http://philosophystorm.org/osnovy-postmodernizma

https://www.academia.edu/40210770/%D0%9E%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%BF%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BC%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC%D0%B0

Знаний пчеловечеством накоплено очень много.

Всего в голове просто не удержать. Например, теория музыки — изощренней ядерной физики. Но и знатоки музыки и знатоки ядерной физики — всего лишь участники определенного сословия, а таких сословий — очень много и все они конкурируют друг с другом за частные и государственные ресурсы.

Дискурсы и сословия.

Очевидна и внутрисословная конкуренция, не сколько даже за внимание потребителя (товара сословия — дискурса), сколько за выделенный бюджет (или гранты). Такая конкуренция тоже, в основном, ресурсная. Есть и общесословный интерес — это граница дискурса, вокруг которого пчелы-люди сами объединяются в то или иное сословие, соответственно своему типу мышления.

Всё — обман. Но по другому и не бывает.

Поэтому, о какой бы интеллектуальной сфере деятельности не шла речь — эта деятельность — лишь имитация бурной деятельности (познания), то есть — его симулякр. По факту — просто тусовка, генерирующая ложные истины, в которые сами участники тусовки не верят. «Истины» — только для внешнего потребления, это — своего рода — визитная карточка (самореклама) дискурса.

Мысль (если она есть) и, в рамках какого бы дискурса она не разворачивалась — всегда решает множество противоречий, которых в теории Аристотеля — три, это: да или нет? Вероятно или именно? В общем или в частном? Пифагор и Ньютон видели семь пар базовых противоречий, как семь нот или семь цветов спектра, Конфуций — пять.

Если о том же самом сказать прагматическим языком конца 19 века, эти края пропасти противоречия: символ или икона? Качественность или законность? Гипотеза (самоирония) или аргумент (железобетонная серьёзность).

Языком поэта-философа-романтиста рубежа 18 и 19 веков Иоганна Гёте, мысль пчеловека есть выбор: форма или материя? Метод или содержание? Их единство — Великая формула, она же гармония Пифагора-Конфуция. Она же — постмодернистский консенсус 1980-х.

Языком Пьера Абеляра 12 века, это: опыт или познание? Их единство — концепт. Или благодать (закон, барака), как единство теорий Платона и Аристотеля, дискурса (разворачивания мышления от этапа к этапу — познания имен чувств) и холизма (интуитивного схватывания целого — то есть непосредственного ощущения идеи) в теории Фомы Аквинского, 13 век…

Представления о структуре знаков, в раннем постмодернизме были наивными. Но, позже, когда они были уточнены — вытеснили семиотику.

Раннюю постмодернисткую ризому (бесструктурную структуру мышления) — лишь условно можно было связать с геометрией хаоса, то есть — с фракталами и странными аттракторами.

Фрактал — объект пространства с дробной размерностью (например: 3 ½) и принцип фрактальности можно сформулировать так:" чем глубже мы погружаемся в размышления о чем-либо, тем больше деталей мы там обнаруживаем".

Пример — додекаэдр — единство пяти октаэдров (стихий мышления). Внутреннее пересечение пяти октаэдров — концепт пяти тетраэдров и далее — снова до додекаэдра, при большей детализации — цикл повторяется. До бесконечности.

Теория фракталов Бенуа Мандельброта давно перестала считаться чем-то экстравагантным и загадочным. А додекаэдр — символ понимания структуры мышления пчеловека еще античными мыслителями.

Особняком, вначале, стояла теория дискурса Жака Лакана.

Но, постепенно, Жиль Делез, размышляя о своей постмодернистской бесструктурной ризоме пришел к модели структуры, подобной, как американской семиотике 1883, так и теории дискурса Жака Лакна 1970. Три его оппозиции: перцепт, аффект и концепт — вместо семиотических/дискурсивных формы идеи/реальное (перцепт), смысла такой формы/воображаемого (аффект) и достоверности означения идеи ее смыслоформой/символического (концепт). Единство всех трех крайностей мышления (семиотический знак/дискурс) — у Делеза — «новый концепт».

Лишь после объединения теории Делеза, семиотики и теории дискурса — родилась новая постмодернистская система знаков: она же сфера дискурса или социальная сфера мышления, которая, наконец и объяснила загадочную ризому — новой (постмодернистской) системой знаков.

Семиотический знак в теории дискурса — сохранился, как полудискурс, но стал рядовым элементом этой системы: одно дело — сама мысль, другое — какой знак она строит? Полудискурсы дискурса, как семиотические знаки не то, чтобы могут не совпадать. Они принципиально не совпападают, потому, что дополняют друг друга. Дискурсиное мышление самодостаточное, недискурсивное — невроз (незавершенная до серого состояния цветная мысль). Дискурс — это два знака (бессознательное — сон и высказывание о нем — речь), дополняющие друг друга, что — по сути — та самая цепочка знаков, о которых рассуждал Чарльз Пирс. Троичный код знака соответствует кватротичному коду двух чисел полу-дискурса. Об этом — ниже.

Прагматизм подчеркивал средний вариант, «прагму» —

нечто среднее: пример, факт, образ. Но, подобное «среднее» встречается и в теории Аристотеля: неявное (да или нет), неопределенное (общее или частое) и возможное (возможно присущее), между ними — именно присущее — необходимое. Теория силлогизма Аристотеля сложнее прагматической семиотики, уже потому, что Аристотель сделал акцент на оборачиваемость терминов (смыслоформ: общеутвердительное, частноутвердительное, общеототцательное, частноотрицательное) — друг в друга, при различных фигурах (в фигурах читаются знаки) этих терминов, а семиотика — по сути — только перечисление возможных знаков, пусть и более точное, общих для любого языка. Обращение знаков вообще не рассматривалось.

Новая постмодернистская теория знака, конечно, начиналось с отрицания прежней, семиологичнской (структуралистской) системы знаков мышления, определённых «гуманитарно», но в последних работах Делеза — ризома трансформировалась в структуру нового концепта.

В этой теории читалась теория Платона о душе. Перцепт, аффект, концепт и новый концепт Делеза — те же ярость, страсть, мудрость и душа Платона. Версия постмодернизма от Делеза — неоплатонизм. То же самое — реальное, символическое, воображаемое и желание к их единству — в ранней теории дискурса Лакана.

Все крайне просто,

сам семиотический знак является не итогом мысли, но — рядовым элементом нового знака (нового концепта). А итогом сочетания четырёх элементов является постмодернистский дискурс. Поздняя постмодернистская структура всех дискурсов, та же самая ризома. А один из таких дискурсов ризомы — дискурс самого постмодернизма 1324. Как и дискурс деятелей постмодерна — другой, 4132. Как и дискурс психоделического гуру, дискурс коллаборанта, и другие.

Состояние постмодерна — ризома, полифония равноценных дискурсов.

«Любой дискурс — тюрьма мысли» (Жак Лакан).

Противоположных друг другу дискурсов — не два, как в концептуализме 12-13 веков и не 4, как считал Лакан в 1970, но 48.

С такой полифонией прежние феодальные системы интеллектуального контроля (софизм, ремесленничество, университет и др.) — справиться просто не способны. Постмодернизм предложил вместо утратившего к тому времени актуальность иерархического контроля одним дискурсом всех остальных — консенсус всех дискурсов. По сути — учредительное собрание всех сословий. Как в теории Симона Кордонского.

Оппоненты скажут — вопрос не в знаниях, но в их систематизации.

Самый простой способ которой — иерархия значимости. Но, систематизацией занимаются самые обычные люди, которые — вместо систематизаций знаний -заинтересованы (как правило лишь) в значимости самих себя, как систематизаторов. Это интиктивное стремление к комфорту житейской обыденности затмевает любые доводы разума) — но, это — пчеловек.

Кроме знания существует ещё и потребитель знания, он не различает систем знаний и систем социальных статусов их систематизаторов. Более того, второе ему понятней.

Его тоже не интересуют сами знания, но одни лишь интуитивно понятные имена своих чувств идей этих знаний. Как шпаргалки. Эти идеи по определению — смутные. И авторитет для него даже не тот, кто перескажет ему знания наиболее понятно интуитивно, простыми именами его собственных чувств, а кто — в его глазах — наделен правом пересказывать ему эти «знания». Все равно — никто в суть не вникает.

Так продолжается многие тысячи лет, этот поверхностный пересказ знаний и есть пчеловеческая культура. Симулякр.

Но, кроме культуры симулякра — есть ещё и рынок, это не свободный обмен товарами (разве, что как мечта), а та же самая — феодальная по сути — иерархия прав на занятие бизнесом (ресурсы, кредиты, маркетинг, производительность труда, право трактовать законы, ширина дистрибьюции и так далее). Интерес деятелей не идеального рынка один — заключать чувственность потребителя в пространстве поверхностных признаков интуитивно понятных ему имен его чувств. Что есть литература.

Таким образом, все, что заключает чувственность потребителя в матрице — наука ли это, искусство, философия, что угодно — есть литература.

Потребитель-современник устал от тупой и навязчивой рекламы (той же литературы) и предпочитает схватывать её (крайне поверхностно) на лету, переключая каналы. Его — по большому счёту — интересует лишь комфорт этого переключения каналов информации, комфорт нажатия на кнопки. Это единственная причина айфонов и смайликов. Идеал, когда айфон мгновенно даёт «ответ» на любой вопрос, то есть — угадывает, что сам потребитель считает ответом (просто не помнит) — именем своего собственного чувства.

Айфон! Что я сейчас чувствую? Дзинь. Ответ айфона — сайлик. Само-ответ — селфи. Само-софизм — клиповое мышление.

Продавцы, те, кто лучше других умеют придумывать такие простые имена чувств потребителя — адаптируются к такому состоянию потребителя «эпохи постмодерна». Даже появилась особого рода философия адаптации — деятелей постмодерна — к изменяющемуся поведению потребителя, построенная на тех же самых принципах симулякра.

