Авторка: Эржэн Эрдэни

Это очень странное ощущение — жить в мире, который тебя не отражает

Что такое быть женщиной-азиаткой в России? Это означает жить на перекрёстке дискриминаций: гендерной, расовой, этнической, религиозной, языковой. Это миноритарный, маргинальный опыт. Опыт бытия, который практически всегда остаётся незамеченным и неозвученным.

Женщины-азиатки сталкиваются с проблемами, которые не знакомы другим людям. И одной из самых болезненных проблем для нас является восприятие расовых черт своей внешности — причём как другими людьми, так и нами самими. Совершенно очевидно, что эта проблема напрямую связана с репрезентацией в культурном пространстве нашей страны женской красоты исключительно как европеоидной. Расизм, которым пропитано общество, окружает нас на всех уровнях: на бытовом, семейном, на уровне небольших социальных групп (на учёбе, на работе). Но также расизм разлит и в самом широком общественном поле, в медиа, в том числе финансируемых на средства бюджета фильмах. Женщины-азиатки, растущие, взрослеющие, живущие в таком обществе, сталкиваются с враждебностью и токсичностью среды.

В ноябре 2022 года Ангелина Радченко, занимающая ответственный пост генерального директора телеканала «Астрахань 24», опубликовала вконтакте пост, где сравнила себя с пьющими калмыками. Вообразите, госпожа Радченко поела солёной рыбки с Дона (который она почему-то решила назвать «нашим славянским Доном», хотя земли по реке Дон принадлежали Калмыцкому ханству еще в начале 19 века и до сих пор там живёт значительное число калмыков), и наутро проснулась с отёкшим лицом. Кто же виноват, что она переборщила с рыбой или у неё неважно функционирует лимфатическая система? В ее понимании крайними оказались калмыки. Пост, очевидно, подразумевался как юмористический. Так многие его и восприняли. От вполне образованных, социализированных и даже имеющих оппозиционные взгляды людей я слышала, что это «всего лишь шутка и не стоит относиться к ней серьёзно».

А я вот считаю, что это расизм в чистом виде и что это ни капли не смешно. На мой взгляд, именно такие шутки и делают расизм приемлемым. Слышали про спираль насилия? Сначала происходят вербальные нападки, постепенно они становятся все более серьёзными, пока однажды не заканчиваются физическим насилием. Если общество считает допустимым шутить про азиатскую внешность, то потом оно не заметит ничего плохого в лозунгах «Россия для русских», а следом нормализует дискриминацию при аренде жилья и приёме на работу. Из точки нормализованного, социально приемлемого расизма можно уже представить себе этнические погромы и чистки. Мы можем прийти к ситуации катастрофического насилия в отношении людей небелой расы.

Я наблюдаю такой любопытный парадокс. Если обычной россиянке или россиянину задать вопрос о том, считают ли они себя расистами, то, как правило, вы услышите категорическое «нет». Но если привести конкретные примеры (вроде расистских шуток), то с большой долей вероятности они не увидят в них проблемы. По моему опыту, в России преобладает понимание расизма исключительно как актов невероятной жёсткости и унижения — вроде линчевания чернокожих в Америке или отрубания рук местным жителям в бельгийском Конго. Этими примерами просвещали меня мои оппоненты в интернете, объясняя мне, что является расизмом, а что нет. А вот в повседневности распознать расизм могут очень немногие. К примеру, я сталкивалась возмущениями в духе «и что теперь, нельзя шутить про утро в китайской деревне»? И опять отёкшие после попойки лица сравниваются с азиатскими. И тогда, и сейчас мой ответ: да, нельзя шутить про «утро в китайской деревне». Это тоже расизм. Опухшее лицо не делает человека азиатом. Как гражданское общество мы должны маркировать такое поведение как расистское, а не как юмор.

