Кизи сложно назвать только писателем, музыкантом и художником. Он — человек-проводник между поколением битников и хиппи, связующее звено с собственным отпечатком. Но «родить» движение хиппи в одиночку было бы невозможно — поэтому эволюционно возникло промежуточное, но не менее интересное сообщество. Считается, что ЛСД-коммуна Кизи активно существовала с 1964 по 1966 год, но можно взять весь период — с 1960 по 1969–1970 гг. Что немало, так как коммуны или сообщества, завязанные на небольших «окнах» общественных свобод, схлопывались быстрее.

Кен Кизи родился в Колорадо, в 1956 году поступил в Орегонский университет на факультет журналистики. А через пару лет переехал в Стэнфорд учиться креативному письму на стипендию Вудро Вильсона, получить которую было довольно непросто из-за высокого конкурса и тщательного отбора. Но Кизи это удалось с первого раза — он получил свой билет. 

Так писатель поселился на Перри-Лейн, буквально через дорогу от Стэнфордского университета. На этой улице естественным путём сложилось сообщество, часть которого последовала за Кизи намного дальше университетских вечеринок — вплоть до Нью-Йорка на разноцветном автобусе. 

Кизи вместе с супругой Фэй сняли ветхий деревянный дом за 80 долларов — на эти деньги можно было арендовать квартиру в Нью-Йорке. По соседству жили аспиранты и преподаватели Стэнфордского университета, парочка Нобелевских лауреатов. Случайных людей здесь не было — Кизи смог снять дом по рекомендации друга, который жил на этой же улице.

Здесь не было тротуаров и освещения, зато в центре рос вековой дуб. Обитатели платили немалые деньги за возможность жить рядом со Стэнфордом, где богемные настроения задавал ещё сам Торстейн Веблен. Дурная слава о Перри-Лейн шла задолго до того, как здесь поселился Кизи, а Фил Леш из Grateful Dead назвал квартал «концом цивилизации». Строго говоря, эта небольшая улица называлась и называется Перри-авеню, но местные жители до сих пор говорят, что живут на Перри-Лейн, это же название использовал и Том Вулф в книге The Electric Kool-Aid Acid Test. 

Кислотный волонтёр

Кизи получал стипендию в Стэнфорде, но денег на жизнь всё равно не хватало. Поэтому по совету приятеля он устроился волонтёром в госпиталь ветеранов в парке Менло, поблизости с домом. Работа ночным санитаром в психиатрическом отделении стала мощным толчком в карьере писателя — появился роман «Пролетая над гнездом кукушки». Что не менее важно, Кизи принял участие в программе ЦРУ MK-ULTRA и популяризировал ЛСД. Именно второй фактор стал решающим для рождения коммуны «Весёлых Проказников» — кислотного сообщества, которое заняло нишу между битниками и хиппи. 

Поучаствовать в изучении ЛСД в то время мог почти что любой желающий. Правительство маскировало программу MK-ULTRA под тестирование нового лекарства от шизофрении: в больницы, тюрьмы и психиатрические клиники «заходили» фонды, которым были нужны добровольцы или те, кто не могут отказаться от тестов. Эксперимент шёл по всей стране, целью политико-фармакологической игры был инструмент по стиранию памяти и изменению личности. 

В ходе волонтёрской работы можно было не только получить новые ощущения, но и неплохие деньги — 70 долларов за один тест. А ещё — познакомиться с единомышленниками. Так Кизи встретил Гинзберга — они оба участвовали в программе, и, как хочется верить, не знали об истинных намерениях «медицинского фонда». Но должны были составлять трип-репорты для медиков: выполнять однобокие задачки вроде счёта и определения времени. Врачи не обращали внимание на эффекты «лекарства» вроде рисунков на стенах — их интересовали только сухие отчётные данные по базовым психическим способностям. 

Изменения сознания помогали Кизи в творчестве — возник продуктивный симбиоз. Например, второй роман, Sometimes a Great Notion, по некоторым данным, написан уже не под ЛСД, а под амфетамином. 

Кроме ЛСД в MK-ULTRA изучали эффекты псилоцибина и мескалина, чтобы найти способ контролировать разум человека. Это было время холодной войны, поэтому многие подопытные даже не знали, какие вещества им дают и зачем. Мистические переживания от тестирования ЛСД не соответствовали настроениям и духу Америки конца 1950-х: консервативные ценности, никаких комиксов и коммунистов. Поэтому Кизи начал воровать кислоту из госпиталя и знакомить с ней друзей из Стэнфорда. 

