Публицистику немецкой художницы Хито Штейерль можно сравнить с рассказами Борхеса: невероятная плотность идей на абзац текста. Фактически, если заняться распутыванием концептуальных ризом, которые Штейерль упаковывает в свои короткие эссе, то каждое из них рискует превратиться в толстый том. Новая книга Штейерль Duty Free Art — это Библия миллениалов, которые никогда не знали мира без Wi-Fi. Из современных авторов мало кому до сих пор удавалось настолько метко и всеохватывающе отрефлексировать digital повестку. Борис Гройс, например, со своим опусом “В потоке” и близко не стоит. Анализы Штейерль бесконечно выше гройсовских концептуализаций “Гугл как Суперкуратор”, “Фейсбук как музей” и прочих.

Иными словами, если вам хочется чуть лучше понять, как устроен мир технологий (а также осознать, насколько тесно связаны технологии, политика и современное искусство), Duty Free Art — ваш smart-путеводитель, а по совместительству — практически неистощимый источник тем для дискуссий с друзьями.

Вашему вниманию предлагается конспект входящих в Duty Free Art статей, который, возможно, поможет вам определиться, что прочесть в первую очередь. По указанным в скобках английским названиям все эссе Штейерль можно найти в электронном виде. Конспекты создаются, как правило, для личного пользования, поэтому заранее прошу меня простить за неудобоваримый формат этого текста.

Почему игры, или могут ли работники искусства думать? (Why Games? Can an Art Professionals Think?)

В чем разница между человеком и роботом? Как этот вопрос связан с видеоиграми? С искусством? Оптимист Йохан Хейзинга (автор “Человека играющего”): игра как признак освобождения человечества от мук ручного труда. Алан Тьюринг и Вальтер Беньямин анализировали центральные проблемы своего времени при помощи языка игр. Тьюринг: может ли машина думать? “Теория игр и экономическое поведение” фон Неймана — Моргенштерна. Проблема: построение игровой стратегии возможно лишь за счет радикального упрощения. Многие видеоигры сочетают военный и экономический аспекты. Игра как “школа поведения”. Играя, мы вырабатываем поведенческие паттерны.

C.A.P.T.C.H.A.-тесты: доказать, что ты человек, а не робот, предлагается при помощи выполнения “фундаментально бессмысленной [de facto, механической] работы”. Люди ежедневно проходят порядка 200 млн капча-тестов. Парадокс: чтобы доказать, что ты человек, нужно превратиться в робота.

Математический реализм: данные воспринимаются как реальность. Big Data отменяет науку: корреляция отменяет каузальность. Паттерны, обнаруженные алгоритмом в петабайтах информации, автоматически объявляются новым знанием. Красота математических моделей не есть истина.

Критика системы рейтингов (scoring, ranking): любой рейтинг основан на упрощенной модели поведения. Рейтинг искусства Art Rank, группировка художников по категориям: Покупать, Продавать, Срочно ликвидировать.

[Одна из ключевых для Штейерль тем] Автономия искусства: музей — средство не путать красоту и истину/реальность. Идем в музей — как будто садимся за видеоигру. Место красоты — в музее (чтобы периодически на нее смотреть). Уходим из музея — выключаем игру.

Рейтинги и индексы следует считать сугубо эстетическими объектами, и вместо того, чтобы применять их в реальности, нужно торговать ими с молотка. Абстракции и крап-стракции (от crap — дерьмо). Искусство взаимоотношений (Relational Arts) тоже ошибочно приняли за модель реального социального взаимодействия.

Автономия искусства как игра и как абстракция. Искусство порождает реальность (generative fictions — генеративные фикции). Игра — порождает действие.

Интернет умер? (Is Internet Dead?)