Другой подобный скандал произошёл с Анфисой Чеховой в 2021 году. Она рассказала на телешоу, что после инъекций гиалуроновой кислоты «стала бурятской женщиной». По её словам, два месяца она не могла смотреть на своё отражение, ненавидела своё лицо: «я была, как алкоголичка, избитая своим сожителем, ненавидела своё отражение». Светская львица выбрала недостаточно квалифицированного косметолога — и кто оказался крайним? Коренные народы России. Никогда такого не было и вот опять. Я была очень рада реакции общественности на этот инцидент: в её блоге женщины-бурятки оставляли комментарии, защищающие себя и осуждающие её ксенофобное поведение. Женщины писали, что ждут извинения за расистские высказывания и считают её слова оскорбительными. После такого общественного резонанса телеведущая была вынуждена извиниться и пообещала тщательнее следить за тем, что говорит и пишет.

Вот так выглядит современное медийное пространство для женщин-азиаток. Мы видим враждебность контента, атаки на свои тела и идентичность. Мы практически полностью лишены репрезентации себя в пространстве культуры. Постарайтесь вспомнить: встречаете ли вы женщин-азиаток в сериалах, рекламе, фильмах, новостных программах, на билбордах, листовках промоутеров? Такая репрезентация ничтожна мала. Это очень странное ощущение — жить в мире, который тебя не отражает.

У меня складывается впечатление, будто я вампир. Я включаю телевизор или захожу в интернет и не вижу подобных себе женщин.

Когда я была подростком, я покупала женские журналы и не понимала, что я делаю не так. Ведь даже когда я следовала всем шагам инструкции, у меня не получался мейк, как у модели на развороте. Сейчас я знаю ответ: моей ошибкой было родиться с эпикантусом (кожной складкой глаза) в стране, признающей и транслирующей только один стандарт внешности.

Штраф за не-красоту

Чем больше внешность человека не похожа на европеоидный фенотип, с тем большей вероятностью она/он столкнётся с расизмом. А из–за наложения гендерной дискриминации азиатки сталкиваются с самым большим количеством расизма. Ведь люди, которые побоятся оскорбить мужчину-азиата, с лёгкостью обрушат свой гнев на женщин-азиаток.

Почему же именно для женщин-азиаток проблема принятия своей азиатской внешности стоит настолько остро? Дело в том, что установки, в которых воспитывается девочка, вращаются вокруг красоты как главного достоинства женщины. Именно красота считается главной ценностью, капиталом, ресурсом женщины в патриархальном обществе, в котором мы живём. Если женщине не повезло родиться с чертами внешности, которые попадают в этот жесткий канон красоты, то она будет сталкиваться со «штрафом за не-красоту». Доказано, что красивые люди получают больше предложений о трудоустройстве, к ним лучше относится коллеги, начальство, одногруппники, преподаватели, их немножко лучше обслуживают, им чаще идут на уступки, чаще продвигают по служебной лестнице. И если мы вспомним, что в нашем обществе красота — это европейская красота, то поймём, что женщинам-азиаткам приходится на каждом шагу сталкиваться с этим штрафом за «не-красоту». Дискриминация женщин усиливает их расовую дискриминацию, а расовая дискриминация в свою очередь усиливает гендерную.

Эталон и отклонение от него

Мы видим, что дискурс вокруг азиатской внешности неизбежно сводится к обсуждению узких глаз. Сама эта формулировка вызывает у меня возмущение. Азиатские глаза могут показаться узкими, только если их сравнивать с европейскими и брать европейские глаза за эталон. Если бы мы жили в мире, где именно азиаты установили такие же токсичные отношения господства и подчинения в отношении других рас, то для азиатских глаз не было бы никакой характеристики, они бы считались нормой, а вот европеоидные глаза назывались бы, к примеру, круглыми или рыбьими. Я привожу этот пример не для того, чтобы оскорбить людей с европейской внешностью, а чтобы показать, что подобное восприятие внешности (эталон и отклонение от него) имеет в себе расистскую сердцевину. Потому что мы принимаем один фенотип за некий золотой стандарт, а все остальные типы внешности, отличающиеся от него, называем второсортными.

