Интервью Кирилла Болдырева с философом и основателем культурно-просветительского проекта Janus Academy Натэллой Сперанской.

— Вы часто пишете о кризисе современной образовательной системы, о необходимости вернуться к истокам (в частности, возродить идею пайдейи, сократической майевтики, диалога). То есть Ваша критика относится к западной модели образования. А что Вы можете сказать об образовании на Востоке, и в чем, на ваш взгляд, глубинные различия между этими системами?

— Позволю себе сослаться на книгу Цзинь Ли «Культурные основы обучения. Восток и Запад», где как раз рассматривается этот вопрос. Автор высказывает убеждение, что главное различие между западной и восточной (речь идет преимущественно о китайской, основанной на конфуцианстве) системами образования состоит в том, что первая ориентирована на познание внешнего мира с опорой на разум, а вторая — на познание человеком самого себя с опорой на добродетель. Я не совсем согласна с этим.

Если мы обратимся к истокам западной образовательной системы, то обнаружим, что она была ориентирована на принцип «познай самого себя» (надпись на фронтоне Дельфийского храма гласила: Γνῶθι σεαυτόν); это познание было непосредственно связано, с одной стороны, с мистериями, которые изменяли онтологический статус человека, а с другой — с философскими школами Античности.

В эпоху Средневековья, равно как и в эпоху Возрождения, образование также не базировалось на познании внешнего мира с опорой на разум. Этот принцип возник в образовательной парадигме Нового времени (рационализм Р.Декарта, эмпиризм Ф.Бэкона) и стал доминирующим в эпоху Просвещения, главную мысль которой выражает кантовское: «Будь смел — и используй собственный разум». Не зря Цзинь Ли приводит в пример Фауста, как воплощение подхода к учению и познанию, который был неотъемлемой частью западного мира. Что же касается опоры на добродетель, то трудно отрицать, что в античном мире добродетель была фундаментом образования и воспитания (пайдейя, идея калокагатии, Благо у Платона, «Никомахова этика» Аристотеля). Стоит ли напоминать о роли добродетели в христианском Средневековье или о значении virtu — главной определяющей категории гуманистического идеала личности в эпоху Возрождения?

Таким образом, то, что говорит о западной системе образования Цзинь Ли, никак не затрагивает ее истоки (где она, прямо скажем, совпадает с восточной), но относится исключительно к модели образования, возникшей в эпоху Просвещения. Если же мы снова обратимся к античности, то придется признать, что труды древнегреческих мыслителей представляли собой «духовные упражнения» (Пьер Адо), нацеленные на формирование души и ума, на метаморфозу личности, на ее преобразование. И в философских школах античности происходило не информирование учащихся (что свойственно современному образованию), а исключительно формирование. Больше того, я позволю себе смелое заключение: в эпохи, когда мировоззрение человека имело религиозный фундамент (Античность — Средние века — Возрождение), образование всегда означало формирование и преобразование личности. Во времена триумфа рационализма и материализма и воцарения секулярного мировоззрения цели образования кардинально меняются. Эту образовательную модель я и подвергаю критике.

Именно в эпоху Просвещения появилась интеллектуальная специализация, а разные дисциплинарные знания, как отмечает Вакас Ахмед в книге «Полимат», институционализировались в виде академических кафедр при университетах. Беспрецедентная фрагментаризация дисциплин привела к тому, что полиматы, обладающие обширными знаниями в разных областях, оказались вытеснены на периферию социальных процессов, уступив место востребованным теперь специалистам узкого профиля. Восточной системе образования в большей степени удалось сохранить верность своим истокам, нежели западной.

— Одним из главных навыков XXI века называют умение учиться. Книги о том, как «научиться учиться» рассказывают об организации процесса обучения, а также дают эффективные методы планирования и навыки осознанного усвоения знаний. Одна из них — «Как научиться учиться» — написана Ульрихом Бозером, научным журналистом и исследователем в области образования. Придаете ли Вы значение данному навыку, делаете ли на нем акцент в своих проектах?