Пчеловечность.

Пчеловек не рационален. Тем не менее, что бы он не делал — можно объяснить рационально. Это наводит на мысль о недостоверности объяснения.

Другое дело, что знание — совсем другого рода деятельность, чем понимание. Как и объяснение, которое может быть понятно, а может быть непонятно. Объясняя что- то можно это что-то знать, а можно и не знать. А зная — понимать или не понимать.

Структура интеллекта.

Знание (отрицание чего-то, способность привести пример этого — ловко избежав отрицания или утверждения, или утверждение этого), объяснение (интерпретация знания — для всех, факт — не ясно для кого, или не для кого) и понимание (единство идеи и смысло-знания о ней — степени присущего: возможно, необходимо, именно) — три базовые координаты пространства пчеловеческого мышления. В любой мировоззренческой системе. Различаются только термины. Собственно, наличие этого базиса и определяет, завершённая — перед ними — мировоззренческая система (другими словами — картины мира) или нет.

Пчеловек, безусловно имеет право, как на понимание другими его мысли, так и на непонимание.

Как на наличие в его высказывании информации, так и на её отсутствие. Ограничение таких естественных прав пчеловека — было бы дискриминацией. Но это не означает равного доступа к благам, так как любое благо — иллюзия его понимания благом.

Самое простое решение противоречия между знанием и пониманием — постмодернистская мета-рекурсия.

И объяснение и понимание — просто многократно отражаются друг в друге. Взаимодействуют. Создают дурную бесконечность. Как сны и речь. Десятками тысяч раз отражаясь друг в друге. Таков порядок — доступных пчеловеку — чисел дня и ночи.

Понимание — это то, что мы считаем присущим. Во всех его вариантах (возможно, факт-необходимость или именно). Мысль интеллектуала начинается с этого, её вторичная форма (отрицание, утверждение, или нечто среднее — пример). В речи интеллектуала форма и смысл — симулякры (отражения его изначального понимания чего-то).

Но, так — не для всех, из нас. Не все интеллектуалы.

Если мысль — не интеллектуальна, этот другой тип мысли — переживание, то её исток именно в форме (знаю, что да, знаю, что нет, или — не знаю, что знаю, или знаю, что не знаю).

Для не-интеллектуала — симулякрами (отражениями) утверждения — являются понимание и смысл. Пчеловек, высказывающий своё переживание, изначально, что-то утверждает или отрицает (или нечто среднее, тогда он говорит: «например»), а понимание и смысл (интерпретация) этого знания — для него — вторичны.

Собственно, считается (кем?), что это различие двух основных типов мысли — одна из причин понимания и/или непонимания людьми друг друга:

— либо я изначально знаю что-то (да, нет, и/или), и лишь подгоняю — под это своё знание — как понимание (контрастность мысли — присущее: возможно-именно), так и третью, финальную часть мысли — смысл (вообще, в частности или нечто среднее между ними).

— Либо я изначально все понимаю как… (Возможно — именно присущее) и подгоняю под это, как своё знание (да, нет, например), так и смысл (общее — частное, неопределённое).

Конечно, гипотетически можно представить и такой тип мышления, когда мысль начинается со смысла (вообщем или в частности): все… Или никто… Примеры: все — дураки, никто — не знает. Но, тогда симулякрами являются и знание и понимание. Кроме основы мысли (понимание, знание или смысл?) — все остальные два этапы мысли — отражения изначальной интерпретации знания.

Если знание обозначить как 1, понимание — как 2, а смысл как 3, то в конкретной мысли пчеловека возможно шесть вариантов их очерёдности: 123, 132, 213, 231, 312, 321. По 27 подвариантов для каждого такого варианта.

Но, если предположить что мысль может повторять одни и теже базисные основания по несколько раз, то есть, быть не завершённой знаком, то общее число её вариантов 27 в степени 27 (посчитайте сами).

Всех, считающийся информативными (кем?) вариантов — типов разворачивания мысли от этапа к этапу, в такой американской прагматической модели мышления пчеловека конца 19 века — только два: от чего-то первого (ПЗС — понимания, знания смысла) к чему-то второму (ПЗС) и от этого чего-то второго к чему-то третьему (ПЗС) — если вариантов каждого из этапов — по три — то всего 27. Если только эти этапы не повторяются.

Если же повторяются, никакой информации в мысли — нет — по определению термина «мысль», нет мысли, но сам такой процесс «мышления без мысли» — конечно возможен — как смысл-смысл-смысл, цепочка трёх разных смыслов. Например: для всех, не для всех, для кого-то… Попробуй догадайся, о чем это? Или понимание-понимание-смысл. Например: возможно, именно, факт. Или ещё как-то.

Поэтому, всех вариантов мысли, в полной мере или только частично несущей информацию, включая и такие, когда пчеловек меняет свою мысль на лету — 162 = 27×6.

Всегда найдётся пчеловек, который интуитивно поймёт своего неразумного собеседника и в ответ назовёт ему имя его чувства идеи.

Это имя чувства есть товар. То есть, то, за что пчеловек, неспособный сам давать своим чувствам имена — ему заплатит.

Но, и сами имена чувств — лишь примитивное мышление, товаром для самого носителя такого мышления является концепция имен чувств, и далее, товаром для автора концепций имен чувств, является понимание рисунка таких концепций.

Но, и это не предел. Эта иерархия отражена в институции университета, который до недавнего времени интеллектуально управлял человечеством. Теперь уже нет.

Наряду с описанным выше иерархическим типом мышления обыкновенного «пчеловека разумного», правильнее сказать «пчеловека познающего имена чувств) — существует и противоположный тип мышления "пчеловека непосредственно ощущающего идеи».

Какое-то время университет давал кров таким мыслителям, рассматривая их труды — источником для подделки непосредственного ощущения идей — значимостью самого университета.

Но, и эти два типа мышления не исчерпывают когнитивные способности нашего биологического вида.

Есть и концептуальное мышление, которого множества уровней.

Если мышление пчеловека познающего имена чувств идей — назвать программой (или шифром), то тогда, такой тип мышления — «исполнение программы» (рендеринг реальности), а если — другое мышление пчеловека ощущающего эти идеи непосредственно — назвать хаккингом (взломом) программы первого, то тогда очевидно, что возможно есть и множество уровней таких программистов — тех, кто обладая обоими способностями — век от века — переписывает саму программу мышления пчеловека.

Разумеется, чем сложнее мышление, тем оно реже встречается и тот факт, что мышление не передаётся по наследству, не передаётся генетически (хотя культура и пытается обосновать нам обратное, но только как симулякр) — заставляет каждое поколение начинать все сначала. И не каждому поколению достаётся приз — хакнуть самого себя. Перемены накапливаются веками, и тут же, забываются.

Существующее знание о логике пчеловеческих высказываний — если не считать излагаемое в этом тексте — далеко не всем понятное — включает только два варианта:

1) Интеллектуальная мысль:

а) умозаключение — "это вообще присуще…" (именно присущее, да, вообще);

б) три варианта пропозиции:

— "это необходимо всем" (необходимо присуще, да, вообще);

— "пример, что присуще вообще…" (присуще, например, вообще);

— "факт, что присуще…" (присуще, да, факт);

в) три варианта владения (прав на владение):

— "вероятно, так всегда"…(возможно, да, вообще);

— "этого вообще нет…" (именно, нет, вообще);

— "это есть, но не для всех…" (именно, да, не для всех);

Все остальные общепринятые (кем?) 7 типов знаков или 20 самих семиотических знаков условно относятся (кем?) — к типу переживания:

г) "возможно, не для всех этого нет"… — само переживание (возможно, нет, не для всех);

д) три варианта схемы вообще:

— "возможно этого вообще нет…" (нет, возможно, вообще);

— "этого нет точно не для всех…." (нет, именно, не для всех);

— "это возможно, но не для всех"… (да, возможно, не для всех);

е) три варианта схемы:

— "факт, что возможно этого просто нет"… (нет, возможно, факт);

— "не для всем это необходимо"… (нет, необходимо, не для всех);

— "возможно или невозможно, но это точно не для всех"… (неопределённо — да или нет, возможно, не для всех);

ж) три варианта неопределенного восклицания:

— "очевидно, что это не факт"… (нет, необходимо, факт);

— "возможно или невозможно, но это факт"… (неопределено — да или нет, возможно, факт);

— "возможно или невозможно, но это необходимо не для всех"… (неопределено — да или нет, необходимо, не для всех);

з) три варианта рекламы:

— "это невозможно не для всех"… (нет, именно, для всех);

— "это возможно не для всех"… (да, возможно, для всех);

— "это точно не для всех"… (да, именно, не для всех);

и) "необходим факт примера"… — фото (неопределено — да или нет, то есть — например, необходимо, факт).

Повторюсь, пример (например, индекс) — это когда неопределено — да или нет? Когда не определено утверждаем мы или отрицаем что-то. Такое возможно. Например… Это прагма.

Но, очевидно, что вариантов выражения пчеловеком своей мысли гораздо больше, чем (в качестве примера существующих представлений) описано выше.

Просто, считается (кем?), что мысль, выраженная такими неучтенными в семиотике — редкими способами — совсем не информативна. Но она есть и приучить пчеловека излагать мысль только так, как это принято (кем?) — просто невозможно.

Тем не менее, возможна и новая — более общая — теория знака.

Тогда теории Аристотеля и Пирса — лишь о частном. Эта новая теория знака (постмодернистского дискурса) давно (минимум лет 30 как) существует. И постмодернизм, как особый тип философствования — давным давно формализован. По крайней мере — для меня, 1986. Поэтому (например, мне) и возможно говорить о новой постмодернистской логике.