Носители русского языка придумали немало оскорблений для азиатских глаз. Я сталкивалась с «китаёза» и «узкоглазая», а моя знакомая шокировала меня, рассказав о том, как ей пришлось иметь дело с эпитетом «пиздоглазая». Для меня эти оскорбления на улице были сильнейшим стрессом, ведь мне было всего семь лет, и я только-только начала ходить в школу одна. И ведь это не уникальный, только мой опыт: многие девочки-азиатки сталкиваются с уличными оскорблениями, как только начинают передвигаться без сопровождения взрослых. Не так давно я слушала интервью Ханны Арендт — одной из самых видных философов XX века и всей истории человечества, а также одной из немногих женщин в философии, которые включены в Официальный Канон Философской Мысли. В интервью она рассказывала, что впервые узнала, что она еврейка, от мальчиков, которые оскорбляли её на улице. И это моментально отозвалось во мне. У меня, живущей почти на сотню лет позже, в стране, победившей гитлеровский нацизм, есть абсолютно идентичный жизненный опыт. Я точно так же узнала, что отличаюсь чем-то от основной массы населения, от мальчиков, которые оскорбляли меня по дороге в школу или домой.

Зёрна ненависти к собственному телу

Что происходит, когда азиатская девочка взрослеет в такой недружественной среде? Изо дня в день она видит, что только европеоидная внешность подаётся как красивая, гламурная, достойная, яркая. Под этим влиянием происходит интериоризация расизма: девочке самой начинает казаться, что она непривлекательна. Ей не нравится её внешность: её глаза, её щёки, её нос, её профиль, её тело. И к чему приводит подобная интериоризация расизма? К агрессивным практикам еврокрасоты и востребованности пластических операций. В республиках России, таких как Бурятия, Калмыкия, Якутия, Тыва, Алтай европеизация века очень популярна. Кроме того, азиатки России массово ездят за ней в Монголию и Южную Корею (или, по крайней мере, ездили до недавнего времени). В городе Улан-Удэ я видела билборды с такой рекламой косметического туризма. Гуляя по улицам родного города, девочки-бурятки не замечают, как общество сеет в их души эти зёрна ненависти и отвращения к собственному телу.

Операции по европеизации века чреваты рисками для здоровья, стоят немалых для российских доходов денег (в Москве это стоит почти 120 тысяч, судя по первым трём кликам в Google). В конце концов, это просто страшно, ведь это хирургическое вмешательство, и на глазах, а не на мизинчике ноги! И, тем не менее, сотни, если не тысячи женщин, взвесив риски и пользу, выбирают изменить себя, чтобы хоть немного снизить градус расизма и неприятия своей внешности.

Вы можете посмеяться над ними, посчитав их поверхностными и глупыми, но давайте проведём мысленный эксперимент. Представьте, что вы родились женщиной с зелёным носом, и таких, как вы, совсем мало. Вас называют обидными словами, толкают, оставляют оскорбительные комментарии в ваших соцсетях, не приглашают на свидания, вам сложно найти работу. Практически все люди, которыми вы восхищаетесь, имеют обычные носы. Ваши немногие подруги с такой внешностью, как у вас, (считающейся экзотический, из–за чего вы частенько получаете от жаждущих разнообразия мужчин предложения оказать им сексуальные услуги) советуют вам решиться на операцию «ринопластического монохромирования» и выкладывают в соцсети свои послеоперационные фото, собирающие море лайков. Решение сделать операцию будет в этом сеттинге вполне рациональным, увеличивающим ваши шансы успеха и интеграции.

Анна (имя изменено, бурятка), молодая и фотогеничная девушка, сделала операцию в 2019 году, когда ей было 20 лет. Она делится подробностями:

«Я сделала в Монголии. Была подписана на блогера, которая тоже сделала. ВКонтакте есть группа, посвящённая этой операции, и собираются туры, в которые все входит: и проживание в хостеле, и проезд до Улан-Батора, и сама операция, и питание. Но я делала самостоятельно: села на маршрутку из Улан-Удэ до Улан-Батора, самостоятельно нашла хостел, списалась с монгольским врачом, пришла в назначенное время в клинику. Операция заняла меньше часа. Было немножко страшно, потому что врач не особо объясняла, что будет происходить. После этого я погуляла по городу, поела в кафе, вернулась в хостел. Отёки сильные сошли через неделю, более слабые — через месяц, окончательный результат увидела через полгода. Результатом довольна. Правда, когда не накрашена, то видно, что не совсем естественно. Видно что, дабхаряшки сделаны. У кого дабхаряшки свои, вид немножко другой».