После доступа к ЛСД жизнь на Перри-Лейн изменилась. Здесь он познакомился с Кеном Баббсом, Венделом Берри и Робертом Стоуном — последний стал эпизодическим биографом будущей коммуны. Кизи проводил тематические вечеринки и готовил (вкусную, по отзывам его соседа) тушёную оленину с чили и ЛСД. Веселье обычно начиналось около полудня и заканчивалось за полночь. Соседи злились, а тусовка Кизи устраивала Олимпийские игры, джем-сессии и реконструкции битвы на Чудском озере. Кизи был Александром Невским, а вместо оружия гости вооружались сковородками и половниками. Уставшие от веселья могли прилечь на матрас прямо под дубом, в самом центре действия. 

Между вечеринками и работой он писал One Flew Over the Cuckoo’s Nest, не подавая вида, что работает над чем-то масштабным. Он держал амплуа беззаботного тусовщика, который не сидит до седьмого пота за работой. Но если бы веселью компании на Перри-Лейн ничего не угрожало, истории могло и не быть. Из-за вызывающего поведения Кизи попросили переехать, а ветхие дома продали под снос. В последний вечер на Перри-Лейн он вместе с друзьями громил кувалдой уже бывшее жильё. Кизи вёл себя так, будто ему плевать на окружающий мир. 

Молодой писатель купил дом в Ла-Хонде, его компания последовала туда же. Благодаря переезду сложилась коммуна, но чтобы действительно объединить людей, нужно действие — совместный акт. Остальные проблемы сообщества решены: был харизматичный лидер и для кого-то — учитель, своя территория. А ещё — внутреннее устройство «без устройства», так как в коммуне Кизи ничего не производили, не вели совместный быт. Не было и излишней высокомерности к окружающему миру. Всё дело было в том, когда мир заметит Кизи и насколько будет враждебен. 

Ла-Хонда и пещера самоопределения 

Ла-Хонда — маленький «посёлок» в горах рядом с Сан-Франциско, ставший меккой для фанатов всего с приставкой «бит», «гонзо» и «хиппи». Это особое место на берегу Тихого океана привлекло Кизи неспроста: в округе жило и живёт не более 2000 человек, а Стэнфорд — в 23 километрах. 

Дом Кизи — это 40 соток леса на склоне горы Санта-Круз, у ручья, разделяющего дом и шоссе. Настоящая аламутская крепость, чтобы распробовать свободу на вкус. Кизи активно взаимодействовал с пространством вокруг — однажды зарядил дробовик семенами ипомеи и выстрелил в сторону холма. Не ограничиваясь озеленением, Кизи развесил на соснах громкоговорители, наполняя лес музыкой Роланда Кёрка, Рави Шанкара и Бетховена. 

У подножья «усадьбы» расстилались поля артишоков — прямо у берега океана. В главном доме жил Кизи с женой и детьми, рядом стояло несколько хозпостроек и отельная творческая студия. Это был некий клубный дом, где после вечеринки гости могли остаться ночевать, а утром начать всё заново. Соседям это не нравилось, их пугало поведение в резиденции Кизи. А заинтересованная публика чувствовала харизму и энергию  писателя, обретала уверенность, что нет ничего, кроме возможного. 

В Ла-Хонде на главную сцену вышел лучший друг и тёзка Кизи — Кен Баббс, который три года отслужил в морской пехоте и недавно вернулся из Вьетнама, где был пилотом вертолёта. С Кизи его сближали не только эксперименты по расширению сознания, но и творчество — Баббс тоже писал и ощущал себя человеком слова, находя родство с битниками.

А ещё Баббс вместе с Кизи обожали комиксы (особенно The Spirit) и подумывали сделать свой вариант. Благодаря этой дружбе появился автобусный перформанс — Баббс оказался в трипе в пещере, которая выходила к океану в Ла-Хонде. Созерцая окрестности, он понял, что компании нужно проехать на автобусе через всю страну — стать путешественниками и одновременно проказниками, кем угодно, лишь бы не сидеть на одном месте. 

Если поколение Гинзберга-Берроуза назвал битниками Джон Холмс, а хиппи — плод нейминга СМИ, то именно Баббс предложил назваться «Весёлыми Проказниками». Он захотел совершить революцию, но не взрывать здания, а взорвать умы общества по всей стране. 

Что было дальше

Либо ты в автобусе, либо вне его — так решил Кизи. 

14 июня 1964 года из Ла-Хонды выехал разукрашенный школьный автобус с надписью FURTHUR («ДАЛШЕ»), проехал по югу страны до Нью-Йорка и вернулся по северному пути, приведя случайных зрителей в полное замешательство. Поездка на автобусе стала логичной кульминацией, апогеем эволюции коммуны Кизи. Появилась идея, акт, действие, которые сплотили ЛСД-проводников. 