— Я знакома с трудом Бозера. Книга представляет множество примеров успешного применения разных навыков работы с информацией, погружения в ту или иную проблематику и освоения новых профессиональных компетенций. Однако мне не хватило в ней перспективного видения, включающего в себя методы обучения полиматов, людей, обладающих способностью к созданию нетипичных комбинаций навыков, к объединению и синтезу знаний из разных дисциплин. Тип мышления и восприятия таких людей в корне отличается от мышления и восприятия узких специалистов. Методы обучения, которые используют полиматы, в книге даже не рассматриваются, а ведь именно эти личности могут значительно обогатить понимание того, как «научиться учиться осмысленно». Хотя надо признать, что мы нечасто задумываемся о том, как мы мыслим, как мы учимся, словно наши ментальные инструменты применяются бессознательно, на автомате. Бозер пишет о том, что даже мастера своего дела нередко теряются, как только возникает необходимость объяснить, как именно они овладели столь высокой степенью мастерства. В книге Бозера мне не хватило примеров применения нетрадиционных, но весьма эффективных форм обучения. Я занимаюсь этой темой не только как исследователь и теоретик, но и как практик, поэтому с большим вниманием рассматриваю все, что сегодня формирует новый образовательный ландшафт.

— Например?

— Уже в предисловии Бозер пишет о неэффективности традиционных лекций. Об этом пишут многие, и пишут постоянно, приводя бесконечные статистические данные. Я позволю себе остановиться на этом более подробно. Уверяю, подумать над этим стоит не только людям, преподающим те или иные дисциплины в учебных заведениях, но и всем, кто имеет отношение к любым институциям, где есть хотя бы малый намек на обучение (от культурных центров с образовательными программами до крохотных кафе, в которых время от времени читаются какие-то лекции).

Академический формат обучения подразумевает стандартный монопроцесс, когда есть лектор, доносящий определенную информацию до пассивной (подчеркиваю) аудитории. При этом не берется в расчет, что каждый слушатель имеет свой тип восприятия, мышления, скорость обработки информации, свой накопленный культурный, философский, исторический бэкграунд. И вот лектор с неудовольствием замечает, что слушатели один за одним отключают свое внимание и переносят его на гаджеты, друг на друга, на свой внутренний монолог, на вид из окна и т.д. И лектор не знает, как удержать их внимание. Вовлечение слушателей в общий процесс отсутствует. Они не чувствуют себя частью происходящего. В «Манифесте гуманитарного образования» Эва Бранн подчеркивает, что лекции не являются неотъемлемой и обязательной частью гуманитарного образования (я бы не ограничивалась «гуманитарным» направлением, поскольку речь идет о явлении, затронувшем образовательную систему в целом). Поскольку последнее по своей природе является ориентированным на диалог, ученик в процессе обучения становится не пассивным получателем знаний, а активным участником общего поиска. Бранн называет такое образование «диалектическим образованием», что следует понимать в ключе «диалектического метода Сократа».

Как человек, время от времени занимающийся персонализированным обучением, я неизменно выбираю именно диалог, но никак не лекцию. Что касается большой аудитории, то здесь в свои права вступает уже не «диалог», а «полилог» (разговор многих участников). Метод остается тем же. Я называю его «полилогическим методом». Когда вы ломаете старый формат и делаете слушателей непосредственными участниками, вы превращаете учебный процесс во взаимный обмен знаниями, благодаря этому участники учатся слышать друг друга, выражать и аргументировать свою точку зрения, а главное — концентрировать свое внимание. Более того, так и формируется интеллектуальная и творческая среда. Не сумма атомарных индивидов, заполняющих аудиторию с целью послушать ваш монолог, а личности, которые пришли не только научиться, но и научить, не только взять, но и дать, не просто услышать информацию, но прожить ее и отозваться. Когда я задумывала проект JanusAcademy и планировала, какие курсы буду читать там сама, я стала разрабатывать эти курсы, опираясь на «полилогический метод».

