1. Столкновение с радикальным Другим. 
Вопрос “Чего ты хочешь?” —  тревога, и попытка её залатать 

Вероятно, когда мы говорим о научной фантастике, в которой речь идет о встрече с иными цивилизациями и живыми существами, речь идет всегда о нашем фантазме об инаковости, о возможности или способности помыслить радикальную “друговость” Другого. 
Зачастую, к сожалению, такие попытки обречены на неудачу, в силу особенностей функционирования нашего психического аппарата. В воображаемом регистре конструируется представление о собственном образе, скроенному по образу и подобию другого, что задает человекоподобные координаты восприятия любых для нас гештальтов. 

Необходимость во всём находить себе подобного, “подтягивать” любые различия под один уравнитель, связана еще с тем, что инаковое вызывает у субъекта невыносимую тревогу. Тревога здесь возникает в связи с желанием Другого, с зиянием в виде вопроса “Чего ты от меня хочешь?”, то есть в связи с вопросом непосредственно затрагивающим место моего Я. 

В семинаре “Тревога”, для иллюстрации этой связи тревоги с желанием Другого, Лакан приводит в пример ситуацию, в которой человек, сам надев маску животного, предстает перед богомолом громадных размеров. Тревога возникает поскольку в непроницаемых глазницах этого насекомого совершенно невозможно разглядеть собственный образ, так что субъекту самому неведомо какая маска на нём надета, и кем именно предстает он в этот момент для этого странного создания. 

В виду этой тревоги, спешит субъект залатать это зияние ответами из области воображаемых отношений — облагодетельствовать он меня хочет или убить? Иные, более сложные варианты ответов, затребуют уже некой дистанции с воображаемым регистром и мужества вопрошания к самому этому Другому. 

Итак, к сериалу. 

Действительно примечательно, что автор книги (Лю Цысинь), решил показать не само вторжение, но реакцию людей на ожидание такого вторжения, некое ожидание Апокалипсиса. 

События делятся по сути на момент до и после: до момента огласки по новостям во всем мире о прибытии пришельцев через 400 лет, и после такового. Или же можно делить иначе: до момента определения “истинных” намерений Другого и после. 

2. Наука и религия. 
Религиозные фанатики и всемогущий Другой.

Итак, до момента, пока различие не обнаружено, инопланетный Другой, с более развитыми технологиями, чем у землян, идеализируется, наделяется прекрасными возвышенными качествами и подставляется на место божества (типичная, по сути, история для многих невротиков).

Женщина-астрофизик Е Вэньцзе и нефтяной магнат Майк Эванс, чьи судьбы в молодости пересеклись случайным образом, вербуют ученых и других сторонников пришествия инопланетян, и создают целую организацию на плывущем корабле под названием “День гнева”. 

Примечательно, что множество инопланетных существ сводятся к воображаемому Единому, которого называют “Господом”, а сторонники его “пришествия” и, видимо, “праведного гнева”, становятся очень похожи на религиозных фанатиков, во главе с их лидером его Святейшеством (“Воробейшеством”:), который имеет с Господом непосредственный контакт. 

Научный дискурс здесь оказывается в поле религиозного, на место науки в этой группке людей быстро заступает религия. Но как такое возможно? 
В “Торжестве религии” Лакан говорит, что наука это то, что имеет дело с подлинным Реальным, “к которому мы получаем доступ через маленькие формулы”. Реальное здесь предстает как нечто лишенное смысла, наука как-то, что ищет, и то, что может расширить пределы Реального. Однако, ученый это также и тот, кто понятия не имеет чем он занимается, эта область неизведанного вызывает у него тревогу. Отсюда стремление науки к тотализации разрозненного знания, отрицание Реального как того, что не может быть означено и попытка создать из него унифицированную теорию всего, тем самым пытаясь занять ведущее господское положение в мире. Именно здесь возникает искушение науки стать религией. 
Новые открытия и изобретения, которые не удается вписать в тотализирующее знание, противоречия самой науки дают религии еще один шанс. Там где исследование начинает руководствоваться положением “поиска уже найденного”, найденное всегда здесь оказывается отмечено печатью забвения, а поиск такой, конечно же, обречен искать вечно. 

Иными словами, наука становится религией, когда забывает об истине неполноты, о том, что символическое не может покрыть всё, о том, что далеко не всё имеет смысл. 