Изначально «Проказники» планировали ехать на форде Баббса, но желающих было так много, что Кизи купил школьный жёлтый автобус Harvester 1939 года, представившись основателем компании «Отважные полёты». Автобус напичкали видеокамерами, микрофонами и проигрывателями — всё, что говорили, пели, орали и декларировали пассажиры, транслировалось за пределы кабины. Кен Баббс привёз всю эту технику из Вьетнама, «Проказники» не стеснялись распугивать обывателей и полицейских через громкоговорители. И если над лобовым стеклом было указано направление автобуса, — FURTHUR — на заднем они заботливо повесили знак «Осторожно: сверхъестественный груз».

Внутри автобуса оборудовали места для сна, а кузов разрисовали психоделическими мотивами. К тому же — совершили несколько пробных поездок по округе, представляясь полиции группой бродячих артистов. Спонсорами поездки стали все участники, вдобавок они собирали деньги за выступления в городах во время путешествия — играли на музыкальных инструментах и активно взаимодействовали с публикой. Это было настоящее представление, которое внезапно появлялось на улицах городов и заправках — люди становились участниками и зрителями, желая того или нет.  

Вся поездка была актом спонтанности — у «Проказников» не было сценария, только пару опорных точек в Нью-Йорке: посетить Всемирную выставку, премьеру пьесы по роману Sometimes a Great Notion на Бродвее и увидеться с друзьями. 

Когда «Проказники» проезжали Аризону, то решили поддержать Барри Голдуотера — кандидата в президенты. Шли выборы, а Голдуотер агитировал за войну во Вьетнаме. Кизи включил гимн США, повесил на автобус плакат «Голосуй за Барри, будет весело!» и ехал по улицам задним ходом — ради забавы. Местные и полиция принимали «Проказников» за цыган и радостно махали вслед. 

Психоделический автобус, полный людей под кислотой, винтом и травой (среди дегустаторов были и подростки) призывал голосовать за Голдуотера — человека, который поддерживал и войну, и традиционные семейные ценности. Местные обыватели не поняли сарказма, как и сам кандидат в президенты — он попросил полицию не трогать «Проказников». 

Америка ещё не подозревала, с кем имеет дело. «Проказники», в отличие от битников, хотели получать удовольствие от собственного образа жизни, радуясь и наслаждаясь, исследуя мир с относительным комфортом. Это был их способ развить в себе положительные качества и выиграть битву между добром и злом. 

Почти всю поездку в Нью-Йорк и обратно автобус вёл Нил Кэссиди, болтавший без умолку и плевать желавший на правила дорожного движения. Майкл Хайген снимал видеохронику, Рон Бевирт — фотографировал. Кизи и Баббс решили вести кинохронику, а не печатать на машинке, что было слишком утомительно. С первых минут видео ясно, что это американская история. Буквально начиная с автобуса. В каком-то роде «ДАЛШЕ» и есть школьная поездка, а пассажиры автобуса — ученики Вселенной, которые едут через всю страну, танцуя на крыше под кислотой. Они выбрали путь радости и наслаждения вместо насилия и подавления внутреннего гнева. 

Встреча с Керуаком и Лири

Эта поездка была для Кизи испытанием — он терпеть не мог мегаполисы. Но благодаря ей познакомился со своим антиподом. Что стало испытанием для последнего.

В Нью-Йорке «Проказники» сначала навестили Роберта Стоуна на Манхэттене, который написал несколько зарисовок их бурной жизни в Штатах и Мексике. Когда Роберт спросил Кена, как прошла поездка, последний ответил: «Когда мы приехали на МЭДХЭТТЕН, город перевернулся на спинку и замурлыкал».

На вечеринку в честь триумфального путешествия познакомиться с acid-гением Кизи пришло много человек, включая Керуака, которого привёл Гинзберг. Джек в то время жил с матерью в пригороде Нью-Йорка и вёл совершенно обычную жизнь. На «приёме» он подвыпил и не желал общаться с публикой: грубо отказал в сигарете Роберту Стоуну, напомнив, что покупать табак можно самостоятельно.

Керуака раздражала суматоха вокруг Кизи, который вместе с друзьями пел и танцевал. Джек сидел в стороне и молча наблюдал за происходящим. А когда ему на плечи кинули американский флаг, он аккуратно сложил его и положил рядом. Через час Керуак ушёл домой. 

Кэссиди, которого поделили два писателя-кумира Америки, не склеил их отношения —  они не подошли друг другу по энергетике: замкнутый, с надрывом, Керуак и открытый яркий Кизи. 

Автобус Кизи заехал и в Миллбрук, штат Нью-Йорк, встретиться с Тимоти Лири. Последний занимал викторианский особняк, где проводил опыты с ЛСД. Это должна была быть знаменательная встреча гедониста Западного побережья и духовного лидера Восточного берега. 