Но, так как и аристотелева логика, и логика прагматизма — мало кому понятны, так же мало кому понятна и новая дискурсивная логика. Но она есть. И отсутствие массового понимания ничуть не мешает её существованию.

Теория Аристотеля ушла в сторону оборачиваемости терминов.

Это отдельный разговор. Возможно — поговорим об этом позже. После изложения оснований постмодернизма, как новой логики.

Теория Пирса — критический взгляд на искажения теории Аристотеля, накопившиеся за почти две с половиной тысячи лет. Деконструкция.

Но сама теория Пирса ушла в сторону цепочек знаков, понимаемых нам сейчас как блокчейн мышления. Фисософия блокчейн — суперпрагматизм — вопрос будущего.

Но, вернусь к искажению теории Аристотеля.

Вклад университета в это искажение — только последняя тысяча лет.

До университетета существовали другие институции контроля за интеллектуальной деятельностью пчеловечества. Например — институция монастырей, придворные советники-софисты. Они же брахманы. Сейчас формируется новая институция, но и она не финальная. Собственно, по моему мнению — постмодернизм — о прекращении контроля, не только за интеллектуальной деятельностью, но более обще — за воображением. Переход к саморегулированию, что естественно. Природа и так сильно ограничивает наше воображение (самой себя) — наделив нас именно таким инструментом воображения — мышлением. Рано или поздно мы перепишем этот программный код. Подлинная свобода — мыслить так как считаешь необходимым. Для чего? Для подлинного воображения собственного подлинного будущего.

Пчеловек разумный только в самом начале своего пути к разумности.

Причина постмодернизма проста — университетский феодализм (модерн) стал более изощренным (сверх- или пост-модерн). Было необходимо противоядие.

По одной точке зрения, в 1920-х, по другой в 1960-х стали появляться альтернативные (научному модерну — гуманитарному знанию) философии (не обязательно это университетские исследования, это проявилось в разных сферах: в искусстве, в политике, в общественной жизни). Все они обладали некоторым сходством и рассуждения об этом сходстве, (такая точка зрения распространена у гуманитариев — деятелей постмодерна) — первоначально и назвали постмодернизмом. В этом читается критика постмодернизма деятелями постмодерна.

Особый способ философствования.

Все мы, чем-то занимаемся. И эта наша деятельность, на чем-то основана и как-то (как нам самим это кажется) встраивается в общепчеловеческую социальную сферу. Постмодернизм — особый способ философствования — его можно связать с критическим — взглядом со стороны — на достоверность, как нашей собственной оценки этой основы, так и результата. Всё — воображаемо, в том числе и норма такого воображения.

На самом деле, интересно лишь то, как именно мы воображаем реальность (мыслим).

Можно предположить, что воображение имеет четкую структуру, как программный код или шифр. Тогда подлинное бытие — язык этого кода. От современных философов (деятелей постмодерна), в основном адептов гуманитарного знания, то есть — наследников структуралистского — семиологического — не постмодернистского — не пост-структуралистского — не семиотческого — не силлогистического — подхода — можно услышать, что пчеловеком движет что-то иное, чем мы способны себе представить. Но, с точки зрения постмодернистов — это иное — просто программа, что многое объясняет. В ней прописаны, как и защита от взлома и сам инструмент ее взлома — постмодернизм.

Когда наши мысли не созвучны этому иному — программе — мы страдаем различными неврозами. Например — бессмысленными интеренет-философствованиями.

Но, деятельность университетских философов не более разумна, чем деятельность интернет-профанов. Если в первом случае, можно хотя бы предположить, что пусть твой текст никто не понимает сейчас, но он сохранится на сервере в Гренландии и интернет-археологи будущего (или искусственный интеллект, взломающий когда-нибудь матрицу) — поймут его позже. Конечно, наивно так думать, но это хоть какая-то надежда.

Для университетских философов (что уже оксюмарон, так, как «университет» — один способ мышления, дискурс 4231, «философия» — другой 3412) — возможности свободно выразить свою мысль — вовсе нет, так-как, вне пирамиды университета — нет значимости высказывания, а сам дискурс университета — вовсе не о Знании, а лишь о праве рассуждать о символе знания. Это социальная игра — часть мета-программы постмодерна. Статус университетского рассказчика всегда важнее того, о чем именно он говорит.

Плохая копия богословского университета 11 века — феодализм, сам университет — плохая копия монастыря схоластов. Научное мышление (академизм или модерн) плохая копия феодализма, а общество потребления (постмодерн) — плохая копия самого модерна. Как буд-то, кто-то, на ходу, обновляет программу, добавляя разнообразие мышления пчеловека, используя для этого копи-пасте целых блоков программы с небольшими исправлениями. Этот кто-то — наше познание самих себя. Это мы сами создаем матрицу, сами себя в нее заключаем и сами ищем из нее выход. Философия (если она не софизм) — всего лишь «мышление о мышлении». Поэтому мышление о структуре мышления о мышлении — постмодернизм — часть философии. Но, если рассматривать современну философию гуманитарного типа — разновидностью софизма, то такая философия — подделка постмодернизма поверхностными признаками.

Итак, иное…

Программа это или не программа — ничего не меняется. Его или её можно лишь ощутить непосредственно, как платоновскую идею. Сказать об этом ином, то есть — преодолеть природу своего невежества — невероятно сложно. Тем не менее, это происходит и в этом тоже проявляется наша природа. Постмодернизм, как направление философской мысли — рассматривает структуру иллюзии как единственную реальность. Но, и сам постмодернизм — иллюзия (программа сомнения в программе).

Возможно.

Для понимания этого текста — читателю — пригодится пример пересчёта двоичного кода ранних даосов — в троичный код прагматической семиотики, в — квадратичный код теории постмодернистского дискурса и/или в пента-код Пифагора-Конфуция, а так-же в гекса-код средневековых даосов и ядерных физиков 1960.

Это просто разные способы описать координаты мысли в символическом пространстве всего мышления пчеловека. Тот самый язык программирования мышления пчеловека. Можно сказать и — постмодернистского самопрограммирования. Это символическое описание всего пространства возможного через множество комбинаций чисел.

00, 01, 10, 11.

1, 2, 3, 4.

Восемь триграмм даосов, они же четверть дискурсы постмодернизма, они же восемь симметрий ядерных физиков (глюоны):

000, 001, 010, 011, 100, 101, 110, 111.

-1, -2, -3, -4, 1, 2, 3, 4.

Матрица 27 семиотических знаков (SU (3) матрица, она же сокращённая матрица даосов, она же — матрица полудискурсов — сна и/или речи):

111, 112, 113, 121, 122, 123, 131, 132, 133, 211, 212, 213, 221, 222, 223, 231, 232, 233, 311, 312, 313, 321, 322, 323, 331, 332, 333.

Сокращённая десятеричная SU (3) матрица (она же — матрица 10 адронов, сокращённая матрица состояний природы даосов, она же — матрица 10 основных целевых аудиторий в маркетинге):

111 113 133 333

112 123 233

122 223

222

Переживание схема_вообще владение умозаключение

Схема этот пропозиция

Ой реклама

Фото

Пересчёт 27 семиотических знаков в полудискурсы будет приведён ниже.

Матрица постмодернистских дискурсов (сочетаний четырёх восьмиричный чисел) содержит 4096 элементов.

Упрощённая матрица постмодернистских дискурсов (применима разве, что для примера или для обучения — только положительные числа, сочетание четырёх квадро-чисел содержит 256 элементов. Как в силлогистике Аристотеля. Если все мышление пчеловека (на самом деле только речь — высказывание) условно делится на 256 областей, то достоверных высказываний (силлогизмов) из них только 19 (сам Аристотель считал, что 14). Совершенный силлогизм — умозаключение.

Выбор определённой системы счета не имеет никакого значения, это шкала символов описания всего пространства возможного. Различие используемых систем счета — вопрос точности. Такие знаки лишь символически означают различные области мышления пчеловека, чем сложнее система счета — больше оттенков мысли представляется возможным ей описать.

Нотная (семиричная) система счета очевидна из сокращённой десятеричной SU (3) матрицы:

111 113 133 333

112 123 233

122 223

222

До ми соль си

Ре фа ля

Ми соль

Фа

Мышление пчеловека абстрактно, «оно там, где числа», поэтому система его исчисления (определяющая некоторое пространство возможного, то есть — определенное число возможных сочетаний чисел) — по определению — описывает все пространство мышления (которое постулируется именно пространством возможного).

Разные системы исчисления мышления (теория гармонии Пифагора-Конфуция, силлогистика (основа логики), семиотика (знаковая структура любого языка), теория дискурса, блокчейн-теория и т.д.) — описывают мышление лишь с разной степенью точности. Поэтому, они сравнительно легко переводятся одна в другую.

Универсальное десятеричное исчисление превышает возможности пчеловеческого мышления и делает задачу определения конкретной мысли абсурдной. Слишком сложно.

Семиотического кода достаточно для описания большинства задач, с которыми сталкивается мышление современника. Например — пространство физических (терминов, как классической, так и ядерной физики), или — семиотических знаков любого языка.

Постмодернистский подход — переход на более сложное, чем семиотическое — дискурсивное исчисление. Которое не предел.

Как вариант постмодернистского исчисления можно рассмотреть новое блокчейн-исчисление начала 21 века, которое рассматривает переход от одного типа символического исчисления к другому, когда каждый новый блок исчисления мышления пчеловека можно рассматривать таблицей, где все множество предыдущего блока определяет заголовок как строк, так и колонок новой таблицы. Сама таблица — карта всего мышления пчеловека.

SU (1), SU (2), SU (3), SU (4),… SU (n)

Собственно, постмодернистский взгляд на исчисление мышления — во первых допускает такое исчисление, во вторых устремляет число его элементов (картину мира) в бесконечность.