Интернет все сильнее напоминает супермаркет, где нет ничего, кроме Старбаксов, администрируемых лично товарищем Сталиным. Что случилось с интернетом после того, как он перестал быть сетью возможностей? Умер ли интернет, и если да, то кто его убил? Гипотеза о выходе интернета в офф-лайн в качестве образа жизни, систем контроля и наблюдения, производственных процессов. Мир как многослойная материнская плата. Карта уже не равна по площади самой территории, как у Борхеса, а превосходит её. Невозможно понять мир, не поняв, как работают изображения (в фото, кино, 3D, анимации и проч.) Маяковский и Ко создавали рекламу конфет в период НЭПа. Авангард, поглощенный капиталистическим товарным фетишизмом. Современные стахановцы работают на фабриках в Бангладеш. Последствия перехода интернета в оффлайн для open source: как насчет open source шампанского Дом Периньон?

Автономное искусство (Duty Free Art)

Современное искусство делают возможным: неолиберальный капитал + интернет + биеннале + ярмарки + параллельные истории + возрастающее неравенство (плюс асимметричные войны + уклонение от налогов + отмывание денег + спекуляции с недвижимостью). Свободные порты (freeports) — крупнейшие хранилища произведений искусства в мире. Особый налоговый и юридический статусы свободных портов: хранящиеся там ценности — в положении “перманентного транзита”. Свободные порты как оффшорные (тайные) музеи. Свободные порты как Dark Web. Лувр до превращения в публичный музей был феодальной коллекцией. Автономное (duty free) искусство v2.0 — не репрезентирует ни культуру, ни нацию, ни деньги, ни что-либо еще. Хито Штейерль настаивает на том, что duty free art отличается от старой идеи автономии.

Цифровые обломки (Digital Debris: Spam and Scam)

Известный комментарий Беньямина на Angelus Novus Пауля Клее: ангел, летя спиной вперед в будущее, смотрит на руины прошлого. Хито Штейерль подмечает, что ангел в то же самое время смотрит на зрителя. Следовательно, мы живем среди обломков.

Спам как самый очевидный пример цифровых обломков (мусора). Спам как способ вытеснения кого-либо при помощи вербальных повторов (спам в чат-каналах MUD на заре WWW). Слова, которые могут потеснить в пространстве другие слова (и занять их место). SPAM как марка консервированного мяса — странный гибрид натурального и синтетического. Спам как метафора современности. Банкой спама можно разбить окно. На Гавайях спам — деликатес. Немецкая вариация спама — Döner Kebab. Один из самых первых спам-фильтров использовал как признак спама слово “республика”.

Анализ скетча Монти Пайтона “Спам”, от которого, собственно, электронный спам и получил свое название. В конце эпизода — сцена с историком. Когда он начинает повторять слово “спам”, оказывается, что карта за его спиной — не карта, а театральный занавес, который поднимается, и “историк” присоединяется ко всеобщему веселью в кафе. Хито Штейерль очень тонко соединяет мизансцену Монти Пайтона и Angelus Novus, задавая вопрос: куда летит ангел? По Беньямину — в будущее. Но кто знает: может быть за спиной ангела — занавес, который уже начал подниматься?

Танк на пьедестале (A Tank on a Pedestal: Museums in an Age of Planetary Civil War)

Пересмотр институциональной критики: попадая в музей, искусство может в один прекрасный момент вырваться оттуда, но лучше, чтобы этого не случалось. Приватизированные “токсичные” истории, Агамбен о греческом понятии stasis как перманентной гражданской войне (permawar). Искусство, которое нельзя увидеть — не искусство. Биеннале vs. так называемые “свободные порты”, freeport art storages (тема лишь намечена, более подробно развивается в других эссе).

Ужас тотального dasein: экономики присутствия в поле искусства (The Terror of Total Dasein. Economies of Presence in the Art Field)

Культ присутствия в современном мире. Присутствие в ненужном месте в ненужное время как мусор-время (junktime). В искусстве: присутствие художника важнее собственно художественного производства. Стратегии бегства из этого тотального dasein. Абсентизм (от absent: отсутствующий). Прокси-политика. Lorem ipsum, текст-заглушка, как простейший пример прокси.