Но атмосфера коммуны Кизи имела противоположные вибрации — здесь было тихо, люди медитировали и вели дневники кислотных переживаний. Добиться аудиенции с Лири было непросто, но он спустился к Кизи и Керуаку в автобус, что стало кульминацией встречи. Разница была в том, что Лири использовал ЛСД для сосредоточенных исследований, а Кизи — в том числе и для развлечений. 

Автобус, «в» и «на» котором сделано бОльшее количество фотографий поездки, стал неким мифическим существом, полноценным участником трипа. Кизи считал его особенным — посмотреть на автобус приехала даже его мать. Затем металлического друга оставили ржаветь в лесу — в автобусе играли дети, а Кизи отказался отдать его на реставрацию в музей.

Автобус как некая сущность дважды сыграл роль в жизни Кизи. В 1982 году его 20-летний сын попал в автокатастрофу на школьном автобусе и скончался в больнице. 

Описание поездки «ДАЛШЕ» можно прочитать в книге Тома Вулфа The Electric Kool-Aid Acid Test, хотя сам автор не участвовал в путешествии. Зато продал больше копий одной книги, чем Кизи — всех своих романов. Гас Ван Сент собирался выпустить фильм по материалам Вулфа, но проект положили в стол — не получилось написать сценарий, который всех бы устроил. Но есть 1,5-часовой документальный фильм Magic Trip, вышедший в 2011 году. Режиссёр Алекс Гибни собрал киноплёнки «Проказников» и смонтировал автобусную поездку. 

Выйдя из автобуса

После возвращения из Нью-Йорка, в 1965 году в Ла-Хонде началась серия «Кислотных тестов» — вечеринок, где каждый с помощью ЛСД мог освободиться от социальной роли и очистить разум от бытового налёта: петь, рисовать, танцевать, исполнять музыку, — заниматься чем угодно. ЛСД раздавали бесплатно, а поставщиком и одновременно производителем был Оусли Стенли — звукорежиссёр Grateful Dead. У него была собственная ЛСД-лаборатория, а после развала коммуны он остался самым крупным производителем кислоты в США.

Пилотный тест прошёл дома у Кена Баббса — кислотные проказники разложили флаеры вечеринки в книжном магазине Hip Pocket в Санта-Круз. Но самый первый тест, который таковым ещё не назывался, состоялся в Ла-Хонде за пару месяцев до «пилота» Баббса. И собрал тусовку, которая принесла Кизи нужную порцию известности. 

На первую крупную ЛСД-вечеринку 7 августа 1965 года прибыли «Ангелы Ада» — они и стали главной изюминкой вечера после апельсинового сока с ЛСД. Кизи познакомился с «Ангелами» благодаря Хантеру Томпсону, жившего в то время в Сан-Франциско и писавшего роман о жизни внутри банды — Hell’s Angels: The Strange and Terrible Saga of the Outlaw Motorcycle Gangs. Томпсон был в хороших отношениях с «Проказниками — однажды он не мог закончить материал о спортивном марафоне в Гонолулу, поэтому редакция журнала отправила его в Юджин, штат Орегон, и сняла отель для работы. Он заперся в ванной и попросил Пола Перри привезти ему травы, которую любезно предоставил Баббс. И Томпсон закончил статью. 

До вечеринки с «Ангелами» Кизи успел побывать под арестом за хранение марихуаны. Ночью 22 апреля полицейские арестовали его дома в Ла-Хонде вместе с 13 друзьями — по версии полицейских, когда они зашли в дом, Кизи вместе с друзьями пытался смыть наркотики в унитаз. Писатель же заявил, что красил сантехнику и более ничего. Вдобавок Кизи заявил, что до ареста находил окурки и пищевую плёнку на холме перед его домом — за жилищем явно кто-то следил. 

Столкновение с полицейскими чуть не обернулось потасовкой с оружием, хотя Кизи готовился к этой встрече, его предупреждали о возможном аресте. Только правоохранители пришли на день раньше — они изъяли банку с травой и кусты марихуаны, а сторона обвинения не смогла сразу определиться: сколько же наркотиков нашли у Кизи? Кто-то из офицеров полиции занёс в отчёт «целую сумку», а кто-то — «один шприц».

Власти считали Кизи кем-то вроде международного наркоторговца героином и марихуаной. Федеральный агент Уильям Вонг, руководивший задержанием в Ла-Хонде, какое-то время работал под прикрытием в Сан-Франциско и подслушал разговор прохожих о доме Кизи — они утверждали, что у писателя есть гамак. Кроме этого, в деле Кизи есть показания студентки, которая получила марихуану от писателя. Ещё одна причина обыскать дом была в том, что Кизи писал книги, в которых присутствовали запрещённые вещества. Это в совокупности с богемным образом жизни настораживало чиновников. 

