Create post
Журнал «Иностранная литература»

Поздняя любовь Дульсе Марии Лойнас

Сергей Краснослов
panddr
¡¡ !!

Перевод и вступление Натальи Ванханен, «Иностранная литература» №1 2015

Кубинская поэтесса Дульсе Мария Лойнас родилась в Гаване 10 декабря 1902 года. Ее настоящее имя — Мерседес, однако в литературу она с самого начала вошла как Дульсе Мария. Семья была культурной и весьма состоятельной. Отец, Энрике Лойнас дель Кастильо, — генерал, герой Освободительной войны за независимость Кубы — был еще и автором слов национального кубинского гимна. Мать, Мерседес Муньос — натура артистическая, — привила детям любовь к искусству.

Здесь все писали стихи: брат Энрике Лойнас Муньос, сестра Флор. Сама Дульсе Мария начала сочинять очень рано, а первое стихотворение опубликовала в шестнадцать лет.

Училась Дульсе Мария на юриста, защитилась по Гражданскому праву и, хотя юриспруденция, видимо, никогда ее всерьез не увлекала, вплоть до 1961 года вела скромную частную практику.

У Лойнасов-Муньос был открытый дом, который всегда посещали интересные люди. В разное время здесь побывали Гарсиа Лорка, Габриэла Мистраль, Алехо Карпентьер, Хуан Рамон Хименес, Хосе Лесама Лима.

С Лоркой поначалу отношения не заладились. Дело в том, что Дульсе Мария показала ему свои стихи, а он раскритиковал их.

— Это я бы еще как-то пережила, — вспоминала поэтесса спустя годы. — Куда хуже другое.

Он выбрал мое самое проходное шуточное стихотворение и ткнул в него со словами: “Вот это у вас, пожалуй, самое лучшее”. Такого я уже простить не могла и долго на него дулась.

Лорка попал в этот дом, познакомившись с братом Дульсе Марии — Энрике, а потом очень подружился с ее сестрой Флор.

В молодости поэтесса с удовольствием путешествовала. Побывала в Северной и Южной Америке, в Европе, посетила Турцию, Сирию, Ливию, Палестину, Египет, а на Канарских островах гостила так часто и подолгу, что стала Почетным гражданином этого края.

Писала она в молодые годы очень много. Издала несколько книг стихов и прозы. Большой успех имел ее поэтический роман “Сад” (1951). Многие зачитывались ее книгой путевых заметок “Лето на Тенерифе” (1958).

Поэзию, в отличие от прозы, журналистики и эссеистики, Дульсе Мария всегда считала делом частным, глубоко личным — одиноким.

Ее стихи мелодичны, вдумчивы, почти всегда печальны. В них чувствуется тонкое религиозное переживание, и это роднит Лойнас с испанским поэтом-мистиком XVI века святой Терезой Авильской.

После Кубинской революции Лойнас осталась на Кубе, но печататься перестала. Похоже, что лет на двадцать пять перестала и писать. Как тут не вспомнить слова Анны Ахматовой, посетовавшей однажды, что целых шестнадцать лет, которые могли бы быть самыми плодотворными, она пролежала на диване, отстраненная от литературы.

Кстати в стихах Лойнас много общего с ахматовской поэзией, особенно ранней.

После смерти мужа Дульсе Мария одиноко жила в своем доме в районе Ведадо, окруженная многочисленными подобранными собаками и кошками.

“Я очень люблю животных, — говорила она и добавляла, — птиц тоже, но их не держу: не люблю клеток”.

Дульсе Мария собрала целую коллекция вееров. Почему веера? Потому что самые красивые вещи — бесполезные. На вопрос, не страшно ли ей в доме одной, отвечала: “Я дочь солдата и не должна ничего бояться”.

На склоне лет она снова вернулась к поэзии.

В эти годы ее книги печатались больше в Испании, чем на Кубе.

Член двух академий, Кубинской Академии Языка и Литературы и Испанской Королевской Академии, поэтесса дожила почти до ста лет. Она умерла в 1997 году в Гаване и похоронена на старинном кладбище Колон.

К ее столетию на Кубе была выпущена марка с ее портретом. С 2005 года в Гаване действует культурный центр имени Лойнас.

Стихи Дульсе Марии Лойнас переведены на многие языки мира, но больше всего на английский. Многие из них положены на музыку.

Баллада о поздней любви
Любовь, пришедшая поздно,
пошли мне просто покой.

Какими ты шла путями,
плутала тропкой какой?
Тебя не звала я вовсе
к последнему рубежу -
важней ли то, что ты скажешь,
того, что я не скажу?
Мертво холодное взгорье -
теперь я просто луна…
Пошли мне ночное море,
а роза мне не нужна.
Так долго ко мне не шла ты,
что ветер песни унес.
Любовь тишины, утраты,
не надо, не надо слез.

Розы
В моем саду есть розы
нездешней красоты.
Но розы быстро вянут -
их не полюбишь ты.

В моем саду есть птицы,
у них хрустальный звон,
но быстро он смолкает -
тебе не нужен он.
В моем саду есть пчелы -
летают день-деньской,
но мед их быстро тает -
на что тебе такой?

Ты любишь то, что вечно,
а смертной жизни дрожь
едва ли ты оценишь,
едва ли ты поймешь
и, верно, без подарка
из сада ты уйдешь.
Ступай своей дорогой,
не возвращайся впредь
и никогда не трогай,
что может умереть!
что может умереть!

Сотворение мира
В начале была вода…
Ревущая, дикая.
Рыбы еще не раздували в ней свои жабры,
и берега не стесняли волн.
В начале была вода…
Земля
еще не воздвиглась из глубин,
не сделалась твердью.
Она оставалась илом и песком -
зыбкой тайной бескрайней хляби.
Не было ни полнолуний,
ни россыпи островов,
лишь в юном водяном лоне
уже изредка шевелились, толкая друг друга,
не рожденные континенты.
Рассвет мира! Первое пробужденье!
Гаснут последние подводные вспышки.
Какое море влажных всполохов
под черной бездной небес!
В начале была вода…

Цена
Бледнее губы стали.
Рука твоя легка.
И ночь в моем бокале
колеблется слегка.
Не обнялась с тобою,
не отпила вина.
Вот всё, чего я стою, -
низка моя цена.

Желание
Пусть вечно объятье длится,
вмещая и тень, и свет.
Окружность его — граница:
помимо-то жизни нет!
Пусть смерть, подивившись вчуже,
попробует сжечь меня,
нигде не сыскав снаружи, -
внутри твоего огня!

Синий кувшин
Лишь тень скользнет по вершинам
у тьмы и света на стыке,
пойду я с синим кувшином
собрать последние блики.
Вода у тропки отвесной
своею гладью покорной
поймает отсвет небесный,
поймает отсвет озерный.
Волна замедлит движенье,
последний луч обнаружив,
и я коснусь отраженья -
прозрачных шелковых кружев.
И пепельный свет прощальный
навесит пóлог обманный,
печали сделав печальней,
туманы сделав туманней.
А там и тьма заклубится,
чтоб мир из шелка и света,
и то, что снилось и снится,
и даже кружево это,
наполнясь жизнью иною,
исчезли в сумрачной стыни,
и только зыбкой волною
плескались в синем кувшине.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Сергей Краснослов
panddr
¡¡ !!

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About