— О каких нетрадиционных форматах лекций идет речь? Какие из них Вы используете сами?

— Во-первых, ЛЕКЦИЯ ВДВОЕМ. Одна и та же тема, два преподавателя читают лекцию, взаимодействуя как друг с другом, так и с аудиторией. Это диалогическое общение лекторов и слушателей. Последние оказываются в социально активной позиции и вовлекаются в диалог. Все виды нетрадиционных лекций, которые я кратко опишу, направлены на погружение слушателей в процесс постоянного «со-мышления» с лектором (ами) и активный диалог. Это повышает как уровень внимания, так и уровень мотивации. Человеку становится интересно учиться. Он вовлечен в процесс.

Во-вторых, ЛЕКЦИЯ С ЗАПЛАНИРОВАННЫМИ ОШИБКАМИ. Этот тип лекций также называют «лекция-провокация». Важно: эта лекция требует серьезного уровня подготовки, большой работы, элемент импровизации в ней почти исключен. Она пишется как «партитура». Лектор объявляет тему лекции, а затем предупреждает аудиторию, что в процессе ее прочтения он допустит определенное количество нарочитых ошибок, которые студенты должны отследить. Естественно, он должен подготовить эти ошибки заранее и иметь перед глазами список. Обычно число ошибок не превышает десяти. В конце лекции студентам нужно назвать найденные ошибки. Затем они размышляют над ними вместе с лектором и дают верные ответы.

В-третьих, ЛЕКЦИЯ-ДИСКУССИЯ. Думаю, этот тип не нуждается в комментариях. Это дискуссия целого ряда специалистов (что дает возможность собрать настоящую междисциплинарную команду), с которыми активно взаимодействует аудитория.

В-четвертых, ПРОБЛЕМНАЯ ЛЕКЦИЯ. Лектор не просто читает лекцию, но создает проблемную ситуацию, в которую вовлекается вся аудитория. Опять-таки диалогическая форма взаимодействия.

В-пятых, ЛЕКЦИЯ-ПЕРФОРМАНС. Процесс обучения становится художественным актом. Такой тип лекций требует большой подготовки (включая репетиции). Это создание междисциплинарного поля, где может воплотиться союз науки и искусства, музыки и математики. Форм перформативных лекций может быть великое множество, все зависит от фантазии их создателей.

В-шестых, ЛЕКЦИЯ-ДИАЛОГ, о которой я уже рассказала.

Есть и другие форматы, я назвала лишь наиболее известные.

— Как Вы пришли к идее создать свой образовательный проект? Какую задачу Вы ставите перед Janus Academy?

— Революционную. Трансформирующую. Израильский историк Юваль Харари называет наше время «эпохой алгоритмов», Больших Данных (Big Data). Но мы должны понимать, что Большие Данные не заменят Больших Идей. Именно отсутствие Больших Идей — основная характеристика современной эпохи. Большие Идеи всегда несут в себе трансформационный потенциал, подразумевают радикальные преобразования, перемены, а те, кто осмеливаются их высказывать, как правило, проходят испытание недоверием, скепсисом, обвинениями в несбыточных фантазиях — со стороны не готового к переменам общества. Но исключительно эти люди оказывали и будут оказывать влияние на ход человеческой истории.

В Серебряном веке появилась Большая Идея, которая вошла в историю как «Третье Возрождение». Впервые о ней заговорил известный филолог-классик Фаддей Францевич Зелинский, русский по языку и рождению, поляк по крови и эллин по духу. Суть этой идеи заключалась в том, что европейский мир пережил два великих Возрождения Античности — Романское, это XIV-XVI вв. и Германское, которое пришлось на XVIII-XIX вв. Грядущее — третье Возрождение — по мнению Зелинского, будет инициировано третьим великим народом, а именно славянами.

