Вступительный текст к ежегодному изданию «Космического бюллетеня» от редакторки Анны Горской: о путях переосмысления «русского космизма» после 24 февраля 2022 года.

Российско-украинская война, развязанная путинским режимом в 2022 году, вынудила всех, кто был так или иначе связан с русским интеллектуальным и художественным контекстом, поставить перед собой вопрос о возможности продолжать свои занятия без рефлексии их оснований. После 24 февраля 2022 года стало понятно, что невозможно далее действовать на инерции старых слов, представлений, привычек читать, смотреть, думать, общаться и делать. Тот же вызов стоит и перед исследователями русского космизма в его широкой амплитуде — от активного христианства Николая Фёдорова до атомистского монизма Константина Циолковского и овладения временем Валериана Муравьева.

Ответ на этот вызов, вырисовывающийся из общей повестки и конкретных текстов данного выпуска «Космического Бюллетеня», может быть сформулирован как настойчивое сомнение в той космистской программе, которую Борис Гройс определяет как «биополитику бессмертия» как режим, когда «Государство более не может позволять людям умирать естественной смертью и позволять мертвым покоиться спокойно в своих могилах. Государство обязано преодолеть границы смерти. Биовласть должна стать тотальной» [2].

Читая у Фёдорова и Муравьева о путях «обращения слепого хода природы в разумный» [3], о том, «каким образом можно […] овладевать временем и создавать его по желанию» [4], о воскресительных перспективах царского самодержавия и советской власти, невозможно не задаваться вопросами: зачем овладевать временем? Почему разум, пусть и парадоксальный, непременно должен покорить эту «слепую силу»? Разве проблему смерти нельзя решать иначе, чем перезапуская государство, пусть оно при этом из механизма насилия над гражданами и негражданами и превращается в орудие их воскрешения? Почему, даже взламывая дуализмы внутреннего и внешнего, духа и материи, даже открывая на месте данного космоса децентрированный простор «всего вещества» как «праха предков» [5], мы не можем обойтись без власти, вертикали и проповеди христианства?

Ставя эти вопросы, «Космический Бюллетень» полагается на самые разные интеллектуальные традиции, призывающие заменить продиктованные «политическим коварством» [6] бинарности — сложнейшими, множественными, готовыми бесконечно трансформироваться формулами свободной материальной динамики. Наряду с ризомой Жиля Делёза и Феликса Гваттари и ее «линиями ускользания» [7], прочерченными в феминистской эпистемологии, новой антропологии, философиях неоматериализма и спекулятивного реализма, мы ориентируемся здесь и на саму по себе космистскую философию в ее анархо-биокосмистском изводе.

Бюллетень открывается манифестом «Биокосмический интериндивидуализм», написанным поэтом, анархистом, лидером и главным идеологом анархизма-биокосмизма Александром Святогором (1889–1937). Достичь бессмертия и воскрешения для него означало преодолеть традиционную, «собственническую» субъективность (в том числе национальную, расовую, планетарную), стремящуюся замкнуться в своих рамках, в своей полноте и определенности, а на месте такой субъективности открыть совершенно иную идентичность — не существующую от начала, не предшествующую всякому «своему» действию, взаимоотношению, орудию, слову, не репрессирующую всю эту огромную, свободную среду, но готовую узнать себя как ее вечно неуловимую производную, как то, что без конца пересобирается в ее промежутках.

Схожее изменение типа рациональности философка, одна из основательниц Киберфеминистского Интернационала Алла Митрофанова находит у пролетарского философа и естествоиспытателя Александра Богданова и физика, философа, организатора науки Бориса Гессена, разбирая их участие в советской философской полемике 1920–30-х гг. о теории относительности и интерпретациях квантовой теории. В позитивном ключе отмечая неразделимость здесь научного и политического регистров, Митрофанова пишет о богдановском понимании объективности как «не изначальной данности мира, а работы согласования различий»; о «радикальном конструктивизме» Гессена, основывавшемся «на логике квантовой механики, говоря современным языком, на онтологической контингентности как революционном событии».

Важный блок статей Бюллетеня рождается на стыках тем национализма, интернационализма и «интеринтернизма» [8], по выражению Святогора.

