«Что значит не-человеческое для будущего?» Очевидно, что сейчас это популярный и уже вполне приземленный вопрос, его вполне можно — без всяких научно-фантастических интенций — довести и до «что значит не-человеческое для будущего социологии?» На этот вопрос, вероятно, возможно множество ответов и совсем недавно — в записи от 1 июля — Андрей Герасимов в своем замечательно блоге «Структура наносит ответный удар» дал свои достаточно оптимистичные ответы [1] — а теперь я решил написать свои, вполне мрачные.

Что обычно понимается под социологией? Классики вполне сходны — между дюркгеймовскими социальными фактами и веберовским действованием в этом нет большой разницы — что интерес социологии это праксис и, используя язык Латура, можно сказать, что ее интерес по преимуществу это исследование возможностей определенных сборок человеческой практики вроде сборки «как возможен больший и меньший процент самоубийств в различных обществах» или сборки «как возможен западный рациональный предприниматель Раннего Нового времени». Фигурации праксиса — как показывает очевидность невозможности забыть Парсонса — вот предмет внимания социологии.

Сборки социологии могут быть очень различны — объясняя социальное социальным они могут, например, включать другие социологические сборки или сборки других дисциплин или, эмплицитно или эксплицитно, не-человеков вроде климата, фабричной системы организации труда или отсутствия неолитической революции. Социология совсем не исключительна именно в этом — экономика или демография или другие науки также создают в чем-то подобные сборки из сборок из своих и чужих дисциплин, а также не-человеков, но при этом соответствующие своей дисциплине, например сборку «как возможен рост ВВП» или сборку «как возможно сокращение смертности». Для социологов возможность видеть исключительность сборок социологии совсем не в ней самой, а в предмете ее внимания — праксисе. Что важно, человеческие практики это не синоним для людей как таковых, чему-то вполне переферийному для этой дисциплины и приобретающему значение только как условие праксиса.

Праксис изучал и подчинял природу, в том числе человеческую природу, для Гегеля деятельность человечества — история — это «процесс развития и действительное становление духа» [2]. Такая значимость деятельности человека создавала для социологической теории значимость дисциплины, существуюшией вокруг этой деятельности и, возможно, именно поэтому в социологии появилось STS — но остается ли STS все еще социологией? Сборки STS могут включать в себя людей — но разве включение деятельности людей в сборки делает политологов или экономистов, возможно даже использующих работу социологов, вполне идентичными этим социологам? Случай STS находится в том же ряду — сборки STS могут не включать или включать в себя людей, но в любом случае цель этих сборок не определенная сборка определенного режима человеческого праксиса.

Появление сильного искуственного интеллекта (ИИ) — чего-то, что является не-человеком по преимуществу — это радикализация тенденции, возможность полного исключения человеческого из сборок. Сильный ИИ, даже если его алгоритмы мышления и практики могут быть идентичны человеческим — что совсем не обязательно — принципиально не является человеком поскольку сам вопрос вокруг его возможного будущего появления и существоваования ставится по другому, не так как считается возможным ставить вопрос появления и существования человека. Праксис сильного ИИ возможно ограничен заданием, но в данных ему рамках он может быть самостоятелен в построении нужных ему сборок, которые совсем не обязательно могут включать в себя людей. Могут ли сильному ИИ понадобиться именно социологические сборки в его инженерии? Это может быть и может не быть, но сам этот вопрос — эта инжинерия — уже не находится в границах социологии.

Примечания

[1]: Герасимов, А. «Структура наносит ответный удар», https://t.me/commentsforthestructure, запись от 1 июля 2023 года

[2]: Гегель, Г.В.Ф. «Философия истории», Москва, Юрайт, 2020, стр. 363