Donate


radio.syg.ma is a community platform for mixes, podcasts, live recordings and releases by independent musicians, sound artists and collectives
Cinema
Music
Books
Art
Psychology
Philosophy
Society
Poetry
Prose
Theatre
Architecture
Technology
Notes
Self-organization
Map
e-flux
Tashkent-Tbilisi
more...
Журнал «Иностранная литература»

Валлийские баллады

Баллада «Валлийские барды» выдающегося венгерского поэта Яноша Араня (1817 — 1882) в переводе филолога Юрия Гусева и с его предисловием, впервые опубликованная в 12 номере за 2017 год журнала «Иностранная литература».

В духовной культуре венгров поэзия занимает такое же важное место, как в нашей, русской. Может быть, даже еще более важное, поскольку в Венгрии она, поэзия, сформировалась как самостоятельный, обладающий всеми свойствами художественности (в современном смысле этого слова), литературный феномен гораздо раньше нашей: уже в XVI (Балинт Балашши), XVII (Миклош Зрини) веках. Объяснение этого (во всяком случае, одно из объяснений) в том, что венгры, приняв почти одновременно с Киевской Русью христианство, выбрали западную его ветвь, и благодаря этому западноевропейская литература (конкретнее: неолатинская, ренессансная поэзия) интенсивно подпитывала своими импульсами венгерскую словесность. Тогда как русский мир надолго, после падения Византии, оказался лишенным такой, невероятно важной в процессе становления национальной литературы, “подпитки”.

Как бы там ни было, мощный расцвет русской литературы в XIX веке с лихвой компенсировал предшествующее “отставание” (если здесь вообще можно говорить об отставании). Венгерская литература в XIX веке также цветет всеми красками; по интенсивности и разнообразию две наши литературы в этот период (учитывая, конечно, огромные различия и в масштабах, и в конкретных особенностях) вполне могут быть поставлены рядом друг с другом. Картина поэзии тоже — в самых общих чертах — близка нашей. В Венгрии были свои гении; прежде всего, конечно, Шандор Петефи, роль которого схожа — опять же, разумеется, в самом общем плане — с ролью Пушкина в нашей литературе.

Но Петефи слишком мало прожил (всего 27 лет), чтобы в полной мере раскрыть заложенные в нем исключительные способности. Все–таки хочется сказать, поэт — если он великий поэт — не должен быть еще и великим революционером: для одного человека это многовато. Один человек такой двойной груз долго нести едва ли сможет…

К счастью (к счастью для венгерской поэзии), рядом с Петефи, еще при его жизни, появился и расцвел другой великий поэт, Янош Арань. Будучи другом и единомышленником Петефи, Арань обладал куда более умеренным темпераментом. Поэтому, уцелев в революционном урагане 1848-1849 годов и в последующие годы, когда Вена жестоко усмиряла взбунтовавшуюся колонию, он сохранил и продолжил начатый Петефи курс революционного обновления поэзии. Суть этого обновления: внедрение в поэзию народности — в плане как формы, так и главным образом духа, то есть демократизма, близости к самой широкой массе, костяку нации, которым в ту эпоху было крестьянство. Янош Арань последовательно, методично довел эту линию до совершенства, до такого уровня гармонии, какой, может быть, не очень свойствен и самой аристократической поэзии.

Аспектом той же — не поверхностной, не фольклорно-ряженой — народности следует, видимо, считать и то, что Арань ощутил потребность создать нечто вроде национального эпоса (в перипетиях своей бурной истории венгры не сохранили наследие древней эпической поэзии). Таковым надо считать, например, его цикл эпических поэм о Миклоше Толди, благородном богатыре, соединяющем в себе черты рыцаря и крестьянина-землепашца.

Не могу удержаться, чтобы не повторить здесь то, что я уже упоминал в разговорах с венгерскими коллегами (ну да они не совсем меня понимали): Янош Арань кажется мне самым русским из венгерских поэтов. То есть поэзия его — максимально прозрачна, кристально ясна и к тому же чрезвычайно благозвучна и мелодична. (Не то чтобы другие венгерские поэты писали непонятно и коряво — отнюдь; но у Араня эта ясность и гармоничность как-то особенно бросается в глаза.)

Араня, как и других венгерских классиков, у нас переводили довольно много; особенно в период протокольной дружбы, в 50, 60, 70-х годах минувшего столетия. Увы, очень грустно констатировать сейчас, что он остался практически не замеченным, не воспринятым нашей читательской аудиторией. В чем причина? В первую очередь, по-видимому, в том, что в указанный период — как и вообще в XX веке — царила практика перевода, где главный критерием, главной целью была точность. Но точность эта подразумевала максимальную точность передачи лексического корпуса поэтического произведения (на деле это означало стремление максимально точно зарифмовать подстрочник), и за точностью этой терялся сокровенный смысл, все то, что не исчерпывается словами, а содержится в звучании, в ассоциативном фоне и т. д.

Конечно, было и в XX веке немало удивительных удач, когда творчество чужеязычного поэта становилось в переводе событием, органической частью русской поэзии; взять хотя бы самый, может быть, очевидный пример — поэзию Роберта Бёрнса в переводах С.Я. Маршака.

Яношу Араню в этом плане не повезло.

Потому и предпринимается здесь попытка “переперевести”, хотя бы для начала, одно произведение Араня. Тем более что венгры сейчас широко и масштабно празднуют 200-летие своего национального поэтического гения.