Русский космизм традиционно отрицает свою национальную ограниченность, позиционируя себя как интернациональный проект. Проблема в том, что этот интернационализм, или универсализм, остается патерналистским. Так, именно русская земледельческая община и «отцовствующее» над ней русское самодержавие, взятые в их идеальном порядке, стоят, согласно Фёдорову, у начала будущего общечеловеческого разума, кладущего конец безостановочному превращению мирового вещества («праха»), утверждая собор раз и навсегда воскрешенных лиц. Альтернативой этому двусмысленному преодолению национальной рамки через расширение ее до планетарного масштаба, нам видится ход, предложенный философами, гендерными теоретиками Ириной и Сергеем Жеребкиными в книге «Киборг-национализм, или украинский национализм в эпоху постнационализма» (издательство «Алетейя», 2019), вторая глава которой, в чуть измененном виде, печатается в этом выпуске Бюллетеня. Прокладывая путь к новому интернационализму, Жеребкины предлагают радикально переизобрести национальную идентичность, избавив ее от эссенциалистской неподвижности, открыв на ее месте бесконечный поток становления. «Необоснованным основанием» для этого хода служит феминистская теория субъекта у Джудит Батлер, Донны Харауэй, Люс Иригарей и др., превращающая любую устойчивую, нормативную категорию идентичности («женское», «универсальное», «пол», «гендер» и т.д.) «в место постоянной открытости и возможности переобозначения» [9].

Писатель и кинематографист Алексей Улько в своей статье «Деколонизация “русского космизма”»предлагает еще один путь освобождения космизма от его русского, имперского стержня. Воспользовавшись аналитическими инструментами эзотериков (Алиса Бейли, Рудольф Штайнер), он начинает с допущения, что «концепции уже существуют на конкретных уровнях ментального плана», и предлагает предпринять попытку сфокусироваться на этих «живых идеях (которые можно рассматривать как нематериальные, но реальные объекты), выделенных из их физического и культурного контекста».

Пьеса «Вверх!», написанная специально для Бюллетеня участницами воображаемого арт-центра Krёlex zentre бросает вызов любым нациям-государствам с их стремлением к тотальной организации человечества [10]. В основе сюжета пьесы — сатирическое представление некоей прямо не названной, но вполне узнаваемой национальной космической программы, мыслящей себя в универсальном масштабе. Важно, что, по замыслу авторок, пьеса не ограничивается конкретной тематикой и ситуацией и может играть роль гибкого анти-институционального тренажера: «Небольшие независимые культурные и активистские пространства могли бы использовать этот скрипт как своего рода игру, пара-театральную разминку, которая сначала вовлекает участни_ц в ситуацию всеобщего призыва куда-то (вверх!), чтобы потом вывести на темы, которые сами собравшиеся считают уместными».

Тем самым открывается еще один блок Бюллетеня, посвященный попытке представить, как могли бы выглядеть космическая программа и выход в космос в ситуации свободы от любых форм господства. Этот раздел представлен преимущественно текстами, связанными с изучением противоречивой космической истории Казахстана и, шире, всей Средней Азии. Эта история пробуждает в философке, исследовательнице памяти Кульшат Медеуовой и художнице, кинематографистке Саодат Исмаиловой настойчивое желание не лететь вперед и вверх, а глубже заземляться в многоголосую, свободно переплетающую и пересобирающую прошлое и настоящее среду, придавленную, но не отмененную военными полигонами и официальной легендой «Байконура».

Когда читаешь эссе Кульшат Медеуовой «Нигдейность». Байконур», кажется, что идеальным пространством для первой постановки ранее упомянутой пьесы «Вверх!» мог бы стать описываемый Медеуовой полу-руиниованный Дом культуры в Байконкуре. Этот город-космодром, откусивший огромный кусок долины реки Сырдарьи, загромоздивший ее бетонными стенами и колючей проволокой, как и всякое властное порождение, остался при этом вымышленным, ненастоящим, фантомным местом. «Космодром в их саморепрезентации в качестве местных жителей был чем-то запредельным — местом, которого здесь нет. Почти как у Томаса Мора с его Утопией — нигденией. Байконур для наших проводников был таким нигдением и отчасти и незнанием», — передает Медеуова позицию проводников, сопровождавших ее исследовательскую группу в окрестностях Байконура. Закономерный итог такого положения вещей, обрисованный в эссе, — поднимающаяся к небу «гора обломков» [11] на месте мнимых прочности, мощи и прогресса науки и техники.