Прокси-политика: сигнал и шум (Proxy Politics: Signal and Noise)

Вычислительная, спекулятивная и реляционная фотография. Встроенные в мобильные устройства алгоритмы “улучшения” изображений. Вычислительная фотография обладает политическим измерением. Камера как социальный проектор. Кто решает что есть сигнал, а что есть шум? “Проблема пениса” в Chatroulette. Эвристика “обнаженки”. Cognitive vision studies: алгоритмы квантования познавательной способности. Корпоративные порнографические грамматики и сексуальные классификации де Сада. Жак Рансьер: в античной Греции отделение сигнала от шума было связано с правом голоса (женщины и рабы производят только шум). Корпоративные и правительственные армии ботов в Твиттере. Технология блокчейн как новый Левиафан: децентрализация не значит отсутствие контроля.

Море данных: апофения и распознавание образов (A Sea of Data: Apophenia and Pattern (Mis-)Recognition)

Архивы Сноудена. Изображение чистого шума под грифом “секретно”. Апофения — “видение” паттернов в случайных данных. “Грязные данные”: найденные паттерны, которые отвергаются. “Грязные данные” как результат сознательной дезинформации (при заполнении онлайн- и оффлайн-форм). Алгоритмы определения террористической опасности SKYNET. Паттерн, “увиденный” алгоритмом — не есть факт, но, тем не менее, считается таковым. Google DeepDream: создание паттернов из чистого шума. Цифровые галлюцинации. Мы живем в эпохе нового неолита: “майнинг”, “фарминг”, “харвестинг”. Deep Learning, Deep Dreaming, Deep Mind. Будет ли Deep State (Глубокое Государство)? Гадание по Big Data.

Автономия изображений (Medya: Autonomy of Images)

Камеры на баллистических ракетах: камеры-смертники. Изображение как инструмент моделирования социальной реальности, как “спусковой крючок” действия, как инструмент принятия решений. Штейерль развивает эту тему в эссе “Интернет умер?”

Её имя было Эсперанза (Her Name was Experanza)

Тема интернет-мошенничества (мошенники с сайтов знакомств и “нигерийские письма“). Цифровая мелодрама. Мыльные оперы на ТВ как воспитательный инструмент, внушающий женщине, что быть домохозяйкой — нормально. Трагедия как реди-мейд. Концептуальная любовь. Связь “нигерийских писем” с пост-колониальной ситуацией. Нигерийские скаммеры как новые робин гуды. Язык скаммеров обнаруживает ресайклинг (повторное использование), коллажность (фрагментация и переконфигурирование фраз) — радикальные дадаисткие стратегии.

Международная диско-латынь (International Disco Latin)

Жесткая критика выводов одного исследования, признавшего язык выставочных пресс-релизов “неправильным” английским языком. “Правильный” английский по карману тем, кто готов платить $17.000 в год за обучение в университете. Международные образовательные франшизы: Нью-Йоркский университет в Абу-Даби. Призыв к художникам изобретать “новый” английский: международную диско-латынь.

Давайте поговорим о фашизме (Lets Talk about Fascism)

Фашизм и вопросы репрезентации. Политическая и культурная репрезентация. Чем шире возможности для культурной репрезентации, тем меньше значения имеет политическая. Хорошая новость для фашистов состоит в том, что их идеология идеально совместима с актуальными экономическими парадигмами: общество — ничто, индивидуальная жадность и воля к власти — все. Фашизм уже не говорит на языке расового превосходства. Ариец имеет перед не-арийцем некое “встроенное” конкурентное преимущество.

Если у тебя нет хлеба — ешь искусство (If You Don’t Have Bread, Eat Art!: Contemporary Art and Derivative Fascisms)

Искусство как возможность альтернативной экономики. В эссе рассматриваются концепции блокчейна и альтернативных криптовалют (биткойн). Искусство вполне отвечает характеристикам криптовалют: децентрализированная, глобальная, сетевая система. Реальность так называемой Shared Economy: бедные делятся с богатыми. Можно ли помыслить другие экономики при помощи искусства-как-крипторесурса?