 В итоге летом с Кизи сняли обвинения — это случилось в пятницу, а в субботу он повесил на воротах 15-метровый плакат «ВЕСЁЛЫЕ ПРОКАЗНИКИ ПРИВЕТСТВУЮТ АНГЕЛОВ АДА». 

Напротив дома, через ручей, стояли машины шерифов округа. Но ЛСД был легален, поэтому полиция могла лишь проверять, есть ли у гостей неоплаченные штрафы за незначительные проступки. Среди гостей были не только писатели и музыканты, но и студенты, адвокаты, преподаватели Стэнфорда, бродяги и искатели приключений. Некоторые приходили семьями. А на самой вечеринке — выступление Grateful Dead, танцы, песни, и всё, чем можно было себя развлечь. Из угощений — не только ЛСД, но и грибы с закисью азота, которую использовали в медицине для наркоза. 

Вместе с Томпсоном, его женой и маленьким сыном на вечеринку приехал Аллен Гинзберг — здесь он познакомился с «Ангелами Ада», а потом начал петь мантры полицейским. Сама вечеринка была полным безумием как для хранителей правопорядка, так и для местных, которые были готовы разогнать тусовку, увидев байкеров. Эти грязные бородатые и довольно агрессивные гости начали приезжать к Кизи ранним вечером, оглушая лесной посёлок рёвом мотоциклов. Кроме этого с секвой, выкрашенных неоновой краской, орали песни Боба Дилана, The Beatles и The Rolling Stones.

Но и этого было мало — Кизи рассовал микрофоны в беличьи гнёзда, ручей и даже в комнаты для гостей. И напоследок включал трансляции из студии воображаемой радиостанции «КЛСД» — право слова мог взять любой участник вечеринки, чтобы прочитать стих длиной в полчаса. 

«Ангелы» в количестве примерно 40 человек разбавили тусовку Кизи — она превратилась в парадоксальный и довольно экзотический коктейль. Байкеры, предпочитавшие алкоголь с барбитуратами, наелись ЛСД и, к удивлению Томпсона, знавшего их звериное нутро и склонность к насилию, вели себя спокойно — четыре часа смотрели фильм Кена Кизи, кадры из его повседневной жизни. После кинопоказа Гинзберг собрал байкеров в круг и начал петь для них «Харе Кришну», пока они пускали мыльные пузыри. Кизи облачился в белую мантию с капюшоном, а голый Нил Кэссиди выбежал за ворота и начал задирать полицейских на другом берегу ручья. 

В круговороте откровений и просветлений Хантер Томпсон оставался трезвым и не употреблял ЛСД. Он боялся, что «Ангелы» сорвут вечеринку, а у него не получится дописать о книгу — его первый крупный гонзо-проект. Но всё обошлось, если не считать группового соития — около 20 байкеров по очереди занимались молодой блондинкой, которая лежала на полу в маленькой комнате. По слухам, это была девушка Кэссиди, которая решила отомстить ему за то, что последний проводил время на вечеринке с бывшим любовником Алленом Гинзбергом. В итоге один из «Ангелов» привёл в комнату Кэссиди и уже тот занялся сексом со своей девушкой. 

Для Хантера это было чересчур, вдобавок он устал быть трезвым среди толпы вусмерть обдолбанных персонажей. Поэтому ближе к полуночи и он съел кислоту, вернувшись домой на рассвете. «Ангелы Ада» пробыли у Кизи ещё день, не  забывая регулярно навещать «Проказников». А вечеринки продолжались ещё год — с Кизи или без него.

Стих Аллена Гинзберга о вечеринке с «Ангелами Ада»

Cool black night thru redwoods
cars parked outside in shade
behind the gate, stars dim above
the ravine, a fire burning by the side
porch and a few tired souls hunched over
in black leather jackets. In the huge
wooden house, a yellow chandelier
at 3 A.M. the blast of loudspeakers
hi-fi Rolling Stones Ray Charles Beatles
Jumping Joe Jackson and twenty youths
dancing to the vibration thru the floor,
a little weed in the bathroom, girls in scarlet
tights, one muscular smooth skinned man
sweating dancing for hours, beer cans
bent littering the yard, a hanged man
sculpture dangling from a high creek branch,
children sleeping softly in their bedroom bunks.
And 4 police cars parked outside the painted
gate, red lights revolving in the leaves.

Мексиканский период

В начале 1966 года Кизи снова арестовали за хранение марихуаны, но быстро отпустили: 20 января «Проказники» забрали его из участка, а с 21 по 23 января в Сан-Франциско прошёл Фестиваль полётов — ещё одна разновидность кислотных вечеринок. Власти окончательно устали от выходок Кизи, поэтому суд вынес решение: писатель должен уехать из Ла-Хонды. Вдобавок ему запрещалось находиться в округе Сан-Матео, а ещё вменялось пять лет тюрьмы за нарушение условного наказания за хранение марихуаны. 