В сериале, с первой же серии, зрителю показывают, как наука буквально ломается, натолкнувшись на ряд противоречивых данных. По всему миру ускорители заряженных частиц (адронные коллайдеры) стали выдавать абсурдные данные, в результате чего, теоретическая физика потеряла смысл. 
И первое, куда отправляются ученые в поисках смысла становится религия. Именно с этим вопросом обращается к Солу Вера Е, покончившая впоследствие жизнь самоуйбийством: “Ты веришь в Бога?”, на что он ей отвечает “Знаю, это противоречит всем законам физики, но это не доказывает факт существования Бога”. 

Вот здесь и вырисовывается главная функция религии: религия как-то, что придает смысл Реальному, то есть тому, что смысла не имеет (как-то, Вселенной, человеческой жизни). 

Именно в этом пункте, Лакан говорил в 11 м семинаре, что “Подлинная формула атеизма вовсе не Бог умер, …а Бог бессознателен”. Речь идет о том, что пока существуют говорящие существа, которые верят в смысл, наделяют смыслом всё что ни попадя, будет существовать гипотеза Бога. Даже так: до тех пор пока мы верим в силу разума и просвещение, пока верим в то, что мы общаемся и понимаем друг друга, пока кто-то что-то будет говорить, гипотеза Бога будет сохраняться.

3. Другой, который не обманывает. 
“Люди — обманщики, с ними нельзя не иметь дела”

Мирная попытка урегулировать отношения с инопланетным Другим, с попыткой помыслить его как себе подобного и идеализацией, заканчиваются крахом с моментом обнаружения радикального различия. 

Лидер фанатиков, имевший непосредственный контакт с пришельцами с помощью их сверхпередовых технологий, читал им ежедневно сказки (!) (как именно они к этому пришли в сериале не разъясняется, однако, примечательно, что им интересны эти культурные непотребные продукты деятельности бессознательного).

Так вот, читая им “Красную шапочку”, обнаруживают они, что человеческие существа отличны от них, что они умеют лгать. Трисолярианам вначале вообще непонятно что это и как это возможно, поскольку общаются они с помощью мыслей (точнее, это называется световой или солнечной речью, в описание которой вдаваться здесь не будем). Затем, поразмыслив немного, они решают, что сосуществовать с такими существами они не могут. Доверие подорвано.

По сути, радикальное различие состоящее якобы в том, что люди умеют лгать, а трисоляриане нет, на деле заключается в разрыве между актом мысли и актом речи, или же, просто в том, что человеческий субъект есть субъект расщепленный просто по факту своей включенности в язык. 

Как только между двумя субъектами выстраивается связь с помощью означающей цепочки, ситуация уже не может быть сведена к чисто дуальным отношениям, между ними возникает третье измерение, инстанция, и как результат, возникает субъективность иного порядка, которая соотносится с местом Другого, “определяемого как место Речи и место свидетеля Истины”. Лгать другому (воображаемому двойнику, своему ближнему) можно только посредством символического Другого, то есть, ложь нуждается в структуре языка, в качестве условия её возникновения. 

Субъективность свою другой приобретает для нас, когда мы предполагаем за ним как раз возможность обмана, что за/в его высказываниями/ях может быть скрыто намерение отличное от высказанного. До сих пор намерение это путали с измерением сознания: например, что намерение это скрыто в неких значениях в сознании лгущего. Дело, однако, в том, что сознание и мыслительная деятельность находятся на разных уровнях, что субъект пребывает в измерении мышления, которое строится по законам означающей цепочки, что и являет собою бессознательное. То есть мышление бессознательно по своей природе, и субъекту процесс мышления недоступен. 

Речь идет о разрыве между актом высказывания и самим высказыванием (содержанием высказывания). Различие между этими измерениями, которое дает субъекту измерение бессознательного задается желанием. “То, чем всякий акт высказывания одушевляется, о чём он всегда говорит — это желание”. 

Таким образом, неважно, пытается сделать субъект некое признание или же солгать, сознательное намерение здесь не имеет ни малейшего значения. За высказыванием, произведенном на этой сцене, кроется мыслительный процесс одушевленный бессознательным желанием на иной сцене, который и побуждает его совершить сам акт высказывания. То есть, совершая высказывание, субъект обманывается сам. Поэтому можно говорить о том, что измерение лжи присуще Символическому как таковому.

Трисоляриане, в таком случае, предстают здесь как некий мифический нерасщепленный Другой, у которого нет подобного разрыва между актом мысли и высказывания.

4. Фантазм всевидящего Другого. 
Попытка субъекта запутать следы. 

