно-белом варианте. В цвете все теряется. Как и у Бергмана…

P.S. От себя добавлю, что не могу согласиться с таким категоричным заявлением. Все–таки «Красная пустыня» прекрасна.

Примечания

[1] Актер Стивен Лэк тоже не помнит место съемок. Бродвей, 18-я улица? Загадка останется неразгаданной.

[2] Джим Старк (тезка «Бунтаря без причины») — кинопродюсер независимого кино, закончил сотрудничество с Джармушем после фильма «Кофе и сигареты».

[3] Штат Мэн, США. Шоле преподавала актерское мастерство в Университете Южного Мэна.

[4] У Пруста речь идет о картине «Вид Делфта», которая однако находится не в Метрополитен-музее, а в Королевской галерее Маурицхёйс в Гааге.

[5] Стихотворение Альфреда Корна ‘Seeing All the Vermeers’ было напечатано в поэтическом журнале в 1999, затем вошло в сборник стихов Корна ‘Contradictions‘ 2002 года. Полностью прочитать текст можно по ссылке.

[6] В оригинале ’L’infinita fabbrica del Duomo’, 2015.

[7] Berlinale Forum — секция Берлинского кинофестиваля, посвященная экспериментальному, авангардному, некоммерческому кино.

[8] Озеро Беркли-Пит в шахте старого рудника считается самым токсичным в мире.

Подписаться:

Facebook

ВКонтакте