Когда пчеловек сталкивается с картиной мира, которая сложнее его способности оперировать числами (означать числами координаты своей мысли) — он называет это превосходящее его собственное мышление — иным. Это «иное» — вполне можно связать с подлинные бытием Сократа или с трансцендентальным миром идей Платона.

Прогресс пчеловеческой цивилизации связан с увеличением точности представлений пчеловека о мышлении. За каждым символом скрыто определённое понятие, многообразие чисел лишь позволяет оперировать этими понятиями языка.

Постмодернизм — как заноза.

Никому он не нужен. Но, без него, всё теряет смысл. А с ним, смысл теряют все прежние поиски смысла. Поэтому, рассказы о постмодернизме — как правило, пустая болтовня, по причине моды на эту тему. От которой (болтовни), сам постмодерниский рассказ отличается лишь самоиронией автора по поводу, что и его рассказ — пустая болтовня. Всё — болтовня (литература). Главное — понимать это. К счастью, мода на постмодернизм давно прошла и потому, пустых разговоров о нем — стало меньше.

Постмодернисты предлагали рассматривать основным вопросом философии не поиск истины, которая (как они понимали) — всегда ложна, а сам этот поиск. Это очень любопытная мысль, но кто её понял?

Нам известно об этой архаической картине мира наших предков только из наших фантазий о ней. Существует пропасть между тем, что было на самом деле и тем как мы это понимаем сейчас. Единственный способ разобраться — ощутить все самому. Тогда открывается возможность сравнить обе иллюзии и критически оценить их природу. Не так важно, что было на самом деле, как важно — почему мы считаем, что было именно так?

Пчеловек не меняется. Но, меняются наши представления о пчеловеке.

Почему?

Так работает наше пчеловеческое мышление и поэтому, задача постмодерниста только одна — понять самого себя — понять устройство собственного мышления.

Зачем?

Вероятно, чтобы использовать его более рационально. Чтобы строить такое будущее, которое мы сами хотим построить. Отпустив фантазию на свободу. Еще бы понимать, кто эти «мы»? и что такое «фантазия» и «свобода»?

Но, этот постмодернистский (критический, по отношению к самому себе) дискурс всегда сталкивается с другими (некритическими по отношению самим себе) дискурсами, в которых цель пчеловечества определена иначе.

Постмодернизм есть поиск структуры всех дискурсов, как иного взгляда на пчеловека, ради освобождения воображения, в том числе и от самого себя и от самого — постмодернистского дискурса.

Пример — обвинения психоделиков в адрес постмодернистов.

Чем же Постмодернисты так досадили психоделикам?

Проявление постмодернизма — в общественной жизни — обычно связывают (кто?) с социальным протестом, например со студенческим восстанием в Париже в начале 1960-х. Или с повстанческой деятельностью Че Гевары. Ставшим лицом бренда (символом нового мышления).

В какой-то степени, революционной можно считать выставку «Маги земли» в центре Пампиду в Париже, с которой началась практика мировых арт-выставок. Это действительно была революционная идея, собрать всех арт-рыночных аутсайдеров всего мира и заявить их творчество подлинным искусством. От России был представлен соцарт, он же — лирический концептуализм. Не могу утверждать, что за этими терминами скрыто хоть какое-то значение.

Но, это не важно, это было заметным признаком нашего советского постмодерна того времени, каким его тогда были способны были увидеть французские кураторы.

От Африки пригласили шаманов (художников африканского постмодерна, играющих в шаманов). От России — играющих в концептуализм. Сейчас — в России — в художественной среде — заметна мода на игру художников — в сам постмодерн. Никто не понимает, что это такое и потому эти неясные фантазии принимают невнятные формы. Когда никто ничего не понимает — побеждает нео-феодализм, в самых разных формах от культа контемпрорари-арт-рынка и блокчейн-гелереинга до академии постмодерна.

Вернемся в 1990-е. К тому времени, мода на ранний («моральный») постмодернизм (особый тип философствования) — уже сменилась своим китчем (подделкой поверхностными признаками) и такие поверхностные признаки постмодернизма являются той самой деятельностью деятелей постмодерна. Важно только то, что выставка «маги Земли» — фантазия куратора — была. Революционным был именно факт фантазии. Позже победили фантазии нормы (пользы от) фантазии.

Кроме того, это скорее была поддержка кураторами — постмодернистами психоделического дискурса художников, чем принижение его, в чем же тогда конфликт?

Теренс МакКена в 1990-х выступал с лекциями, которые правильнее называть проповедями и собирал полные залы своих фанатов. Благодатная почва, «дети цветов» повзрослели и были заинтересованы услышать имена, пережитых ими в 1960-х, и оставшихся без ответа (безымянных) чувств. Одной из тем лекций была критика в адрес постмодернистов.

Психоделия (речь психоделического гуру — 3241) есть рассказ о собственном пережитом опыте психоделических ощущений подлинного бытия.

Чувство символа понимания психоделических образов: "32" — чувство символа — речь, "41" — интуитивное понимание причин желаний — сон (бессознательное).

Сами, повзрослевшие «дети цветов» — в своей житейской обыденности…

Прервусь ради исторической справки. Кто-то может не знать этой истории.

Напомню, ЛСД была синтезирована швейцарскими фармацевтами (в количестве около двух килограмм) по заказу ЦРУ, проводившими в те годы опыты по контролю над общественным сознанием. Эти опыты проводились над военнослужащими, над ничего не подозревающими клиентами проституток и над «детьми цветов».

Но, очень скоро выяснилось, что ЛСД вызывало противоположный ожидаемому эффект.

Вместо снижения уровня критического мышления, оно его повышало. Вместо выполнения приказа, военнослужащие бесцельно блуждали по лесу не реагируя на команды. Считали поставленные им задачи абсурдными. ЛСД-коммуна Тимоти Лири (1920 — 1996) стала рассадником нового типа социального протеста. Секрет производства ЛСД был раскрыт. Однажды, Братство чистой любви, разбросало с самолёта над рок-фестивалем миллионы доз ЛСД. Так психоделия — разом — стала феноменом массовой культуры того времени.

Но, в те годы — ЛСД не было запрещено и остановить — ставшего — вдруг — опасным Лири власти смогли только обвинив его в хранении всего одной сигареты с марихуаной. В тюрьме Лири проповедовал своё учение о критическом взгляде на деятельность властей — сокамерникам. Один из которых, бывший пилот, из Колумбии, промышлявший автомобильными кражами в США, Карлос Ледер (1949 -), воодушевившись психоделическими рассказами Лири, вернувшись на Родину и рассказал о новом учении своим друзьям. В том числе и Паоло Эскобару (1949 — 1993).

Те увидели в новом психоделическом дискурсе (типе мышления постмодерна) американских интеллектуалов перспективу, но совсем не «настолько (по их мнению) наивную», какой её видел сам Лири. Их дискурс постмодерна был иным. Они решили расширить целевую аудиторию хиппи-психеликов Лири за счет золотой молодежи, вовлеченной в наркоманию и стали поставлять в США местный кокаин. Общественную жизнь Колумбии контроллировали продовольственные бароны и других бизнес-перспектив у молодых бандитов — просто не было. Так, ЛСД, как символ (имя чувства психоделического освобождения от контроля сознания властями) был подменён его поверхностным признаком — наркотиком.

Началась война за контроль над наркотрафиком между колумбийской мафией и ЦРУ.

Любопытно, как видел «коммуну Лири» сам Ледер, как он подделал ее идею поверхностными признаками.

Он купил остров, на полпути из Колумбии во Флориду (аэродром подскока) и устроил там вечный праздник нарко-вечеринок. Сейчас Ледер отбывает пожизненный срок в США, а его остров, который оброс легендами — посещают туристы. История превратилась в историю. Да и в каждом городе, по всему миру теперь куча таких островков. Дускурс барыги сделал из дискурса психоделического гуру — особого рода литературу, растворив ее в житейской обыденности постмодерна. Но, это лишь один из множества несогласованных друг с другом голосов постмодерна.

Между Колибией и США — проходил один из фронтов, нарковойны — всех со всеми — проходили по всему миру, ЦРУ требовалось неучтенное финансирование анти-коммунистической деятельности. И был частный интерес. Все эти сведения открыты, написаны книги и сняты фильмы. Так, ЦРУ, победив в нарковойнах, справилось с поставленной задачей контроля сознания населения, но совсем не тем способом, который предполагался изначально. Затем, коммунизм (как идея) пал, а наркотрафик остался. Если бы угрозы коммунизма не существовало, ЦРУ следовало бы её выдумать, настолько эта «угроза» оказалось (по факту) продуктивной бизнес-идеей.

То, как ровно та же самая история противостояния постмодернизма и постмодерна разворачивалась в СССР — все мы знаем.

Вернёмся в Америку 1960-х.

Постепенно, психоделия была признана запретной, и одновременно с этим, трансформировалась в уличную наркоманию следующих, за «детьми цветов», поколений. Потребитель наркотиков был заключён в матрицу поверхностных признаков имен своих чувств освобождения от диктата обыденности. Из которой единственный выход — смерть. Социальный протест был подавлен. Вытеснен в деструктивную область наркомании, вызывающей в обществе презрение.

Вслед за этой победой определённого типа мышления «дискурса коллаборанта» (другими словами — «специалиста во всем» — телеэксперта), выразителем которого (концептуальным персонажем) — в какой-то момент — выступало ЦРУ — подобный метод контроля над населением распространился и на другие сегменты потребления. Арт-рынок, политический рынок, вообще любой рынок, сейчас ещё и виртуальная реальность.

