Цвет только у крови. Боль и радости Дона Хартцфельдта-I
Дон Хартцфельдт — это независимый американский мультипликатор и режиссер. Степень его известности описывает эпиграф его твиттер-аккаунта: «Режиссер всяких вещей. 2х кратный оскаровский неудачник» (“director of things / 2x oscar loser”). Помимо приближения к Оскару, Дон отмечен десятками (!) наград различных фестивалей; неоднократно он и его работы вносили в списки наиболее значимых в истории анимации. Что, однако, не повредило его христианской кротости и самобичеванию.
Характерно отметить такое «вынесение на фронтон» самобичевания и перечеркивающую подачу очень значительного достижения. Фильмы Хартцфельдта, приблизившиеся к заветной статуэтке — «Отклоненное» и «Мир будущего» — очень разняться стилистически и относятся к очень разным периодам его творчества. Становясь на некоторое время [единственным в мире?] хартцфельдтоведом, я бы начал эту дисциплину, как и положено, с периодизации существующего творчества:
Период хаотического насилия:
«О, любовь» (Ah l’amour, 1995),
“Жанр” (Genre, 1996),
“Lily and Jim“ (Лили и Джим, 1997),
“Billy’s Balloon” (Шарик Билли”, 1998),
«Отклоненное» (Rejected, 2000)
Сюда же я бы отнес более позднее:
3 анимационные вставки за авторством мультипликатора в
Период тоски к надрыву:
«Значение жизни» (The Meaning of Life, 2005);
«Все будет хорошо» (Everything Will Be OК, 2006);
«Я так горжусь тобой» (I Am So Proud of You, 2008);
«Зуб мудрости» (“Wisdom Teeth”, 2010);
«Какой чудесный день» (It’s Such a Beautiful Day, 2011- 2012).
Костяк этого этапа творчества составляют три короткометражки: «Все будет хорошо» (“Everything will be OK”), «я так горжусь тобой» (I Am So Proud of You) и «Какой чудесный день» (It’s Such a Beautiful Day). Вместе они полуофициально называются «Трилогией Билла» о образуют полновесный часовой фильм. Билл, видимо, в них продолжает и оканчивает (?) в них свою горемычную жизнь, начатую в «Шарике Билли».
Период космоса и цвета
Сильно оторванная по времени работа «Значение жизни» (The Meaning of Life, 2005);
«Диванная шутка» (“couch gag”) в «Симпсонах» (2014) стала моментом, когда о скромнике Доне узнал весь мир. Своеобразный «пробный образец» его новой стилистики;
прославленный («Мир будущего», “World of Tomorrow”, 2015);
и его продолжение «Мир будущего, часть вторая — бремя чужих мыслей» (“World of Tomorrow — Episode Two: The Burden of Other People’s Thoughts“, 2017).
Сегодняшний текст затрагивает только первый период, поскольку я задумал «Трилогия Дона» и пройтись в деталях по всем 3 периодам.
Для начала поговорим о первом, подростковом, кровавом, хаотичном периоде творчества Хартцфельда. Картины этого периода насыщены внезапным ненаправленным насилием, жестокостью в отношении очередного протагониста — детей, которых истязают собственные воздушные шарики в «Шарике Билли», кролика из «Жанра», которому досталось в рамках каждого опять- таки жанра или вообще всех по очереди и сразу в программном «Отклоненном», и многих, многих других.
В этом периоде «раннего Хартцфельда» возникли черты, которые он пронес (и понесет, даст бог, дальше) через все свои работы. Его персонажи слабо индивидуализированы, почти бесполы и подавлены доминирующим ландшафтом.
«Жанр»
История кролика (подопытного?) из «Жанра» — модельная система для всего дальнейшего пути художника. Дон в этом исключительном случае предстает перед нами физически, с лампой нависая над бумагой. Тычками и резкими переключениями он проведен наивного испытуемого через самые разные жанры — от фантастики к порно и обратно. Кое-что впрочем упорно повторяется — протагониста ждут неожиданные стабильно неприятные сюрпризы с увечьями — весь мультфильм и все последующие 25 лет (многая лета!) рисованного Хартцфельдта. Но только кролику (в меньшей степени — героям «Отклоненного») посчастливилось подвергаться издевательствам Дона в его явном присутствии.
