Катя Бабикова, кураторка, переводчица, автор текстов о современном искусстве

Ната Янчур работает с дигитальным и аналоговым изображением, создавая абстрактные образы. Ната манипулирует фотографиями материальных объектов, переводя их в цифровые форматы, обрезая, растягивая, доводя до полной неузнаваемости. Получившиеся в результате текстуры художница буквально использует как холст для создания цифровой картины путем наслоения абстрактных линий и паттернов. Ната говорит о том, что переизобретает живописность в цифровой среде, подчеркивая виртуализациию художественного производства. Она доводит свои образы до собственного предела, настаивая на отсутствии повествовательных смыслов и не распознавании. Результат — абстракция как в художественном смысле, так и потеря образами связи с реальными означаемыми, симуляция пустого знака.

Такая работа с образами, как выражается Ната, призвана “определить границы деградации” знакомой нам визуальности, в которую мы погружены, буквально довести ее до абсурда, до неузнаваемости, или, наоборот, до возникновения новых метафор и воспоминаний. Смотря на работы Наты, невольно ловишь себя на попытке поиска знакомых очертаний, антропоморфных характеристик на поверхности цифрового холста, созданного исключительно текстурами, линиями и точками. В своем тексте “Море Данных. Апофения и паттерны (не-)распознавания” Хито Штейерль рассуждает о том, что новая нормальность перепроизводства визуального контента и информационного шума предполагает невозможность нашими органами чувств расшифровать и уловить все его тотальное присутствие [1]. Еще Беньямин в “Краткой истории фотографии” говорит, о том, что природа обращенная к глазу не равна природе обращенной к камере [2]. Сфотографированный образ позволяет вскрыть бессознательное. Ната Янчур не каждый раз использует фотографии в качестве первоначального этапа работы, но почти всегда работает со случайностью “кадра” — линий на холсте, интуитивно достраивая образы, делая видимыми автоматические паттерны, уже живущие в нашем бессознательном.

По мнению Штейерль одной из “секретной техник ниндзя” среди моря не распознаваемых данных может стать апофения.[3] “Апофения означает распознавание узоров, закономерностей в, казалось бы, случайной информации. [4] Самый простой пример апофении — это распознавание лиц в облаках или в лунной поверхности. Апофения — это «установление корреляций между источниками, у которых нет никаких иных связей, кроме как одновременного присутствия в восприятии», как Бенджамин Бреттон недавно это сформулировал. [5]” Работы Янчур позволяют отрефлексировать автоматизированность зрительного восприятия и художественного производства в современных условиях.

Ната начала рисовать цифровые картины с 12 лет, пользуясь бесплатными приложениями. Доступность приложений для рисования Янчур сравнивает с производством наскальной живописи. Современные художники как и наши предшественники эпохи Палеолита словно выскребают линии и образы только теперь на планшете, пытаясь отразить доступную им действительность. В своей серии анималистических образов художница размышляет об их вездесущности. Могут ли они быть вырванным из подсознания напоминанием о материальном органическом мире, в котором циркулирует созданный нами цифровой контент? Художница не пытается убежать от производства подобных механических образов, позволяет зрителям улавливать знакомые анималистические очертания и в моменте испытывать наслаждение от способности распознавать абстракцию. Именно такое наслаждение как топливо использует современная циркуляция мемов и картинок в социальных сетях. Ната отказывается от прямой критики и отстранения от того, что Адорно и Хоркхаймер назвали “культурной индустрией”. Наоборот, с легкостью вписывается в нее, доводя до живописного абсурда свои развлекательные и живые изображения.

Хито Штейерль размышляет о том, как восприятие изобилующего контента влияет на создание новых технологий, позволяющих классифицировать и ранжировать все поступающие нам данные об окружающем мире: “Что же нам делать с автоматизированной апофенией? Можно ли сказать, что машинное восприятие вступило в новую фазу магического мышления? Вот что значит сегодня продвижение товаров — их галлюцинирование? Более точно будет сказать, что это человечество вступило в еще одну новую фазу магического мышления.”[6] Ната фиксирует присутствие магического мышления и акцентируют внимание зрителя на собственном восприятии. При этом в ее работах отсутствует классификация, прикладная функция, живопись Янчур отказывается попадать в классические иерархии истории искусства, а естественным образом сливается с современной визуальностью.

Штейерль все же разделяет оригинальный и современный тип “неолитического” мышления. Если в древней астрономии созвездия понимали как проекцию форм животных на небо, то с развитием прогресса, вера в то, что в космосе живут животные и боги улетучилась, а вот понимание космоса через доступную нам физическую логику никуда не исчезло. Все наши данные и измерения мира являются проекциями, а не реальностью. “Тогда как сегодняшние статистики и другие эксперты рутинно признают, что их находки — это по большому счету вероятностные проекции, политики всех сортов традиционно игнорируют эту информацию. На практике ты совпадаешь с созвездиями данных, которые ты проецируешь. Различные социальные рейтинги (кредитные рейтинги, академические рейтинги, рейтинги угрозы) вместе с коммерческим и военным восприятием паттернов — все это влияет на жизни настоящих людей, трансформируя и радикализируя социальные иерархии ранжированием, фильтрованием и классификацией.”[7]

Так, сравнение с наскальной живописью может стать ключом к пониманию жеста Янчур. Соединяя в своей практике примитивные формы, доступные инструменты производства и способы коммуникации и распространения через социальные сети, она указывает нам на особый вид технологического шаманизма, когда технологии могут использоваться для создания простейших форм или возвращения нас к истокам цифровой живописи. Действия художницы выявляют форму производства искусства — наиболее доступного для создания и привлекательного для перенасыщенного образами глаза. Яркие цвета и неожиданные абстрактные формы обладают потенциалом вытолкнуть нас из неосознанного потребления контента и обратить на себя внимание. Получив приглашение к паузе и залипанию на живописных объектах, зрители освобождают то самое время на подумать. Художница буквально дарит нам паузу в бесконечном потреблении развлекательного контента. Абстрактные образы, играющие по правилам экономики внимания и индустрии развлечений, оккупируют пространство внутри этих логик и освобождают его для возможного рождения новых идей и смыслов. Необходимо возвращать себе это пространство любыми способами.

[1] Хито Штейерль. Море Данных: Апофения и Паттерны (Не-) Распознавания // https://syg.ma/@anna-botalova-1/morie-dannykh-apofieniia-i-pattierny-nie-raspoznavaniia

[2] Вальтер Беньямин. Краткая история фотографии// «Ад Маргинем Пресс» 2013

[3] Хито Штейерль. Море Данных: Апофения и Паттерны (Не-)Распознавания

https://syg.ma/@anna-botalova-1/morie-dannykh-apofieniia-i-pattierny-nie-raspoznavaniia

[4] Ссылка: https://en.wikipedia.org/wiki/Apophenia

[5] Benjamin H. Bratton, “Some Trace Effects of the Post-Anthropocene: On Accelerationist Geopolitical Aesthetics,” e-flux journal 46 (June 2013)

[6] Хито Штейерль. Море Данных: Апофения и Паттерны (Не-)Распознавания https://syg.ma/@anna-botalova-1/morie-dannykh-apofieniia-i-pattierny-nie-raspoznavaniia

[7] Там же.