Кизи съехал из дома, но в суд не пришёл — устроил вымышленное самоубийство на севере Калифорнии. Его знакомый должен был разбить машину, но не справился с задачей — был слишком нетрезв. Для убедительности Кизи даже оставил предсмертное 18-страничное письмо: «Океан, океан, когда-нибудь я тебя переиграю. Пройдусь по твоим голодным рёбрам».

Пока полиция выясняла подробности провального суицида, Кизи уже был в грузовике на мексиканской границе. 

Casa Purina

Большая часть затейливых жизнеописаний Кизи в Мексике — труд Роберта Стоуна, того самого репортёра, у которого писатель останавливался в Нью-Йорке во время поездки «ДАЛШЕ». Стоун получил телеграмму от писателя: «Всё начинается заново», — и выбил командировку в Мексику за счёт журнала Esquire. 

В Мексике Кизи жил в нескольких местах, а в конце путешествия-бегства — в Мансанильо, маленьком небогатом городке. Вместе с женой он поселился в бетонном домике с полуобвалившимся забором. Рядом был закрытый завод кормов, — Purina — где жили приехавшие к нему «Проказники», включая Нила Кэссиди, Горянку и Кэна Бэббса. Они спали в гамаках и прозвали это место Casa Purina. 

«Проказники» приехали в Мексику на том самом автобусе, в нём же и хранили багаж: ЛСД, марихуану и пейот — чтобы обкуриться, достаточно было погулять рядом с автобусом в безветренный день. Можно сказать, что всё было как обычно — Горянка родила ребёнка от Кизи, а к писателю заглядывали местные музыканты. Он не закрывался от мира и начал играть на гитаре. 

Жизнь в Мексике мало чем отличалась от быта в Штатах, но в ней появился местный колорит. Кэссиди не расставался с попугаем, не спал, не ел и не замолкал — амфетаминовая диета давала о себе знать. Кроме этого, от Кэссиди прятали свою  еду — он часто подмешивал в неё кислоту. Несмотря на выходки, его считали «старшим дядей», битником. 

Кизи поутру курил и часами плавал в океане, представляя, что он ламинария или медуза. В это время суток можно было увидеть «первородный зелёный» — prime green. Это свет и цвет рассвета в заливе Мансанильо — оттенок, поразивший и гипнотизировавший всех, кто его наблюдал. Необыкновенный зёленый свет заливал горы, стены, деревья и долины, вспыхивая над всем заливом и проникая сквозь закрытые окна. Что добавляло пищи для размышлений: чем заняться в Мексике и как дальше прятаться от федералов — Кизи был в розыске по запросу США. 

Agent Number One

Через стало понятно, что Мексика не приняла Кизи. Страна превращалась в убежище для маргиналов, а приличные американцы не хотели тратить здесь деньги. Да, не все были беглецами вроде Кизи, но обдолбанные громкие хиппи мешали отдыху среднего класса. Поэтому Мексика решила присмотреться к таким, как Кизи, чтобы в будущем поднять экономику с помощью туризма. 

Ко всему прочему, полиция знала, что Кизи хранит дома большое количество марихуаны, что было незаконно. Кизи тоже знал об этом, поэтому регулярно платил взятки через местных адвокатов и его не трогали. Но приходилось всегда быть настороже и иметь возможность уехать куда-нибудь в глушь. 

Дошло до того, что полиция начала следить за жилищем «Проказников» — один из фотографов в штатском представился сотрудником военно-морской разведки, выслеживающим русского шпиона, похожего на Кизи. С этим мексиканцем-разведчиком у Баббса, Стоуна и Кизи состоялся разговор в гавайском баре — переодетый коп показал значок агента № 1, сказав, что расследует самые сложные дела, включая преследование Ли Харви Освальда в Мехико и вопрос Кизи с марихуаной. 

Агент № 1 дал понять: «Проказники» могут встретить рассвет в мексиканской тюрьме, так как разрешено хранить только немного марихуаны для личного пользования. Баббс и Кизи, в свою очередь, пригласили полицейского на кислотный тест в Мексике, предложив позвать с собой других агентов — если это возможно. Вечеринка прошла без полицейских, а Кизи никак не отреагировал на эту встречу и отнёсся к ней философски. Он мало писал, бодрствовал по ночам и вернулся в Америку, пробыв в Мексике около 8 месяцев — перешёл границу как кантри-певец, возвращавшийся на Родину без денег и документов.

Esquire отказался публиковать статью Стоуна о поездке в Мексику,  так как в ней было мало криминальных подробностей, с которыми в то время ассоциировалась богема. И редакции популярных изданий поддерживали это общественное видение. 