Это и есть пресловутое «общество потребления» о котором, как о насильном ввержении «человека разумного» — в полуживотное-полуавтоматическое состояние «современника» (потребителя имен чувств) — говорил ещё в 1923 году Мартин Хайдеггер (1889 — 1976). Собственно о постмодернизме, как деконструкции (Хайдеггер говорил — о «деструкции») всего знания о пчеловеке правильно говорить — именно в контексте учения Мартина Хайдеггера. В таком контексте — Мишель Фуко (1926 — 1984), Жак Деррида (1930 — 2004) и Жан Лиотар (1924 — 1998) — всего лишь неопостмодернисты.

Но, и сам Хайдеггер — лишь вернулся к тому (названному теперь «постмодернистским») пониманию пчеловека, которое уже было у отдельных мыслителей за многое тысячелетия до него. Просто называлось иначе.

Деконструкция знания — есть возврат к изначальному, утерянному пчеловечеством знанию о себе самом.

Забыто это знание намеренно (по чьей-то злой воле) или это свойство самого мышления пчеловека, причина забвения достигнутой однажды ясности мысли о природе мысли — для постмодерниста не важна. Важнее, что такая точка зрения снова проявилась, а кто виноват — не вопрос. Сам пчеловек. Это и интересно.

Если забвение знания и его преодоление происходят с определённой периодичностью — это свойство самого пчеловеческого мышления.

Знание о подлинном устройстве мышления пчеловека, такая же иллюзия, как и невежество. Необходима новая точка зрения, не противоречащая всем предыдущим, как нам только кажется, противоречащим друг другу.

Так вот, о лекциях МакКены 1990-х.

Бывшие «дети цветов», участники теперь известных Вам событий — столкнулись с совершенной иным (по отношению к первоначальному психоделическому) — собственным социальным опытом — символом своих чувств желаний понять это бытие. С той самой матрицей потребления признаков имен чувств, куда всех благополучно заключили власти. Которые тоже — конкретные люди с определённым типом мышления, позволившим им прийти к власти. И, лекция МакКены — вполне могла показаться ее слушателям — ответом на утерянные вопросы юности.

Теренс МакКена связал фиаско психоделической культуры именно с предательством художников-постмодернистов.

Вместо обслуживания интересов психоделической культы (странное требование) — то есть демонстрации пастве — воодушевляющих видений иного (бытия), художники увлеклись «деконструктивизмом» (термин МакКены) и не показали — н и ч е г о…

Искусство, по мнению МакКены — это меньшее, что тогда, в «объятом пожаром Риме» — было необходимо.

Но художники, как в своё время Нерон, лишь молча взирали на эту происходившую с пчеловечеством катастрофу. Дух Земли, разбуженный психоделическими трипами «детей цветов» — «разум гайи» — взывал к ним, но они оставались безучастны (Но, каких же художников он имел в виду? Контемпрорари? — художников-коллаборантов арт рынка? Возможно, он просто спутал постмодернистов с их оппонентами и почему художники должны быть именно постмодернистами?

Постмодернизм 1423 — один дискурс, дискурс художника — 1324 — другой) и тогда гайа стала насылать видения будущей катастрофы 2012 университетским ботаникам (то есть самому Теренсу) и психоаналитикам (Лири). (Просто новый миф от МакКены). Которые, тогда, просто не понимали, что же с этими видениями им делать? Точно так же как, ранее умер фрейдовский «Отец» (Маркетолог, умевший называть чувства именами) — теперь (по мнению МакКены) — умер и «Художник» (модернист, но на самом деле — постмодернист).

В конечном итоге победил хаос, Рим (будущее) выгорел до тла, а пчеловек, как это и предрекал Мартин Хайдеггер в 1923, сохранив технологии, ментально вернулся к животному существованию, но (по мнению МакКены) надежда все ещё есть… На дизайнеров.

Да, формально, они лишь иллюстрируют представления маркетологов (дискурс 2134) о признаке товара мечты потребителя (1234) — рисуют концепции имен его чувства идеи лучшей жизни смутной. Но делают они -на самом деле (по мнению МакКены) — совсем не то, что видят в этом маркетологи (2143) и барыги (2314). МакКена сообщил: «Не секрет, дизайнеры курят и потому — визиулизируют лишь свои (тайные от непосвященных) психоделические видения».

Все люди говорят лишь затем, чтобы своей речью уравновесить свои сны и видят эти сны, лишь затем, чтобы уравновесить ими свою речь.

Дизайнеры — по мнению МакКены — способны передать свои ощущения иного рабам символов — потребителям. Все комментарии — адресуйте МакКене.

То есть, конечно — дизайнеры, если не коллаборанты (дискурс анти-постмодернизма 4132), то ремесленники (3142). Но, даже если они и победившие в конечном итоге «барыги-литераторы» (2314, 2341), то некоторым из них (полубарыгам-полугуру 2341) — все еще снятся психоделические сны — "41", как и психоделическим гуру 1960-х). Психоделическую культура исчезла, но (вместе с победившем рынком) — породила химеру. Ровно о том же самом, в своем гротескном рассказе «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» — говорит и Хантер Томсон (1937 — 2005), пришло время химер 1990-х.

Но, как мы теперь знаем, вскоре и оно закончилось. Надежды больше нет.

Что тут сказать?

Красивый постмодернистский рассказ, о смерти постмодернизма. Как — надеюсь на это — и рассказ об этом рассказе. Это и есть постмодернизм, самоирония, интеллектуальная изощрённость автора рассказа. Когда сказанное больше слов. Как хотите, так и понимайте.

Постмодернизм был всегда. Есть только ирония по поводу всеобщего обмана и сам этот обман (симулякр).

Приведу пример подобного философствования из эпохи античности. Когда ранние философы спорили о перво-элементе вселенной (что это: вода, осадок воды — земля, огонь слова — Логос или дух — воздух?), Эмпедокл (-490 — -430) заявил, что это не поиски первоэлемента вселенной, но поиски — самими философами — перво-элементов собственного мышления о ней. То есть, попытка восстановить утраченную картину мира.

Другой пример — если верить истории (что с точки зрения постмодернистов — сомнительно, ведь все истории — плод чьего-то воображения, то есть — литература и потому требуют проверки — деконструкции), на разных сторонах планеты — в Европе и в Китае, приблизительно в одно и то же время, возникли две, практически идентичные, философские школы: Пифагора и Конфуция. С точки зрения постмодернистов — возможно — это был один и тот же пчеловек. История не настолько важна, как сама их или его идея.

Пифагор (-586 — -495), как и Конфуций (-551 — -479) утверждали, что мышление пчеловека решает ряд противоречий (американский постмодернист Ричард Рорти (1931 — 2007), в 1980 использовал термин «решение собственных проблем духа и реальности») — даже не важно сколько одновременно разрешается таких противоречий (два, три, пять, семь), число решаемых противоречий определяет лишь уровень мышления. Важно, что все типы философствований — все уровни мышления — в общественном сознании — сосуществуют одновременно (конкурируют ложными истинами за внимание профана-потребителя) и определяют разнообразие взглядов пчеловека на реальность. Социальную сферу — общественную жизнь.

Позднее, эта (по сути — одна) пифагорейско-конфуцианская школа особого рода философстствования (опять же, если верить истории) — разделилась (как на Западе, так и на Востоке) на две секты: эзотериков и математиков. Из пифагорейских математиков (сейчас мы назвали бы их нумерологами) — вышла секта софистов (-5 — -4 века), на Востоке (приблизительно в то же самое время) родилась секта буддистов (середина 1 тысчелетия до нашей эры), примером западного последовательного пифагорейца-эзотерика можно назвать Сократа (-396 — -499). Как известно, софисты спровоцировали его казнь, за неудобные (самим софистам) высказывания, типа такого: «Я ничего не знаю, но они (софисты) не знают даже этого».

Как, в своей предсмертной книге «Что такое философия», в 1991, утверждал французский постмодернист Жиль Делез, именно миф о Сократе послужил основой мифа о Христе. Возможно, Знание всегда предаётся забвению, воспоминания о нем искажается, принимают форму, удобную риторике софистов, решающих лишь свои собственные (практические) житейские задачи — потому, что так устроено их мышление. Символ идеи сводится ими к его иконе, это уже теория другого мыслителя, создателя логики прагматизма — семиотики, Чарльза Пирса, 1883.

До нас дошла пентаграмма Пифагора-Конфуция, рисунок их (его?) концепции, суть которой — своим мышлением, пчеловек, способен находить гармонию только четырёх элементов из пяти, по правилу двойного золотого сечения, на рисунке — эта точка гармонии — пересечение двух из пяти лучей пентаграммы.

Расположение пяти базовых стихий-элементов мышления пчеловека (вершин пентаграммы) на рисунке — не определено, оно может быть каким угодно, поэтому простое умозаключение о геометрической форме всех вариантов гармонии — приводит к понятию додекаэдра, геометрической фигуры, поверхность которой образованна 12 пятиугольниками. Именно такую форму имела капсула космического корабля, в которой первый космонавт Юрий Гагарин облетел Землю. Памятник додекаэдру установлен на Гагаринской площади в Москве, в самом начале Ленинского проспекта. Рядом с памятником самому Первому космонавту. Американские космические аппараты — традиционно имеют форму конуса, что ближе традиции прагматизма.

Эта геометрическая фигура — додекаэдр — имеет 20 вершин, каждая из пяти стихий дублируется по четыре раза, образуя тетраэдр (треугольную пирамидку). Это — простое геометрическое представление о вероятности проявления пчеловеком того или иного типа мышления — условно (метафорично, этот символ лишь напоминает нам об идее), но именно оно послужило основой астрологи: 12 знаков зодиака — граней, 5 планет — пять тетраэдров, пять вершин пятиугольника и 4 дома — 4 вершины тетраэдра.