Локация на северном берегу реки Сырдарьи, в 50 километрах от Байконура — место действия и в тексте Саодат Исмаиловой, посвященном ее длящемуся художественному исследованию мифа о Коркыте, который в тюркском эпосе оказывается первым человеком, разгадавшим секрет бессмертия и полета путем создания кобыза, струнного, смычкового музыкального инструмента. Словно бы в продолжение упомянутого выше сюжета «ангела истории», для которого обнажение руины на месте привычного горизонта событий — способ взломать тупиковый код угнетения, в своем эссе Исмаилова открывает в Казахстанской степи уже совершенно другие «историю», «прошлое» и «землю», приглашающие ее задуматься: «Если вектор не обязательно должен уходить вверх, перебарывать силу притяжения, не перезапускаемся ли мы каждый раз заново, без опоры? Есть ли здесь противоречие с идеей ответственности перед памятью наших предков?»

Здесь и сейчас, снова найдя себя не в «нормальной» линеарной истории, а в условиях катастрофы, невозможно не думать об этом требовательном соответствии между обнаружением (всегда уже) рухнувшего, свернувшегося государственного «будущего» и поиском на месте его прописей насилия — безначального, открытого бесконечным переизобретениям и перекодировкам, свободного поля.

Фотограф Станислав Остроус, не оставивший Харькова с началом войны, подготовил для Бюллетеня фоторепортаж из этого разоренного города «Харків під вогнем». На его снимках — обезлюдевшие улицы, руины на месте жилых домов и общественных зданий, черные дыры подвалов и уничтоженных российскими ракетами квартир, все что несет с собой и в себе самодержавная, людоедская власть, а за кадром, в качестве сигнала неограниченного множества иных, недоступных ей сборок мыслей и тел, — сам Остроус со своей фототехникой и верой, что мир может быть совершенно другим.

В нескольких материалах Бюллетеня-2022 прямо даются образы космистского музея и искусства космической жизни, освобожденных от долга служить орудием «биополитики бессмертия». Одновременно тут же обнаруживаются контексты, предъявляющие новые, неожиданные вызовы анархо-биокосмической повестке.

Главная тема беседы художников Арсения Жиляева и Рустема Бегенова «Как перевести целую страну в четвертое измерение?» — авангардист и визионер Сергей Калмыков (1891–1967), чье жизнетворческое «событие» до 1967 года реализовывалось посреди казахстанского города Алматы, а в 2022 году оказалось «легендой» первого национального павильона Казахстана на Венецианской биеннале — «ЛАЙ-ПИ-ЧУ-ПЛИ-ЛАПА Центр Новой Гениальности». Казахстанская арт-группа ORTA Collective, в которую входит Бегенов, — не просто авторы павильона, они видят себя создателями «Искусства Новой Гениальности», основанного на открытиях Калмыкова. Чтобы понять жизнестроительный прицел этой «системы» или «учения», как его называют в ORTA, достаточно сказать, что их самые разные проекты происходят из общего замысла, упомянутого в заголовке беседы и заключающегося в том, чтобы перевести государство Казахстан (но вообще всякое государство) в «Четвертое Измерение»: «Техники работы с этим измерением — это один из фокусов нашей теории. Представьте, что наш мир — это проекция мира в Четвертом Измерении на третье измерение, т.е. все процессы на самом деле происходят в Четвертом Измерении, а в “нашем” измерении они “отпечатываются” как вторжение России в Украину, как казахстанская геронтократия, как захват одной страны другой, как посвящение Павильона Казахстана на Венецианской биеннале Сергею Калмыкову, как совершенно всякого рода события и явления. Работать в Четвертом Измерении — значит работать, среди прочего, с этими событиями и явлениями, но не с их “проекциями”, а с источниками этих проекций […]. Это не просто, и мы в самом начале этого пути, но это, скорее всего, единственный способ работы с реальным — т.е. с источником видимого мира. Вдобавок, по нашим наблюдениям, Новая Гениальность приводит к реальным, а не формальным, освобождениям от “империй” во всех их проявлениях, включая повестки, языки, одобрения со стороны сообществ и институций».

В поисках альтернативы традиционным космистским централизации и вертикализму антрополог и философ Денис Сивков обращается в своем эссе к опыту эстонского энтузиаста Петра Дружинина, из подручных средств и материалов создавшего космический музей посреди самой обычной таллинской квартиры. Важную роль в осмыслении Сивковым феномена этого «домашнего космизма» играет тема «более-чем-человеческой Земли», ее конкретных мест в имманентном «переплетении жизни и не-жизни, наших предков и нас самих» [12] у Элизабет Повинелли.