На все расходы, связанные с операцией, включая проезд, проживание и питание, у Анны ушло около 12 тысяч рублей. На мой вопрос, почему она решилась на операцию, Анна отвечает: «Я сделала, потому что было неудобно краситься. Приходилось наносить много теней, краситься очень высоко и всё равно мейк практически незаметен был».

Когда я называю эту операцию европеизацией века, она возражает: «Двойное веко не делает тебя европейцем, ведь остаются все остальные азиатские черты».

Женщины-азиатки, которые не решаются на операцию, нередко идут на другие ухищрения для создания эффекта «европейских» глаз. Наклеивают специальные полоски (стикеры, наклейки) на веки для формирования складки. Такие стикеры и наклейки — целая индустрия, они выпускаются разных видов: в виде ниточек, в виде жидкого клея или в форме луны. Да, компании делают деньги на расизме. А моя тетя рассказывала, что во времена своей юности она с подружками создавала складку века рейсфедером. Если вы не застали советскую эпоху с ее дефицитом приспособлений для наведения красоты, то вам, скорее всего, требуется пояснение, что рейсфедер — это чертежный инструмент, который советские женщины использовали как пинцет для выщипывания бровей.

Чечек (имя изменено, тувинка) поделилась, как она в возрасте 12 — 15 лет добивалась эффекта «европейских» глаз:

«Я не знаю, откуда я это подобрала, но азиатки с двойным веком (для описания складки на веке часто используется выражение “двойное веко”) считались более красивыми. Я думаю, это исходило, конечно же, вот от этой картинки, которая транслируется. Я не видела на страницах журналов или каталогов одежды азиаток с обычными глазами, там могли быть азиатки, но с двойным веком. У меня на одном глазу оно есть, а на втором нет, а без двойного века глаз визуально кажется немножко меньше. Однажды я проснулась и заметила, что у меня утром два двойных века. Это было так красиво. Я смотрела на себя в зеркале и думала: “Господи, вот бы я всегда была такой, как сейчас”. Чуть позже я решила создавать временное двойное веко на втором глазу самостоятельно. Надо было его пальцем задерживать и надавливать. Хотя это было болезненно и требовало не меньше 15 минут, эффект длился несколько часов, а то и день. И я чувствовала себя гораздо увереннее. Потом я догадалась, что это удобнее делать тупым концом иголки, от нее оставалась такая маленькая вмятина, но зато глаз был как глаз. Я мечтала, что когда вырасту, то сделаю себе блефаропластику и вся моя жизнь станет проще. Я буду супер. Мне реально казалось, что до красотки мне не хватает вот этого одного двойного века».

Я смотрю на Чечек и её история оживляет в памяти время, когда и я сама желала сделать операцию на веки. Только вот, в отличие от Чечек, моей мотивацией было не стремление стать суперкрасоткой, а потребность перестать быть такой ужасно некрасивой. Это сейчас меня полностью устраивает моя внешность, а 10 лет назад мне не нравились ни глаза, ни профиль, ни щёки, ни нос. И раз с профилем, щеками, носом сделать ничего нельзя (тогда я ещё не знала, что многие азиатки удаляют комочки Биша, чтобы добиться впалых щек), мне казалось, что вот по крайней мере глаза я могу сделать более большими и выразительными. И тогда общее впечатление от моего вида станет более благоприятным.

Интересно, совпадение ли, что у меня, выросшей хотя и на местах исконного проживания своего народа, но все же в преимущественно русской среде, самооценка в юности была намного ниже, чем у Чечек, выросшей в преимущественно азиатской среде?

От привычки делать себе двойное веко иголкой Чечек избавилась благодаря лазерной коррекции зрения, после которой было запрещено красить глаза неделю. За эту неделю она привыкла к своему обычному лицу и перестала чувствовать потребность в эффекте двойного века. А мне повезло избежать операции «европеизации века» из–за несовпадения в моей жизни периодов денежности и свободного времени. Когда было свободное время заняться этим проектом, не хватало денег. А когда появились деньги, исчез временной ресурс и фокус внимания сместился на более насущные задачи.

Читать вторую часть заметок

Другие материалы:

«Это наша Родина — несмотря на все проблемы, на то, что многое не так, ты понимаешь, что это твой дом»: три монолога бурятских женщин