В таком контексте астрологию можно представить метафорой, или своего рода мнемоническим правилом удержать в голове идею устройства всего мышления пчеловека. Но и астрология из символа (как формы идеи) всего мышления — стала иконой, буквальным прочтением метафоры. Что, с точки зрения логики прагматизма — семиотики — тоже форма идеи всего многообразия мышления пчеловека, как и ещё одна форма той-же самой идеи — «прагма» — индекс или пример.

Для «интерпретации формы идеи» (смысла) — такая прагма — есть факт (лицо факта, как в концепции постживописной абстракции Клемента Гринберга, 1960). Для «означения идеи её смыслоформой», прагма — есть дицент (художественный образ, физический эксперимент или, если обобщить — непосредственно наблюдаемый образ бытия).

Символ смысла — закон (например — философия), икона смысла — качественность (у Пирса — квалитибельность — придуманный им самим термин — качество, как способность), сейчас нам проще понять этот термин как хайп — результат воздействия агрессивной рекламы, слепая вера, как у игрока казино в выигрыш не смотря ни на какие доводы его разума.

Символ означения (самооценки достоверности собственной мысли, у Аристотеля это шкала присущего) — аргумент (железобетонный аргумент, что это так и есть, у Аристотеля — именно присущее). Икона означения — ремма (гипотеза, смысл и форма идеи тождественны самой идеи лишь гипотетически, это — сомнение или самоирония автора высказывания, в своей правоте, как в «моральном» или «высоком» постмодернизме 1970-х — в «Высоких концепциях университетских докторов философии 1970-х»).

Последователь Сократа — Платон (-427 — -347) рассуждал о пентаграмме, но определил её концепцию — иначе, как пять частей речи. Обе теории: четырех и пяти частей речи, изложены в Седьмом письме, переведённым на русский язык Алексеем Лосевым в 1923. Суть: ускользающее от понимания обычного пчеловека решение пяти противоречий — Платон назвал «истиной», самим объектом чувств. Постмодернисты — после веков забвения — просто вернулись к платоновскому определению истины, как единства «непосредственного ощущения самой трансцендентальной идеи» (что отголосок пифагорейской эзотерики) и «понимания рисунка концепции имени чувства идеи смутной» (что является недостижимой вершиной учения софистов). Софизм и эзотерика снова соединились, как во времена Пифагора. Именно такое непротиворечивое единство противоположностей Жиль Делез и назвал «новым концептом» (новым единством перцепта, аффекта и концепта самих перцепта и аффекта).

Платон, в отличие от Сократа спорил не с софистами (после добровольного самоубийства Сократа — спросить с ними недостойно, результат предрешён), а с натренированным ими в риторике «новым господином» — тираном Дионисием.

В то время греческий мир был разделён на старый (сама Греция) и новый (Сицилия) свет. Дионисий правил частью западного античного греческого мира. Сейчас в этом разделении читается Европа и Америка. Дионисий, помимо успешных военных компаний, предавался разгулу, демонстрируя этим свою власть, как идею и Платон, формально занимавший должность его советника-софиста (современным языком главного политтехнолога или куратора американского президента) поступил совсем не как софист, когда однажды утром заявил (возможно — непохмелившемуся) Дионисию о недостойности такой практики оргий. За что был сразу продан в рабство, выслан в старый свет и только вмешательство друзей спасло его от окончательной потери социального статуса учителя. Сохранилась переписка участников этой истории. Да, собственно и сам Платон, в своих письмах рассуждает — в основном — о превратностях судьбы, в его письмах читается обида, и лишь в отдельных абзацах он формулирует сами свои ощущения посетившей его идеи устройства пчеловеческого мышления, то есть — философствует ненамеренно, адресуя эти (возможно — случайно вырвавшиеся) слова своим друзьям. Причём, всегда с разных сторон. Теории четырёх и пяти стадий разделены несколькими абзацами. Там же, в личных письмах своим друзьям, он (мимоходом) формулирует и свою теорию истины.

Теория Конфуция послужила идейной основой иероглифического письма, традиционной китайской медицины, алхимии и астрологии.

Считается, что даосизм предшествовал конфуцианству, но современная постмодернистская деконструкция представлений об обоих учениях наводит на другую мысль. Даосизм и буддизм — возможно — ровно те-же самые отражения конфуцианства, как античные греческие эзотерика и математика — отражение пифагорейства. История — возможно — одна и та-же, но прошедшая к нам через разных рассказчиков.

Как и рассказы о средневековых европейских схоластах и исламских теософах. Что не удивительно, если само мышление пчеловека устроено так, что Знание предаётся забвению, а затем снова деконструируется, то — одна ли эта история или множество её циклов-повторов — не имеет значения. Знание — одно. Важно лишь то, что оно опять проявилось.

И современный постмодернизм — в таком контексте — не более, чем ещё одна попытка вернуться к утраченному единству. Она обречена, но нам интересно не само Знание, а то, как пчеловек с ним поступает. Постмодернистами исследуется сам пчеловек, его мышление, а не то, к чему это его мышление приводит — к ложным истинам о «реальности».

Но, кроме дедекаэдра, моделью мышления пчеловека — то есть «пространством возможного» — возможно представить и куб, это уже концепт — как разрешение противоречия между эзотерикой и математикой. Куб можно представить множеством сочетаний координат трёх осей — пропорцией трёх координат, а можно представить множеством эзотерических знаков — адресов — точек на поверхности куба. Современная эзотерика — семиотика (как и теория дискурса, как и ядерная физика). Знак — есть сечение куба мышления, определяемое тремя точками на его поверхности.

Сам принцип построения пентаграммы есть графическая (визуальная) метафора последовательного решения противоречий — соединение точек-противоречий линиями. Решение противоречий двух точек — линия, трёх — треугольник, четырёх — квадрат, перечёркнутый диагоналями. Пяти — пентаграмма. Шести… Здесь возможны три варианта. Одно решение очевидно — два треугольника, один перевёрнут относительно другого и все шесть вершин соединены линиями. Это напоминает звезду Давида. Ещё один шаг и этом можно разглядеть куб софистов. Это вопрос точки зрения.

Другое решение предложили Конфуций и Пифагор. Это — точки пересечения лучей пентаграммы, которых (с учётом неопределённости означения вершин пентаграммы стихиями) — 60. Представить их геометрическое единство гораздо сложнее. Как тогда казалось эзотерикам — это предел математики, а значит и предел мышления пчеловека. Только в середине 19 века математики решили эту задачу.

Не стану спорить, большинство людей не способны понять пентаграмму и сейчас. Об этом говорили еще и Платон и Аристотель. Из этого и следует символ такой ограниченности ума пчеловека — косой крест двойного золотого сечения. Все, на что пчеловек был способен своим мышлением — найти решение (концепт) лишь четырёх стихий своего мышления из пяти. Некоторые такие гармонии (но не все, только 24 из 60) и есть — постмодернистский дискурс — который, по мнению (1970) французского постмодерниста Жака Лакана «есть тюрьма мысли». Он должен быть преодолён. Но как? Чтобы совершить побег из тюрьмы своего дискурса, прежде необходимо знать куда бежать — представить все пространство мышления пчеловека, как карту. Такая карта мышления (И Цзин) — существует давно, но все, что университетские профессора говорят по её поводу: «мы даже представить не можем, что это такое». Лукавят? Возможно.

История о 42.

В 1970 году университетский исследователь психоделических веществ ботаник Теренс МакКена (1946 — 2000) создал компьютерную программу, благодаря которой — он сопоставил ряд чисел, так он интерпретировал загадочные гексаграммы И Цзин и вехи пчеловеческой истории. Как именно он это сделал — это вопрос к нему самому. Важно, что он предсказал «конец времен 2012». А британский постмодернистский писатель Дуглас Адамс (1952-2001) написал книгу о об этой истории. И, хотя сам Адамс не признался о происхождении 42, из контекста истории очевидно, что это «за 42 года до конца света». 42 = 2012-1970.

Вернёмся к даосам.

Они предложили третий путь построения концепта шестого уровня, не звезда Давида, она же куб пропорций («реальность трёх измерений», как в цветной фотографии или в ядерной физике 1960-х, или вообще в любой физике до постмодернизма 1960), и не теория гармонии Пифагора — Конфуция. Не алхимия и не астрология. Поэтому, я и связываю даосизм со средневековой интерпретацией конфуцианства.

Подробнее о третьем решении концепта шестого уровня.

Есть базовое различие, как свет и тьма. Графически — прерывистая и сплошная черта даосов (линия концепта противоречий). Концепт может решать противоречие, а может не решать его. Такого, в конфуцианстве и в пифагорействе — просто не было. Там , либо — весь сложный концепт пентаграммы строится, либо нет.

Далее, есть три измерения куба мышления, который софисты понимают простым пространством пропорций трёх осей. Треугольником. Это три первые конфуцианские стихии мышления (их можно назвать стихиями природы, но очевидно, что это стихии мышления пчеловека о природе):

— Стихия дерева (отрезки — следы кисти каллиграфа, имеющие чёткие начало и конец, как сочленения стебля бамбука), ставшая у даосов стихией грома (чувство ритма иного, растворенного с событиях житейской обыденности). Баланс света и тени или баланс цвета в картине. Эта стихия (как баланс) может быть проявлена, тогда — условно означающая её — линия сплошная, а может — не проявиться, тогда линия прерывистая. Понятный (надеюсь) пример — философия Сократа и декларации софистов. И там и там — речь о подлинном бытие пчеловека (сложности его мышления), но в одном случае речь есть утверждение этого (единого для всех людей) подлинного бытия (непосредственное ощущение этой идеи), а в другом отрицание такого единого бытия (у каждого оно своё и потому обсуждать бытие не следует).