После обнаружения фундаментального различия, сопровождающегося разрывом, трисоляриане посылают землянам сообщение, выдающее их истинное отношение к ним: “Вы — жуки”, взятое из слов лидера фанатиков, с которым они общались, оно являет собою собственное сообщение в обращенной форме, полученное от Другого. С подобным смысловым атрибутом, сообщение это позволяет людям тут же разместить себя в символическом: “раздражающие, несущественные, легко устранимые, как жуки, которых легко можно раздавить”.

Пришельцы, осознав, что пока они долетят до Земли, за 400 лет человечество превзойдет их по технологиям и решают затормозить научный прогресс с помощью Софонов — протонов, которые они с помощью своих технологий и невероятных мощностей превратили в суперкомпьютер. Создав четыре таких софона, парно связанных квантовой запутанностью, они посылают два из них на Землю, так что, разворачиваясь в дополнительных измерениях, данный ИИ покрывает всю Землю. Именно этим объясняется искажение данных исследований в области квантовой физики, искажение восприятия по их усмотрению, а также тот факт, что они могут находится в любой точке пространства на Земле, наблюдать и слышать все тайны и любую ложь землян. 

Здесь возникает очередная вариация фантазма всевидящего Другого, паноптикума, а точнее, киберпространство заступает на место Бога, который пронизывает и слышит всё.

Однако, кое-что осталось им недоступно, — продукты субъективации (мысли, фантазии, грезы), возникающие в месте расщепления субъекта. И, соответственно, действия субъекта также остаются связаны исключительно с его волеизъявлением. Поэтому возникает идея проекта под названием “Wallfacers” (“смотрящие в стену”, “отвернувшиеся” или “пустой взор”), — идея, что следы можно запутать. 

ООН назначили трёх человек, которые должны будут разработать стратегии защиты, на которые выделялись любые средства, при этом не раскрывая их, до их окончательной реализации, ни одному другому человеку, включая саму организацию ООН. Более того, даже поощрялось, чтобы эти “Пустозрящие” намеренно разводили странную активность, принимали неуместные решения, чтобы ввести трисолярианцев в заблуждение, делая вид, что они реализуют другой план, отличный от задуманного. 

Именно подобное обращение со следами, способность оставлять псевдо-ложные следы, и является характерной чертой существа, чье поведение обусловлено функцией означающего. Существо, оставляющее след в расчете, что его примут за ложный, является субъектом расщепленным, вписанным посредством означающего в место Другого. 

С рождением означающего (S1) в месте Другого, появляется субъект неопознанный, загражденный (S), след которого стерт означающим. Вписавшись в цепь означающих, остается несимволизированный остаток в виде бытия субъекта, объект причина-желание, который след и оставляет. Так, след этот в виде черты и последующей утраты, расщепляет субъект на некое незапамятное прошлое, в котором было некое отсутствующее присутствие, и будущее, в котором возникает объект (а)хоты (охота субъектом за “объектом а”), вечно ускользающий объект желания, по следам которого субъект будет его преследовать. Таким образом, след являет собою и означающее, и остаток от процедуры означивания. 

Сол Дюранд, на которого, помимо его воли, пал выбор как пришельцев, которые пытались его убить, так и людей в лице организации ООН, которые назначили его, к большому его удивлению, одним из “Пустозрящих”, предстает как в качестве этого объекта (а)хоты, так и тем, в ком процесс означивания с его торением путей, оставил некое бессознательное знание. В сериале он обмолвился всё же, что идея о том, почему его выбрали у него есть. Также есть загадочный разговор Сола с Е Вэньцзе на кладбище, в котором она будто пытается оставить ему какие-то подсказки, которые остаются пока не разгаданы. 

Возвращаясь к фантазму всевидящего Другого, хочется отметить, что в этом безусловно есть некая современная тенденция западной культуры, в которой взгляд становится ключевым для устроения мира: социальные сети, виртуальные пространства, зеркальные и глянцевые поверхности, повсюду человек смотрим и наблюдает за другими, вуайерист и эксгибиционист в одном лице. 

Мир, в котором фантазматический взгляд Другого служит гарантией существования субъекта (“Я существую только пока на меня непрестанно смотрят”), согласно С. Жижеку, является трагикомическим переворотом тревожащей идеи паноптикума, в котором от вездесущего взгляда никак не скрыться, с присущей данной ситуации тревогой и ужасом, — сегодня, похоже, возникает тревога от перспективы не подвергаться постоянному взгляду Другого, так что взгляд камеры  необходим субъекту как своего рода онтологическая гарантия бытия. Так, происходит нечто вроде нарциссической укоренённости в образе в повсюду присутствующем взгляде другого. 

