Create post
Журнал «Иностранная литература»

Ближе к аду. О романе Эвелио Росеро "Благотворительные обеды"

Illia Yurtsiv
Igor Lukashenok
Благотворительные обеды. Эвелио Росеро // Иностранная литература, №10, 2016. — с. 3-76.

Благотворительные обеды. Эвелио Росеро // Иностранная литература, №10, 2016. — с. 3-76.

Совпали два события. Вручение Нобелевской премии президенту Колумбии за подписание мирного договора с ФАРК и выход в октябрьском номере «Иностранной литературы» романа, рассказывающего, хоть и опосредованно, о причудливом порождении гражданской войны, длящейся не одно десятилетие, — аду в одном боготинском приходе. Именно так. В этой истории приходская церковь оказывается ближайшей дорогой в преисподнюю.

Что происходит, когда убивают всех мужчин и уводят всех детей? Насилие порождает насилие. И три матери, три добродетели, символ троицы, три Лилии превращаются в цветы смерти, «три лилии лилии три на могиле моей без креста» (Аполлинер), становятся тремя старухами, пекущими смерть, и каждой рукой топят в ледяной воде по коту. Лилии, церковные поварихи, похожие как одна, выступают воплощением ужаса, творящегося в стране, ужаса, имеющего власть и кормящего всех отравой страха.

Страх, беспросветная тоска, растущая ненависть — то, что не даёт покоя герою, почти сходящему с ума в фантасмагории романа: «Я и есть их обед, мысленно кричит он, я и есть их обед, они поедают меня постоянно». Имя у него говорящее. Танкредо. В корриде есть приём — «изобразить дона Танкредо»: тореро одевается в белое, встаёт на невысокий постамент посреди арены и не шевелится в надежде, что выпущенный бык его не заденет. Этот герой, вроде и ладно сложенный, да с горбом, — колумбийский народ, замерший, ждущий, пока разъярённый бык насилия, похищений и убийств пронесётся мимо.

Помимо главного героя, в романе действуют семь основных персонажей, по количеству грехов, они все тут: похоть Сабины, чревоугодие Матамороса, алчность Альмеды, зависть дьякона, гнев, уныние и гордыня трёх Лилий. Грехи вместо добродетелей, инверсия всего, и над всем — «перевёрнутое Божье око». Этот ужас, это разрушение — то ли начало, то ли конец, то ли агония, то ли воскрешение народа пред грехами гражданской войны.

Небольшой, насыщенный семидесятистраничный текст — комплимент Гюго: здесь и горбун, и священник, и цветок лилии Флёр-де-Лис, и химеры-наблюдатели, и, конечно, свой Двор чудес — благотворительные обеды. Роман — картина Босха в литературе и “Dalí Atomicus” с летящими котами в несусветном времени.

Впрочем, мне нравится, когда над всем этим европейским, вдруг взвивается колумбийское, вдруг тянет анисовым запахом страны, звучит кумбия, болеро и готовится ахьяко, сальпикон, жёлтый рис с петрушкой, десерт из маракуйи, щербет из гуанабаны и пирожное «трес лечес». Роман был написан больше пятнадцати лет назад, мирный договор заключён сейчас, и может быть, может быть, солнечная страна сумеет выйти из болезненной тьмы, хотя промыслы Божьи — «чистая ирония, непонятная загадка», а уж промыслы «перевёрнутого» Бога — и того пуще.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Illia Yurtsiv
Igor Lukashenok

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About