— Стихия воды, и у даосов и у Конфуция (если только достоверны дошедшие до нас рассказы о самой его теории) — термины совпадают. Это кручение кисти каллиграфа на месте, у даосов это переменчивость представлений о подлинном бытие (неоднозначность чувственного познания). Равновесие форм, способных принимать любые очертания. Композиционная устойчивость. Простой пример. Либо взгляд художника — а даосизм есть Учение именно об искусстве — как бы ощупывает невидимый мышлению предмет подлинного бытия с разных сторон, тогда, условно означающее это качество — черта — сплошная, либо такой взгляд ремесленника излишне прямолинеен, тогда черта прерывистая.

— Стихия чаши для воды (водоема). Концепт опыта ощущения ритма и познания — представлений о нем. У Конфуция это стихия металла, любая переменчивая линия каллиграфа, сочетающая методы ритмичных отрезков и вращения кисти на месте. У даосов это стихия чаши (водоема, у античных греков — земля, как осадок воды). Это сама картина или композиция. Как и сочетание непосредственного ощущения ритма иного, растворенного в обыденности, как баланса и равновесия всевозможных представлений имен чувств ровно той же самой идеи подлинного бытия (истины — как у Платона). Это новое качество проявляется судьбой картины, Даосы говорили — о соответствие духу своего времени, что теперь, с лёгкой руки (ох уж эта память, не помню имя автора, он сейчас живёт на юге Италии, где каблук её сапога, но в 1990-х работал в Москве и даже получил какую-то европейскую премию за эту свою не оригинальную теорию, 50 тыс. Евро) — актуальность. Это не важно, Юбер Дамиш (1928 — 2017) рассмотрел эту тему гораздо подробней.

Таким образом, геометрически, пространство возможного — мышление пчеловека — в теории даосов — определяется возможными сочетаниями двух типов трёх черт, всего 8 вариантов. В середине 19 века, последователь Римана — математик Софус Ли — сформулировал такое представление математически точно. Даосские триграммы — ровно тоже самое, что SU (3) — симметрии.

Семиотика Чарльза Пирса (1839 — 1914) — ровно тоже самое решение задачи — как символически представить все мышление пчеловека, картой. Как и матрица адронов ядерной физики.

Далее, даосы просто нарисовали турнирную таблицу своих восьми терминов И Цзин. В ядерной физике 1960 — триграмам соответствуют глюоны, из которых образованы кварки, из которых образованы адроны (сочетания трёх кварков), из некоторых из которых образованы ядра атомов. Которые, в сочетании с другого типа частицами (серыми лептонами) образуют сами атомы, из которых состоят молекулы, одни более простые, другие более сложные, из которых, в свою очередь, состоит все — привычное нам — вещество вселенной. В том числе и мы с вами. А возможно и другие — непривычные нам пока — типы вещества, ведь возможных сочетаний субатомных частиц и того немыслимого, из чего они состоят — очень много и сейчас понятны пчеловеку далеко не все–такие сочетания. А освоено технически ещё меньше. Важно что постмодернистская ядерная физика, как и философия прагматизма, как и математика 19 века вернулись к представлениям даосов, которые, как я уже сказал были об искусстве.

Различия теории даосов, математики Софуса Ли, теории семиотического знака Чарльза Пирса (которая, в свою очередь — лишь деконструкция теории силлогизма Аристотеля, то есть ранний постмодернизм — это прагматизм, постмодернизм — это неопрагматизм) — объясняются очень просто.

Вернёмся к даосской книге Перемен (И Цзин) — турнирной таблице терминов мышления пчеловека — как я думаю — к деконструкции теории пентаграммы Конфуция. Это (надеюсь) пояснит мой тезис о вторичности даосизма, по отношению к конфуцианству. Что никакая не проблема.

Конфуций рассматривал пропасть непонимания людьми друг друга, как и пчеловеком самого себя — на примере одного из четырёх возможных решений базовых противоречий (стихий мышления о природе). На самом деле — противоречий больше и мостов на бездной — 60. Рассмотрим только один. Для примера.

Края этой пропасти есть желание пчеловека высказаться о своём духовном открытии и его же собственном нежелание слушать подобные откровения других (или своё собственное). Поиск гармонии крайностей — есть строительство моста над этой вечной пропастью между обычаем (стихия огня) и уже не помню, чем именно, в общепринятых представлениях о терминах конфуцианства — это не так важно (стихия земли). Между спонтанными расческами кисти каллиграфа (чему нет аналога в даосизме), заимствовавшим из конфуцианства только три первые стихии из пяти) и оттисками кисти без движения (текстурой). Важен баланс обоих движений кисти.

Постмодернист Ричард Рорти в 1980 — назвал эту самую пропасть между творческой иронией (его собственной постмодернистской деконструкцией, желанием переписать все словари) и общепчеловеческой солидарностью (обычаем, корпоративным духом университетской аналитической философии — своих оппонентов). Этот мост над бездной — в терминах Рорти есть консенсус между постмодернистами и деятелями постмодерна (современными университетскими софистами). Но так-же, как и в конфуцианстве, деконструкцией которого — по крайней мере американский постмодернизм — как я думаю — и является) — оппозиций и решений противоречий больше, приведён лишь один из мостов, в качестве простого примера.

Даосы посмотрели на проблему моста над конфуцианской бездной иначе. Сейчас (этот вопрос подробно исследовали Зигмунд Фрейд, Карл Юнг и Жак Лакан) — мы способны понять слова даосов — как постмодернистский дискурс (но этот дискурс и есть причина социального маразма) — как строительство моста между бессознательным и речью пчеловека — (даосы говорили между внутренним и внешним проявлениями мышления пчеловека, что это как не сон и речь? — между чувством иного художником и его признаком, выраженным в картине) — вот, что такое турнирная таблица И Цзин — 64 варианта моста на бездной. Напомню, у Конфуция, который использовал другую модель мышления — гармоний — 60. Некоторые гармонии Конфуция (по две из пяти с каждой грани додекаэдра) совпали с 24 дискурсами, из постмодернистской теории дискурса, развитой уже после смерти Жака Лакана (1901 — 1981). Сам он определил только четыре дискурса (господина, аналитика, университета и истерика). Сейчас очевидно, что их 48. Но речь не об этом. Подробности можете найти в других моих статьях. Сейчас мы определяем постмодернизм.

Вернёмся к даосам. Среди 64 гексаграмм (пересечения 8 триграмм) — можно обнаружить повторы и симметрии, сократив которые знаков останется 27, ровно столько, сколько в теории семиотического знака Чарльза Пирса 1883.

В этих 27 семиотических знаках также возможно найти некоторые условные симметрии, сам Чарльз Пирс и свёл множество семиотических знаков к матрице 10 типов. Матрица адронов 1960 Гелл-Мана (1929 — 2019), ядерного физика — идентична матрице целевых аудиторий маркетинга, который заимствовал её в семиотике. Гелл-Ман использовал теорию SU (3) Софуса Ли (1842 — 1899). Математически точную версию даосизма. Подробности — в любой современной книге (после 1960) о ядерной физике.

То, что даосы не сократили число своих 64 гексаграмм до 27 или до 10 (возможно и до 7 нот) — имеет некоторый смысл. Дело в том, что во первых — не факт, что такое сокращение корректно. Это сокращение по поверхностному признаку сходства знаков, что больше напоминает методы софистов, во вторых — и это самое важное в теории Софуса Ли, как и в ядерной физике 1960 — Гелл-Мана — важнее самой классификации десяти адронов (их тогда было известно только 9 и десятый, «омегу минус» (семиотический знак умозаключение, первая даосская гексаграмма «творчество») — открыли именно благодаря такой новой классификации — так вот, оказался возможен новый взгляд на И Цзин, не тот, который привёл к построению этой турнирной таблицы композиционных принципов даосской картины. Оказалось возможным увидеть неочевидный и совершенно непонятный интуитивно закон составления гексаграмм (семиотический тройной код — просто вариант бинарного кода даосов, один легко пересчитывается в другой).

Расскажу о этом законе на примере адронов. Выстроив адроны в матрицу, пусть это будет матрица с повторами — 64 адрона — очевидно, что сочетание кварка u по горизонтали и по вертикали этой таблицы (пример применения таких теорий — ядерные реакции, превращения нейтрона в протон и обратно) приводит к кварку u. Сочетание d кварка d кварка приводит к s кварку. Сочетание u кварка и d кварка приводит к d кварку. Почему так?

Подобная задача была решена математиком Софусом Ли во второй половине 19 века, за столетие до её актуальности у ядерных физиков, но представить нагромождение квадратных корней из трех, мнимых единиц и совсем уж непонятных чисел цвета — было очень не просто. Потребовался гений Гелл Мана, чтобы во первых увидеть в бездушных числах оси цветных внутриядерных взаимодействий, а во вторых связать все это с поисками физиками таинственной омеги минус.

Решение же самих постмодернистов — крайне просто: кварки — не предел материи, они образованы вообще непредставимыми частицами — глюонами (сгустками воображения):

u=аа,

d=аб,

s=бб.

Собственно, эти «а" и "б», которые «сидели на струне» и стали, но только на некоторое время, новыми частицами материи, открытыми постмодернистами. Не уверен, что сами физики — в полной мере — осознали, что повторился вывод Эмпедокла.

Физики искали не элементарные частицы, но элементарные частицы своего мышления об этом. Материя перестала быть материальной, и хотя произошло сведение этого открытия к поверхностному признаку его понимания потребителем — Бозону Хиггса, это значимо только для профанов. Кто, хоть немного подумает — все поймет сам.

Но вскоре и б оказалась лишь 1/a.

И остался только один первоэлемент материи — «а". Выразив, через это (более, чем — не представимое, абстрактное) »а" — адроны ядерных физиков — получим… Семь нот.

То, что мы тысячелетиями называли нотами, как оказалось — не более, чем степени (число повторов этого абстрактного "а") в составе субатомной частицы:

До — -6, ре — -4, ми — -2, фа — 0, соль — 2, ля — 4, си — 6.