В сериале же, в момент когда пришельцы ясно дают людям понять, что они повсюду и наблюдают, словно происходит встреча с фантазмом напрямую в реальности, взгляд, который должен быть сокрыт, чтобы могла происходить гладкая нарциссическая склейка, внезапно обнаруживается буквально повсюду, что повергает людей в ужас. 

Проект “Wallfacers” (“отвернувшихся” или “пустрозрящих”) становится единственным возможным способом скрыться от вездесущего большого Другого, от этой фигуры тотальной полноты, — скрыться в зазоре, в пропасти между актом зрения и актом видения (видения, как сложной оптике отношений с другим, сонастройки в поле Другого). То есть скрыться в таком месте, которое зеркальной поверхностью не ухватывается (поскольку место, из которого я смотрю на свой образ остается для меня слепым пятном, мне недоступно). 

Название проекта “Wallfacers”, согласно сериалу, взято в честь древней буддийской практики медитации. Предполагается, что работа уполномоченного “пустозрящего” ведется в полном одиночестве, исключительно в его голове, подобно медитирующему, “смотрящим в стену”, пытающемуся опустошить свой разум. 

Так, вместо зеркал, присущей западной традиции, возникает образ зеркала без поверхности, зеркала, в котором ничего не отражается, подобно “уму совершенного человека”. Зеркало это “ничего не схватывает, ничего не отталкивает, принимает и не удерживает, зеркало ловит лишь другие зеркала и это бесконечное отражение и есть пустота”. 

Здесь следует припомнить, что в зеркальной сборке субъекта, которую описывает Лакан, существует элемент, который не находит своего отражения в зеркале, — объект а, то есть сам взгляд, выпадение которого из зеркальной поверхности и делает возможным весь зеркальный образ. 

В изображениях Будды функцию этого объекта выполняет “фантазм третьего глаза”, невидимая “нулевая точка”, к которой влечет в его образе, “поскольку опущенные ресницы будды не дают нам попасть под очарование взгляда”. Таким образом, эта “нулевая точка” берет тревогу на себя, упраздняя ее на время, вместе с тайной кастрации, и становясь источником умиротворения присущему созерцанию. Образ Будды, тем самым, оставаясь в видимом, обращен целиком в невидимое. 

* * *

В конце первого сезона сериала миссия “Пустозрящих” была только объявлена, и чем закончится эта история в сериале будет известно в следующем сезоне. Что касается книг, то из краткого содержания второго тома “Темный лес” можно узнать, что миссию в том виде, в каком она была задумана, была провалена всеми ее избранниками. Воплощение своё, однако, она находит в том самом последнем и “не желающим своей судьбы” (подобно многим избранным) участнике, который в сериале именуется Солом, а в книге его зовут Ло Цзи. 

Ло Цзи реализует свою миссию именно в качестве описанного выше субъекта, — того, который оставляет следы, которые будучи истинными, выдает их за ложные.

В конце книги, после того как его план по уничтожению “проклятой” звезды сработал, его восстановили в статусе “Пустозрящего” и даже возвели в культ его личность, в ходе некоторых событий, общество в нем разуверяется и даже изгоняет. Ло Цзи впадает в алкоголизм и даже планирует совершить самоубийство, перед этим, однако, обращаясь к Трисолярису с ультиматумом: его смерть запустит цепочку сложноустроенных взрывов бомб, которая приведет к взаимному гарантированному уничтожению Трисоляриса и любой другой жизни в Солнечной системе. Трисолярис принимает условия ультиматума и уводят свои “Капли” (зонды терроризирующие землян, пока пришельцы в пути), тем самым исполняя миссию “Пустозрящего”. 

Таким образом, только лишь пройдя до конца своего пути, той означающей цепочки, в которую оказался он вписан, слово полностью реализовалось в драме человеческой судьбы. Существующее в регистре Символического, человеческое бытие причастно влечению смерти, — это благодаря ему приводится в движение навязчивое повторение знаков.

Подобно Эдипу в Колоне, предстает перед нами “земной отброс, ошметок, остаток, вещь, лишенная всякой видимой ценности” — жизнь, сопряженная со смертью на острие ножа символического. 

Человеческая жизнь, сведенная к объекту-отбросу, объекту а, не имеющем отражения на зеркальной поверхности и есть то зияние, в котором фантазм о вездесущем Другом самоуничтожается, вместе с субъектом, который становится “нулевой” выколотой точкой в регистре Реального.