Зелинский основал Союз Третьего Возрождения, куда вошли такие люди, как И. Анненский, братья Бахтины, Густав Шпет и др. Интересно, что этот Союз, провозгласивший своей целью возвращение к Античности как к живой силе, появился почти в то же время, что и движение по возрождению духа Античности на германской почве — «Третий гуманизм», — которое возглавил Вернер Йегер, автор трехтомного труда «Пайдейя. Воспитание античного грека». Третье Возрождение было грандиозным проектом Серебряного века русской культуры. И я как человек, который, во-первых, считает себя филэллином, а во-вторых, чья интеллектуальная деятельность связана с Classical Reception Studies, незамедлительно «унаследовала» идею Третьего Возрождения и сделала ее центральной как в своей просветительский миссии, так и в проекте Janus Academy.

Отсюда возникла необходимость трансформировать образовательную систему, поскольку говорить о каком-либо Ренессансе в нынешних обстоятельствах представляется нелепым. Наблюдая за тем, что происходит в образовательной среде в Европе, я отчетливо увидела, что все тенденции, изначально заложенные мною в проект Janus Academy, в настоящее время обретают большое влияние. Новый тип интеллектуалов, являющийся воплощением идеи homo universalis, сегодня открыто выступает за полиматический подход к обучению, настаивает на междисциплинарности и выступает за возрождение гуманитарных наук.

Я отношусь к числу тех, кого по-настоящему беспокоит и ранит все, что происходит в образовательной и культурной сферах. Многолетние размышления о нынешней ситуации в области образования, о культурном кризисе, об интеллектуальной пустыне, привели меня к мысли о необходимости создания новой Академии. Разумеется, у меня были конкретные интеллектуальные ориентиры: Александрийский Мусейон, Академия Платона, Флорентийская Платоновская Академия…Этот замысел созревал постепенно. Когда я занималась поиском преподавателей для JanusAcademy, мне приходилось сутками читать книги современных исследователей, ученых, философов, специалистов в тех или иных областях, слушать лекции, смотреть видео, находить интервью, пропускать через себя огромное количество справочной информации на разных языках (в том числе на тех, которые я плохо знаю). Я занималась поиском новых имен, чтобы постепенно ввести их в русскоязычное интеллектуальное пространство, я следила за процессами, происходящими в разных сообществах западного мира (философских, научных, артистических и т.д.), я сравнивала их опыт с опытом их предшественников, я выявляла архетипические модели, по которым построены учебные заведения, образовательные проекты. В моей голове возникали структуры, и я всё отчетливее видела, какой проект должна продумать, создать и воплотить…

Еще на начальном этапе создания проекта я ставила перед собой цель — осуществить реформу всей образовательной системы.

Не в масштабах отдельно взятого учебного заведения, а в масштабах целой страны. У меня была задача создать своего рода лабораторию элитарной культуры, некий культурный и образовательный центр, который будет формировать новую культурно-философскую парадигму, оказывать влияние на образовательную систему, открывать новые имена, отмечать новые интеллектуальные и художественные течения эпохи, вести постоянный «диалог культур» («диалог умов»!) с Западом и Востоком.

Проект действительно масштабный, но это не делает его невоплотимым. Сегодня, перед лицом ужасающего интеллектуального кризиса, единственное, что можно и должно делать — это мыслить масштабно. К сожалению, мы стали забывать, что образование всегда было способом наследования культуры. Меняя образовательную модель, делая те или иные образовательные тенденции доминирующими, мы неизбежно меняем и культуру.