По другую сторону границы

Когда Кизи сбежал в Мексику, официальным лидером «Проказников» в США стал Кен Баббс. Он провёл один кислотный тест в Уотсе, одном из районов Лос-Анджелеса. Этот тест окончательно закрепил за ЛСД-фанатами репутацию «с ними нужно что-то делать». На вечеринке всем желающим раздавали кислоту просто так или добавляли в пунш. Не остерегаясь никаких последствий, хотя на тесты уже приходили тысячи человек.  

По воспоминаниям одного из участников Уотсовского теста, 12-летнего подростка, который уже пробовал ЛСД и пришёл на вечеринку с мамой и тётей, это было настоящее шоу. Около 200 гостей были поражены техническими наворотами вроде стробоскопа, который отлично подходил для ЛСД-трипов и делал впечатления намного ярче.

Толпа обкислоченных людей с детьми привлекла внимание газетчиков, а за «Проказниками» закрепилась репутация наркоманов и маргиналов вместо безобидных чудаков. Баббс уехал к Кизи в Мексику, и на этой ноте коммуна начала распадаться. Возвращение Кизи могло стать ренессансом, вторым инфоповодом года после бегства в Мексику, но в Калифорнии запретили ЛСД, а через три года — во всех штатах. Поэтому проводить трип-перформансы стало сложнее, но Кизи всё равно постарался. 

Когда он оказался в США, его не сняли с трапа самолёта и не отвезли в полицейский участок — сначала он тайно поселился дома у друга, а затем стал ходить на ЛСД-вечеринки и устраивать тайные тесты. Параллельно дал интервью в газете — как сбежал в Мексику, а после снял сюжет для местного ТВ-канала. Больше ничего не успел — его поймало ФБР. 

Кизи грозили пять лет в тюрьме, но его выпустили под залог — друзья заложили свои дома и отдали государству 35 000 долларов (около 350 000 долларов в 2024 году).  Многие поклонники «Проказников» увидели в этом сделку с государством, отказ Кизи от собственных убеждений. Вдобавок всплыла история с MK-ULTRA, что лишь подогревала недоверие. Именно в этот момент Кизи сменил риторику на 180 градусов, заявив, что «нужно подняться на следующую ступень психоделической революции — выйти за пределы ЛСД без ЛСД».

Выпускной тест

Сторонники Кизи так или иначе узнали, что ели ЛСД ЦРУ — думали, что разыгрывают общество, а разыграли их. Знал ли Кизи, Гинзберг и остальные, что всё происходит с подачи государства? Так или иначе, ЦРУ рассчитывало на другой эффект, когда Сидни Готлиб, создатель MK-ULTRA, в 1950-х получил от чиновников 250 000 долларов, чтобы скупить почти весь мировой запас ЛСД и привезти его в Америку для опытов. 

Есть мнение, что Кизи не участвовал в MK-ULTRA, но получить ЛСД в таком количестве в то время можно было только через медицинский персонал или волонтёрство, а с деньгами у писателя было туго.

Кизи не стал «распускать» сообщество «Проказников», он поставил точку по-другому — отошёл как создатель и идейный лидер. Будучи на свободе под залогом, он  организовал выпускной кислотный тест на Хэллоуин 1966 года, выбрав в качестве площадки склады в Сан-Франциско. Красной нитью выпускного теста стал естественный кайф (или попытки его поймать). И никакой химии. 

На выпускном тесте 31 октября 1966 года собрались многие давние друзья Кизи, включая «Ангелов Ада» и группу The Grateful Dead. Ходили слухи, что Вождь, как называли Кизи «Проказники», хочет добавить ЛСД в городской водопровод или покрыть им сцену калифорнийского съезда демократической партии. Но всё прошло более скромно.

В своей речи Кизи прозвучал новый девиз «Чистота превыше всего» — что записали даже журналисты Vogue и Women’s Wear Daily, которые странным образом освещали мероприятие. Теперь Кизи считал своей миссией — спасти поколение от тюрьмы. Лучше не употреблять и получать удовольствие от жизни с чистой головой, встав на ступеньку выше ЛСД. Кизи рассчитывал, что послушать его новую парадигму придут около 6 000 человек, но явилось несколько сотен. Заплатив за вход по 2,5 доллара.

На прощальной вечеринке Кизи решил ответить на вопрос «Можешь ли ты пройти кислотный тест?», который писали на флаерах прошлых сборищ. В этот раз, наконец-то, все участники получили дипломы, причём из рук Нила Кэссиди. 