«Лили и Джим» и «О, любовь» можно завернуть в одну обертку как истории романтические… как нечто, что дымится воронкой на месте романтики и вообще чувственности. Опыт отношений либо приближения к ним в этих мультфильмах производит эффект "бежать прочь очертя голову и никогда к этой смрадной области не приближаться”. Стандартная схема самоусиления и самовоспроизведения травматического опыта.
«О, любовь»
«О, любовь» это едкая и кровавая (пора пообвыкнуться) сатира на отношения полов. Точнее на узаконенную, вросшую в социальные полоролевые игры жестокость девушек и женщин по отношению к их «рыцарям». Девушек нельзя обижать, им даже нельзя перечить и не угодить. А угождать необходимо. И это становится в их руках оружием без паритета. Что в понимании Дона означает, разумеется, расчлененку под мажорную мелодию. Протагонист бодро (подружен с кофеином) путешествует по своему мира, где кроме линии горизонта есть лишь девушки, расставленные через определенное расстояние. Стандартные фразы-комплименты / конверсейшн стартеры вызывают у девушек претензии невпопад (такая сбивчивость, отметим в скобках, служит основой юмора, и не только Хартцфельдту служит). Ну, и убийства, разумеется, новые и новые привычные зверские убийства этого молодого человека. Впрочем, заклинание «У меня деньги есть» превращает сцену в идиллию. Критика общества потребления, большого чудища на горизонте — отличный способ вытеснить эмоции и боль из своей жизни и своего тела и начать донкихотское сражение.
«Лили и Джим»
«Лили и Джим» — про неприятное в отношениях в пугающе реалистичных для Хартцфельдта тонах. Мнительность, токсичная предупредительность и итоговый посыл вроде «В глазах ее я прочитал "Мы могли быть так счастливы вместе» (Достоевский) или «а счастье было так возможно, так близко, но судьба» (уж это стыдно не знать чье). Много в Хартцфельдте тоскливой новеллистики в духе русских классиков. Видимо, не вырванные кишки задают этот тон. а нечто похуже.
В “Lily and Jim” пару-героев ожидают главным образом самобичевание под принуждение и невротичное ожидание неудачи. стилистически ролик выпадает из всего остального творческого наследия. «Лили и Джим» представляет собой комок из слипшихся неловкостей. Персонажи не говорят о себе, описывают других. В лучшем случае приводят слова других о себе, как бы на себя ссылаясь. Их настоящие мысли уходят в «мозговое облако» на фоне звучащих слов о работе системного администратора и крови в фекалиях дяди. После этого в рамках безотказности и чтоб «не испортить вечер» Билли пьет кофе, на который у него аллергия и портит вечер за черту поправимого. А еще чуть не умирает. Отметим, что настоящее отношение героев к происходящему, как и ложные представления о том «что я не понравился», озвучены еще и на расстоянии нарративной дистанции — обращены оператору хроники. И общий вывод (на них двоих общий): разумеется, надо было не рыпаться и лучше вообще никогда свиданий на иметь. Лента выпадает из хартцфельдовского корпуса по стилистике повествования, но не по психологическому содержанию. То же бессилие протагониста и насилие в отношении его. В том числе насилие его «собственными руками».
«Отклоненное»
“Отклоненное” (“Rejected”), мультфильм, известный российскому слушателю как растиражированный в сети vk.com на самой заре ее существования. В отличие от прочих рассмотренных лента создана Доном не в студенчестве, а несколько позже. Множество диалогов, прерывистость и нестабильность отняли часть времени у безмотивного внезапного насилия. Добавилась и критика общества потребления (одна из «рекламных вставок» гласит — “теперь и я шлюха потребления”) — отличное направление деятельности по части вытеснить ненависть и агрессию на безличное и нерелевантное для лично индивида.