— Вашу Академию уже сравнивают по замыслу с обществом Эранос. Я правильно понимаю, что Вы принципиально не хотите создавать очередную онлайн-образовательную платформу и больше нацелены на живое обучение? Вы задумали и лекционные туры, и формирование сообществ полиматов вокруг проекта…

— Для Академии я выбирала лучших из лучших. Как в свое время сделал Лоренцо Медичи. Только самые выдающиеся философы, ученые, исследователи, деятели культуры и искусства способны изменить господствующую парадигму и, соответственно, привести к ее смене. С самого начала я решила, что обучение в Академии будет смешанным, но акцент, безусловно, будет сделан на живом обучении. Более того, на диалогическом обучении. Вы совершенно правы, проект включает в себя и лекционные туры, и создание сообществ. Во-первых, это сообщество полиматов-учащихся, занятых проектной работой, междисциплинарными исследованиями, созданием интеллектуальных клубов, творческих лабораторий и т.д. Во-вторых, сообщество полиматов-преподавателей. Для них Академия станет междисциплинарной платформой для обмена знаниями и опытом, территорией развития международного сотрудничества. Академия может сама инициировать создание временных сообществ междисциплинарных ученых и исследователей для решения глобальных проблем (экологические проблемы, демографический кризис, возможные угрозы ИИ, освоение космического пространства, терроризм, социальное неравенство, загрязнение атмосферы и др.). Сегодня, перед лицом пандемии, это становится еще более актуальным.

Janus Academy — это

1. формирование принципиально новой образовательной парадигмы, в основе которой лежит «союз музыки и математики», науки и искусства:

• комплекс гуманитарных дисциплин, дающих фундаментальные знания,

• комплекс STEM (Science, Technology, Engineering, Mathematics), развивающий инновационное мышление и способность сбора, анализа, систематизации и критического осмысления информации.

2. 32 направления.

3. Более 150 авторских курсов, формирующих уникальный образовательный комплекс, который вы не встретите ни в одном из учебных заведений. Каждый преподаватель получает индивидуальный заказ на создание курса лекций, который затем преподается в Академии. 2-х годичная программа «Полимат» мной уже сформирована.

4. Блестящий педагогический состав (около 200 ведущих российских и европейских ученых и специалистов, исследователей, философов, деятелей культуры и искусства).

5. Полиматический подход к обучению. Формирование не узкого специалиста, а полимата, homo universalis, человека эпохи Возрождения, генералиста, T-образной личности, в которой ось фундаментальных знаний служит основой для обретения новых навыков.

Я понимаю, что, имея дело с таким масштабным проектом, мне придется запастись терпением и решиться на поэтапное и постепенное воплощение замысла.

В просветительской сфере я формирую нишу, которой еще не существует.

Это дорогостоящий проект, и я осознаю, что мне нужен амбициозный меценат, испытывающий недовольство современной образовательной системой.

— Насколько я знаю, в Вашей Академии планируются довольно редкие курсы? Расскажите об этом.

— Могу открыть лишь несколько карт. Например, в JanusAcademy будет развиваться целое направление — Imagination Studies — которое объединит в себе сразу несколько курсов. Это направление включает в себя и социологию воображения Жильбера Дюрана, и исследования воображения Анри Корбена, и иконологический метод Аби Варбурга (а его загадочный Атлас “Мнемозина” будет изучаться всесторонне, междисциплинарно, привлекая как актерскую методологию, так и древние мнемонические техники), и наследие некоторых участников легендарного сообщества “ЭРАНОС”. Под это направление я сейчас разрабатываю мощную программу, не похожую ни на одну из существующих сегодня в учебных заведениях и исследовательских центрах.

Современная наука о воображении появилась в середине 20 столетия благодаря усилиям философов, теоретиков и историков религий — Гастона Башляра, Анри Корбена, Мирчи Элиаде, Шарля Бодуэна, Шарль Морона, Жильбера Дюрана и др. В настоящее время в мире существует более 40 исследовательских лабораторий и институтов воображения, объединенных в единую сеть (CRI — Centres de Recherches sur l’Imaginaire), с центрами во Франции, Бельгии, Бразилии, Израиле, Португалии, Испании, Корее, Польше, Чехии и Румынии.