Экспериментальная тюрьма

Разбирательство по поводу бегства Кизи в Мексику длилось месяцы, затем, в 1967 году, он «сел» на полгода в тюрьму — отбывал наказание в экспериментальном трудовом лагере Honor Camp. Место заключения слабо походило на привычную тюрьму — лагерь из примерных заключённых находился по соседству с домом Кизи, они работали на природе, в швейном цеху и посещали групповые сеансы психотерапии. Несмотря на высокий уровень свободы, Кизи жил в напряжении из-за недоверия к администрации лагеря. Однажды он вступил в полемику с охранником, которому не понравилась психоделическая фреска Кизи, и потерял работу в ателье. 

В заключении главный весёлый проказник написал книгу с незатейливым названием — «Тюремный журнал Кизи». Он записывал происходящее сразу на бумаге — один блокнот с заметками для книги вынес приятель Кизи. Двум другим записным книжкам не повезло — конфисковала охрана. 

Эта книга — воспоминания Кизи о тонкостях тюремной жизни, разных персонажах и даже о встрече с насильником, который писал стихи. Он начал собирать книгу на ферме, в Орегоне, куда переехал после выхода из тюрьмы, а отрывки вышли в журнале Ramparts. Большую часть материалов к книге составляли рисунки Кизи, поэтому он бросил затею издать рукопись — решил, что технологии (на тот момент) не смогут передать цвета рисунков. Так материалы оказались в архиве Орегонского университета, потом их заметил редактор Дэвид Сэнборн и собрал нарратив в 2001 году, до смерти Кизи. 

Выйдя из тюрьмы, Кизи больше не участвовал в крупных фестивалях, но в 1990-х купил второй автобус, назвав его «ДАЛЬШЕ» и раскрасив в психоделические цвета. Эта затея не имела такого большого успеха и не произвела мощного эффекта в СМИ. А Нил Кэссиди умер в собственном роуд-муви, не успев побывать за рулём второго автобуса — водителем был его племянник Кит. 

Что было ещё дальше

После переезда Кизи «Весёлые Проказники» устроили ещё несколько кислотных тестов и съездили на Вудсток — оставив будущее для хиппи. Баббс, как и Кизи, в итоге обосновался на ферме в Орегоне, активно поддерживая «Проказников» ещё пару лет. Автобус «ДАЛШЕ» остался ржаветь во дворе писателя. А за 8 дней до смерти Кизи FDA одобрило пилотный проект изучения экстази для пациентов с посттравматическим расстройством. FDA также согласовало исследование по влиянию псилоцибина в борьбе с обсессивно-компульсивным расстройством. Это были первые научные терапевтические исследования психоделиков в США с 1970-х гг. — то, что обещали в программе MK-ULTRA. 

Кизи был не просто идейным вдохновителем поколения — в глазах поклонников он являлся ассистентом бога, посланником и пророком. Фигура Кизи обрела сакральность и веру на слово. Его бегство и проделки не отвернули людей, наоборот — он перестал быть просто писателем, стал вождём, человеком, который успешно водил систему за нос. 

Идея автобуса как коллективного действия раскрылась ещё в романе One Flew Over the Cuckoo’s Nest — Рэндл Макмёрфи и его паства, ненормальная компания, по меркам социума. «Проказники» Кизи, конечно, были более открыты обществу и плотнее с ним взаимодействовали, это была отдельная группа с сильной энергетикой и харизматичным лидером, с которого всё началось и на котором всё закончилось. 

Эпоха «Проказников» — это особое место в хронологии между битниками и хиппи, короткий и яркий этап. И если битники хотели изменить литературу, то «Проказники» пытались изменить общество вокруг относительно безобидными интеграциями. Хиппи же получили совсем другой масштаб — их взаимодействие с системой стало более фокусным, с большой географией. Кизи утверждал, что «Проказники» должны спасти мир, а Кэссиди соединил поколение литераторов-теоретиков и кислотных практиков. 

Сейчас в доме Кизи живут обычные люди, не имеющие отношения к «Проказникам». Новые владельцы перестроили дом после наводнения, и Кизи даже заехал к ним в 1999 году — посмотреть, как чувствует себя его место. В гостиной осталось его белое пианино, выкрашенное неоновыми красками, пару надписей на стенах и дверей, оклеенных вырезками из журналов. 

Дуба на Перри-Лейн тоже нет — 200-летнее дерево рухнуло в 2004 году, местные жители высадили новое. На месте коттеджа Кизи — уже давно дома в стиле ранчо. Кизи занимал столько времени и пространства, сколько ему отведено, не пытаясь создать культ из прошлого. Он был слишком молодым, чтобы стать битником, и слишком старым, чтобы быть хипстером. Поэтому изобрёл «Проказников» и покончил с ними в разгар новой эпохи, в которой было слишком много политики и так мало места для чистого разума. 

«Shit happens but the 60’s live on» — Кен Баббс.