Арань славен в Венгрии не только своими эпическими поэмами, но и великолепными балладами. Одну из них — по-моему, самую лучшую — я и выбрал для “переперевода”.

Валлийские барды
Король английский Эдуард
Велит седлать коня:
— Желаю видеть, что и как
В Уэльсе у меня.

Что там за реки и луга,
Обильны ли поля,
И любит ли валлийский люд
Меня, их короля?

Довольны, рады ли они,
Что, не жалея сил,
Уэльс загнал я под ярмо
И кровью оросил?

— О, сэр, прекраснее земли
Нигде не сыщешь ты.
Здесь реки рыбою полны,
В лугах цветут цветы.

А люди, сэр, все как один,
От счастья без ума!
Смотри, как мирно спят вокруг
Валлийские дома…

В седле привстав, глядит король:
Тишь и покой кругом;
Подобно склепу, нем, угрюм
Любой валлийский дом…

Уже зарделась в небесах
Вечерняя заря.
Ждет в замке граф Монтгомери
На ужин короля.

Шипит жаркое в казанах,
И дичь, и рыба тут.
Десятки слуг десятки блюд
Бегом на стол несут.

Каких же яств тут только нет!
Всего полным-полно.
Играет в кубках золотых
Заморское вино.

— Эй, псы валлийские, иль вы
Забыли про меня?
Подымет кубок кто-нибудь
За здравье короля?

Да, вижу я: столы у вас
И погреба полны.
Зато нутром, в кого ни ткни, -
Отродье сатаны.

Эй, псы валлийцы, иль не люб
Король вам Эдуард?
Хочу, чтоб славу мне пропел
Ваш самый лучший бард!

Кто бел как мел, а кто багров -
Угрюмо все сидят
И друг на друга от стыда
Не поднимают взгляд.

В зловещей, тяжкой тишине
Бежит за мигом миг…
Вдруг на конце стола встает
Седой, как лунь, старик.

— Тебя, кто край родимый мой
Обрек на мрак и смерть,
Твои деяния, король,
Согласен я воспеть.

И грянул лютни грозный звон,
И раздались слова:
“Кровь, муки, рабство — вот они,
Король, твои дела!

Без счета гибнет наш народ,
Как под косой трава.
Уэльс раздавлен — вот они,
Король, твои дела!”

— Довольно! На костер его! -
Взъярился Эдуард. -
Желаю песню веселей.
Тут входит юный бард.

“Звенят над Милфордом ветра,
Невесел их напев.
В нем слышатся рыданья вдов
И слезы юных дев.

Не стоит, мать, кормить дитя:
Ему расти рабом…”
— Молчать! В костер! — вскричал король
И грохнул кулаком.

И третий, вскинув дерзкий взгляд,
Выходит бард вперед.
Звучит отрывистый аккорд,
И громко бард поет:

“Погибло много нас в боях,
Но помни, Эдуард:
Не станет славить ни один
Тебя валлийский бард!

Героям славу мы поем,
Но помни, Эдуард:
Проклятье наше шлет тебе
Любой валлийский бард!”

— Ах, вот как? Ладно… — И король,
Вскочив, дает приказ:
— Всех бардов!… Всех найти, схватить -
И на костер тотчас!

Приказ ужасный понесли
Гонцы во все края.
И сам Монтгомери не смог
Умаслить короля…

И снова едет Эдуард
На вороном коне.
Он видит: весь Уэльс вокруг
Горит, горит в огне.

Пять сотен бардов: молодых
И старых — всех подряд
Сожгли. Никто не захотел
Пропеть: король, виват!…

— Эй, стража, что за странный гул
Я слышу по ночам?
Чтоб был порядок! Или всех
Отправлю к палачам!…

И замер Лондон. В тишине
Комар не пролетит.
“Замолкни, люд! Не сметь шуметь,
Когда король не спит!”

— Эй, челядь! Где мои шуты?
Собрать немедля их!
Валлийских бардов песнь гудит,
Гудит в ушах моих…

Но сквозь волынок дикий вой
И скоморохов гвалт
Гремит, гремит суровый хор:
“Будь проклят, Эдуард!”

Текст своей баллады сам Арань снабдил следующим лаконичным послесловием-примечанием:

”Историки сильно в том сомневаются, но предание же утверждает упорно: английский король Эдуард I, покорив в 1277 году Уэльс, приказал казнить пять сотен валлийских бардов, дабы те, воспевая славное прошлое народа своего, не возбуждали у сынов желания стряхнуть английское владычество. Я. А.”

К этому следует добавить, что датирована баллада 1857 годом. Это было время, когда в Венгрии еще не закончился период террора, расправы за попытку венгров отстоять свою национальную независимость, за революционное восстание 1848-1849 годов, вождем которого стал Лайош Кошут, а певцом — Шандор Петефи. Так что баллада Араня — это поэтический памятник национальной революции, памятник ее героям, ее жертвам, среди которых был и Петефи. Австрия, позвав на помощь русского царя, жестоко подавила венгерскую революцию. Арань же в своей балладе — как и во многих других своих произведениях — утверждает незыблемость гордого стремления народа к свободе и независимости. Утверждает огромную роль “бардов”, то есть поэтов в поддержании народного духа. Так что прекрасная баллада эта — в какой-то мере и памятник другу автора, Шандору Петефи.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About