Кроме того, я планирую запустить курс «ARS MEMORIA. Древние и современные мнемонические техники», и уже нашла трех преподавателей, которые не просто представят некие сведения (которые вы сами можете найти в «Искусстве памяти» Йейтс), а снабдят вас эффективными инструментами и передадут новые методологии, основанные на древней технике, уходящей в эпоху Античности. Я даже нашла полиглота, который создал методологию изучения языков, отталкиваясь от средневекового ars memoria и теперь консультирует дипломатов.

Безусловно, я буду всеми силами продвигать Атлас «Мнемозина» Аби Варбурга и искать возможность дать импульс варбургианским исследованиям в России. В том числе, я планирую найти основу для междисциплинарного диалога: иконология Варбурга — актерская методология (это направление уже развивает проф.Миша Твитчин) — наследие Анри Корбена — социология воображения Жильбера Дюрана. Вы же чувствуете, что это фактически создание нового «ЭРАНОСа», поэтому сравнение не было случайным?

Мне удалось найти последователя Джозефа Кэмпбелла (уверена, все вы читали или хотя бы слышали о его книге «Тысячеликий герой»), который в конце 70-х путешествовал с ним, а затем начал преподавательскую деятельность (в том числе, в Институте К.Юнга в Кюснахте), разрабатывая новые подходы к мифологическим исследованиям. Он продолжает путь Кэмпбелла. Разумеется, я хочу, чтобы он читал курс в Академии.

Огромное место в программе занимают курсы, связанные с новыми технологиями, но это отдельный разговор, и я пока к нему не готова. Я открыла 4 карты из 150, что это уже неплохо.

— Если позволите, я все–таки задам вопрос о новых технологиях. Он не касается напрямую вашего проекта. Вы перевели резонансную статью «Зачем технологическим компаниям нужны философы и как я убедил Google их нанять» Тобиаса Риса. На syg.ma она набрала большое количество просмотров. Современная западная тенденция внедрять гуманитариев в крупные бизнес-корпорации у нас в России вызывает, скорее, удивление. Как Вы считаете, возможно ли в ближайшем будущем появление этой тенденции и у нас?

— Начнем с главного, а именно с того, чем занимается Тобиас Рис. В этой статье Тобиас Рис демонстрирует революционный подход к таким областям, как Искусственный Интеллект и синтетическая биология, предлагая воспринимать их как философские и художественные «лаборатории», где формируются новые концепции человека, политики, понимания природы и технологий. То, что традиционно связывалось с главными задачами гуманитарных дисциплин, в центре которых находился человек, сегодня переместилось в области естественных и технических наук. Гуманитарные науки перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек?» Точнее они перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек в нынешнем мире, каковы его отношения с природой, с технологиями?» Но именно вопрос о том, что значит быть человеком, сегодня является фундаментальным и ключевым.

Тобиас Рис внедряет философов и художников в крупнейшие мировые корпорации, чтобы они вместе с инженерами и технологами сформировали новую идею человека. Это метод, который, по моему убеждению, способен полностью трансформировать не только сферу бизнеса, но и образовательную парадигму. Ничего подобного, к сожалению, пока не происходит у нас в России. Но я смею надеяться, что это всего лишь вопрос времени.

Важно отметить, что исследования Тобиаса Риса (Программа «Трансформации Человека») проводятся в Институте Берггрюена, а это один из ключевых на сегодня мозговых центров. Я в этом глубоко убеждена.

Николас Берггрюен, на мой взгляд, является новым Лоренцо Медичи, который решил объединить все самые выдающиеся умы нашего века. И в этом наши цели схожи.

Берггрюен придает огромное значение идеям, он стремится вернуть философию в центр жизни и фактически создает Мекку для ученых, одним из которых, несомненно, является и Тобиас Рис. Эти люди формируют будущее. Что касается России, многое будет зависеть от того, появится ли у нас свой Медичи.