Производя ревизию анархо-биокосмизма с тех же позиций более-чем-человеческого мира, где распад формы — столь же естественный аспект становления, что и ее возникновение, философ Майкл Мардер в эссе «Огонь перерождения в сочинениях Александра Святогора»делает неожиданное наблюдение. Акцентируя внимание на святогоровском «отвращении к распаду», неотделимом от «борьбы с темпоральностью, растворенной в бесконечности пространства», Мардер делает вывод, что, несмотря на динамизм и оборотство, противопоставляемые федоровскому «механическому восстановлению», Святогор не способен преодолеть космистскую субъективность, отождествляющую бессмертие с вечностью, не допускающую безличного иммортализма.

Именно здесь интересно отметить, что еще один исторический голос Бюллетеня 2022 принадлежит упомянутому выше Сергею Калмыкову. Благодаря содействию ORTA Collective мы публикуем его тезисы о понятии искусства — «Законы композиции». В одном из эпизодов этого фрагментарного, во многом случайно устроенного повествования, проект искусства без смерти выражен через идею новой, подвижной, присоединяющейся к повсеместно плетущемуся узору композиции, которую при погребении составляют тело и земля: « […] какой-нибудь пейзаж: — сквозь прозрачную занавеску с выплетенным на ней узором, — сквозь чугунную узорную решетку и т. д. Применяя метод наложения одной композиции на другую, мы уплотняем накопленный запас разрозненных композиций, а так как в этом мире вообще всем тесно, то делая из нескольких простых композиций одну, более сложную, мы тем самым освобождаем лишнее свободное место для новых композиций. Так когда, например, тело покойника сочетается землёй, этим самым освобождается место, занимаемое умершим человеком при его жизни в среде людей».

Закрывает этот выпуск «Космического бюллетеня» аннотированный сценарий Антона Видокле и Пелин Тан «Гильгамеш: о всё видавшей» с дополнительными исследованиями Елты Кёма, Хэлли Айрес и Аймана Нахле. В этом тексте собраны воедино самые разные героические эпосы о борьбе за бессмертие — от «Поэмы о Гильгамеше» до «Овладения временем» Валериана Муравьева. Их роднит не только стремление «устранить необходимость или равновесие натуральной смерти» [13] и итоговое фиаско, но и то, что все они преимущественно писались мужчинами. Что изменится, если сделать эпическими повествователями и героями женщин?

Анна Горская, филолог, исследовательница космизма, редакторка Сosmic Bulletin 2022 (The Institute of the Cosmos). Живет и работает в Москве.

Сноски:

[1] Я благодарю Евгения Кучинова и Дениса Шалагинова за разговоры и комментарии, которые помогли мне написать это вступление.

[2] Борис Гройс, «Русский космизм: биополитика бессмертия», в Русский космизм. Антология, ред. Борис Гройс (Москва: Ad Marginem, 2015), 6, 8.

[3] Николай Федоров, «Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства», в Собрание сочинений, т. 1, ред. Анастасия Гачева и Светлана Семенова (Москва: Прогресс, 1995), 40.

[4] Валериан Муравьев, Овладение временем как основная задача организации труда (Москва: издание автора, 1924), 16.

[5] Николай Федоров, «Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства», 290.

[6] Джудит Батлер, «Случайно сложившиеся основания: феминизм и вопрос о «постмодернизме» во Введение в гендерные исследования. Хрестоматия, ред. Ирина Жеребкина, Сергей Жеребкин (СПб: Алетейя, 2020). 248.

[7] Жиль Делёз, Феликс Гваттари, Тысяча плато: Капитализм и шизофрения (Екатеринбург: У-Фактория; Москва: Астрель, 2010), 16.

[8] Александр Святогор, «Биокосмический интериндивидуализм», в Поэтика. Биокосмизм. (А)теология, ред. Евгений Кучинов (Москва: Common place, 2017), 161.

[9] Джудит Батлер, «Случайно сложившиеся основания: феминизм и вопрос о «постмодернизме», 251.

[10] Ханна Арендт, «Упадок национального государства и конец прав человека», в Истоки тоталитаризма (Москва: ЦентрКом, 1996), 397.

[11] Вальтер Беньямин, «Тезисы о понятии истории», Новое литературное обозрение, № 6 (46), 2000, 84.

[12] Элизабет Повинелли, «Предки навсегда! Бессмертные миры Антона Видокле», в Граждане космоса: Русский космизм в фильмах Антона Видокле, ред. Николай Смирнов (Москва: Ad Marginem, 2022), 163, 170.

[13] Александр Святогор, «Биокосмическая поэтика (Пролог и градус первый)», в Поэтика. Биокосмизм. (А)теология, ред. Евгений Кучинов (Москва: Common place, 2017), 86.