Подача этого сборника едва связанных мультипликационных обрывков как якобы заказанных в качестве рекламных разворачивается в повторяющееся указание на их отклоненность, непригодность, дефективность. Рекуррентный опять-таки мотив — самобичевание Дона, его самозабраковывание, которому посвящены регулярные текстовые вставки здесь.
В ролике как никаком другом мы видим легко разрушаемые, нереалистично хлипкие тела, наводящие на мысль о психотическом отчуждении, пренебрежении и ненависти к своей физической оболочки (бренной, необходимо смиренно помнить — бренной и тленной).
Апогеем журнала мультобрывков “Rejected” я считаю эпизод с мильпардон анальным кровотечением. Человечек-облачко призывает таких же собравшихся танцевать, утверждая, что «жизнь хороша» и «это весело». После этого (не сомневаюсь, что это читается «за это») его постигает самая унизительная, страшная и прилюдная кара — целый кровавый анальный потоп. Толпа продолжает ликовать. Вновь безразличие и бесчувствие собратьев, гипербола лицемерия.
Все это сопровождает веселая и наивная детская песенка на немецком. Отметим пока вскользь, что для Хертзфелда музыкалное сопровождение — важный инструмент выразительности. И меняется оно любит радикально и стремительно.
Отмечу, что что во всех подобных сценах я вижу насилие подчеркнуто вызывающее без смакования, без удовольствия. Oно как бы оптимизировано для того, чтобы вызывать попреки и запустить самобичевание.
Сразу после кровавого потопа следует кивок в направлении самобичевания. Дон приписывает себе и своему рисованому миру распад («потеря индивидуальности», гласит текстовая вставка). В реальности психологической и творческой внушение человеку распад распад и означает (пока он этому внушения верит). Все что имело место на невидимых небесах (кроме НЛО — его-то мы уже видели) сыплется на нарисованное население. Никак, гнев небесного отца и его возмездие на то, что он сотворил, за то, что он это сотворил в нынешнем виде.
«Анимационное шоу»
В «Анимационном шоу» истязания протагонистов приобретают несколько иной формат. Оно выпадает по стилистике повествования, но не по психологическому содержанию. То же бессилие протагониста и насилие в отношении его. В том числе насилие его «собственными руками». Под предлогом того, что «все может случиться, если ты находишься в мире анимации», с ними происходит малоприятное и фантасмагорическое — лишние руки, длинные ноги и невесть еще что. Ну, и классический вариант расправится с
«Шарик Билли»
В «Шарике Билли» нет убийств и чудовищ. В нем есть малыш Билли, другие дети и их разноцветные воздушные шарики. Вот только шарик Билли оказывается самым натуралистическим агрессором. Мягкий и упругий шарик наносит ребенку реалистически жесткие серийные удары, душит о сбрасывает с впечатляющей высоты. Мальчик Билли видится наивным и жалким, чуть не заслуживающим этим насилия. Oн не сопротивляется, не убегает от насилия, не осознает его скорого возвращения, воспринимает его наивно и покорно.
Картина читается как растворенное насилие, объектом которого является протагонист, а субъект — потерян, растворен. Он повсюду, распредмечен и «перепредмечен» в виде самой милой и дружелюбной вещи на свете — воздушного шарика. Стоящее за шариком насилие лицемерно: он прекращает нападения в присутствии других. Мне за этим насилием очевидно видится родительская фигура, которая затушевывается по механизму отрицания. Родителя здесь не видно, но он здесь очевиден.
Билли предстоит тяжелая надрывная жизнь, как мы узнаем позже. Дону же предстоит на протяжении 5 лет живописать «Трилогию Билли» — триптих из короткометражек с
Использованы материалы:
https://en.wikipedia.org/wiki/Don_Hertzfeldt
www.youtube.com