Ньютон (ещё один неопифагореец) — вероятно — был прав, когда утверждал что деление звуков октавы (он считал, что и деление спектра солнечного света) на семь частей — есть свойство пчеловеческого мышления. Те самые семь оппозиций или противоречий мышления пчеловека.

Так мы же все это и так знаем.

К чему тогда, все эти бессмысленные декларации университетских деятелей постмодерна? Кроме Сократа, внятный ответ на этот вопрос дал Аристотель, «они (софисы) и сами не понимают, что говорят». Но, зато — пользуются произведенным их речами эффектом в среде не очень умных людей, себе во благо. Заключая их чувства в матрицу поверхностных признаков одних только имен таких чувств. Сократ все это сказал им в лицо. И потому — умер. Судьба Аристотеля иная. Он был тренером в ритотике другого греческого царя — Александра Великого, который разом прекратил «игры разума» софистов в поддельную античную демократию, выродившуюся в то время в гражданскую войну всех со всеми — скопировав структуру иерархии софизмов (структуру тусовки софистов) в свою знаменитую фалангу. Греки выстроились в фаланги (соответственно типам софизмов) и отправились завоевывать мир. Так родилась современная армия.

Как и Конфуций (если верить историям о нем), он якобы он сказал: "мое учение для царей, но ни один царь не желает ему следовать, мне остается только одно, умереть. И умер.

Главное успеть это понять, пока ты жив. Это может привести к любопытным решениям. Кто знает, какую форму примут эти идеи и как они изменят пчеловечество. Мы просто не знаем, нам никогда не давали в полной мере это высказать. А высказывания перевирали.

1) Постмодернизм и постмодерн.

Чтобы понять, что такое «постмоденизм», следует различать доктрину деятелей постмодерна (не постмодернистов) и протест против нее постмодернистов-мыслителей. И то и другое — внутри-университетские «игры разума», различие которых непосвященным не понять.

2) Смена общественной формации или пустая болтовня об этом?

Деятели постмодерна декларируют смену общественной формации, произошедшую в середине 20 века, рассматривая ее как сверх-усиление модерна.

Постмодернисты, напротив, называют такие декларации — попыткой усиления интеллектуальной эксплуатации пчеловека пчеловеком — самими деятелями постмодерна (литераторами, «философами аналитической традиции», но не сократовской), основанной на подмене знания — симулякром, еще конкретней — подменой конкретной идеи — именем чувства этой идеи смутной (но только это и понятно большинству людей интуитивно), и призывают прекратить контроль над мышлением, предоставить пчеловека самому себе, так как жизнь любого пчеловека — самоценна (по крайней мере — для него самого) и сложнее любых представлений о ней.

Постмодернисты призывают к свободе воображения, считая декларации деятелей постмодерна — лишь одним из вариантов воображения реальности, когда воображается «норма воображения».

Оппоненты постмодернистов (например, Федор Гиренок из МГУ), в качестве аргумента абсурдности постмодернизма — приводят пример нетождественности банана — мысли о банане. Он объясняет «современное состояние культуры» — попыткой потребителя банана — галлюционировать о такой тождественности.

Потребитель — своим неадекватным «клиповым мышлением» — на самом деле — лишь ломает игру в контроль его мышления интеллектуалами-литераторами и просто переключает канал с навязчивой рекламой на любой другой, но и там реклама. Возникает («клиповая», она же — «смайликовая») культура галлюцинаций понимания, когда (это уже мнение другого исследователя постмодерна Алана Кирби из Оксфорда, 2006 — "комфорт потребления информации — важнее самой этой информации).

С такой (отчасти постмодернистской) культурой современника — деятели постмодерна — справиться не способны. Спрос на литературу постмодерна падает. Потребитель предпочитает такой литературе — саму свою жизнь.

Вероятно, поэтому, литераторы постмодерна и обсуждают смерть автора, смерть искусства, смерть философии и смерть науки. Но, это — на самом деле — лишь смерть их прежнего (воображаемого) контроля за потребителем их литературных образов.

Примеры постмодерна: наркорынок, арт-рынок, политический рынок, виртуальная реальность. В России — ещё и «новый феодализм». Его причина (по Симону Кордонскому) — несогласованность интересов сословий.

Сословия не могут решить свои проблемы без «феодала». Предлагая ему решение его собственных, лишь воображаемых представителями сословий проблем — финансированием этих сословий. А проявление — «нового феодализма» — распределение прав на блага (прибыль, интерпретации законов и т.д.).

Лакуну — контроля за потребителем (утраченного прежними деятелями постмодерна-литераторами) — заполняют новые игроки — откровенные барыги, ловко подделывающие признаки литературы постмодерна и строящие свою собственную экономику откровенного обмана чувств потребителя — примитивными подделками литературных образов. Маски сброшены. Так происходит во всем мире. Крах пчеловечества — неизбежен. Но, возможно, он существует лишь в воображении деятелей постмодерна. В жизни простого пчеловека ничего не меняется. Все игры разума происходят за контроль над его кошельком.

3) Единственная перспектива

Постмодернизм — представлялся интеллектуалам 1980-х — «светом в конце тоннеля», но мода на «моральный постмодернизм» — давно прошла, возможно потому, что его подменили подделки от деятелей постмодерна. Согласно шутливой концепции дигимодернизма (дигитального постмодернизма) — вместо моды на игру слов — в университетскую среду деятелей модерна (в частности — его аспирантов) пришла мода на «игру исследования феномена комфорта потребления информации».

Тем не менее, альтернативы постмодернизму нет. Периодически, он дает о себе знать, недавний пример — 2009 — блокчейн-технологии. Частный случай которых — криптовалюты. Это был принцип беспристрастной (неподделываемой) фиксации фактов жизни (договора, сделок, авторских прав, чего угодно), вместо избирательной верификации таких событий (признанием значимых фактов) институциями софистов. Но, и блокчейн теперь погребен под грудой бессмысленных разговоров — о нем. Превращен в литературу о блокчейн.

4) Термин «постмодернизм»

Термином «постмодернизм» — принято обозначать особую форму философствования об идее структурного сходства различных феноменов культуры, науки, искусства и общественной жизни 20-21 веков.

Но, постмодернистская деконструкция распространяется на все знание пчеловека, начиная с глубокой древности. Подделка истории — одна из обсуждаемых тем, как постмодернистами, так и деятелями постмодерна. Тонкая грань между мнениями которых — едва различимая самоирония автора текста.

К постмодернизму можно отнести:

— имя чувства этой идеи (postmodernisme),

— различные философские концепции этого имени,

— понимание метафоры (рисунка) таких концепций (общественная жизнь) и 

— выражение непосредственных ощущений этой конкретной идеи (искусство).

Формула этой идеи единства любых жанров познания — от самих постмодернистов — звучит так: «сейчас всё — литература» (заключение чувственности читателя в пространстве поверхностных признаков имен его чувств смутной идеи, контролируемых автором).

5) Мета-рекурсия

Феномен постмодернизма можно связать с мета-рекурсией (многократным отражением отражения) самой философией постмодернизма — культуры и культурой — философии постмодернизма.

Обычно это называют «игрой слов» или «интеллектуальной изощренностью автора», пытающегося преодолеть (признаваемое постмодернистами принципиально непреодолимым) ограничение мысли словом. В итоге возникают нарративные постмодернистские тексты ни о чем, так, как любой предмет познания (имя чувства, концепция имени, понимание рисунка концепции) — подвергается критике (деконструируется), а любой (уместный в прежней до-постмодернистской литературе) вывод об «истине» — считается ложным. Такой текст (игрой слов) выражает лишь одну мысль — об ином устройстве и ином предназначении мышления пчеловека, чем тот, который читатель может себе представить из слов автора.

Подобная традиция уже существовала в китайской поэзии 6 века, когда ставилась цель — «сказанное больше слов».

К таким постмодернистским рассказам можно отнести и рассказы о смерти постмодернизма, которая часто — сама остроумная игра слов (как у Кирби).

Приведу пример.

Теоретик постмодернизма Ричард Рорти, 1980 — называл произведения «искусства», хранящиеся в музеях — интерпретациями (смыслами или именами) чувств зрителей, которым лишь кажется, что такие смыслы были присуще произведениям изначально. Когда, это сами зрители окружили изначально бессмысленное произведение такими оболочками смыслов. В этом потребителя стимулирует культура, которая есть подделка непосредственного ощущения художника — мнением «эксперта» (куратора).

Что — с точки зрения постмодернизма — самообман, но некоторые люди (потребители имен чувств) мыслят именно таким способом, самообманываться именами чувств для них естественно. Это предел их интеллектуальной деятельности и культура лишь эксплуатирует такое невежества одних людей (с якобы слабым мышлением) — другими (считающими свое мышление более сильным).

Постмодернисты считают такое положение дел — несправедливым и призывают конкурирующие за внимание потребителя группы интеллектуалов к прекращению войны и к договору друг с другом, называя такой договор (предлагаемый вместо прежней основы объединения вокруг «ложной истины») — консенсусом творческой иронии (самих постмодернистов) и общепчеловеческой солидарности (деятелей модерна). Деятели модерна, одновременно — присваивают права на термин «постмодернизм», и — критикуют его, называя такую практику тоже «игрой слов».

6) О постмодернистском решении задач

Постмодернистский договор подобен концептуальному решению «уравнения истины»: -x = 1/x: то, что постмодернисты считают (для пчеловека разумного) неприемлемым (обман ближнего, эксплуатация «сильным» мышлением «слабого» — "-x"), приравнивается к глупости "1/x" (обратно пропорциональной «истине» — х).

Ответ очевиден: -х^2=1, x=√(-1), x=i (мнимая, воображаемая единица).

Мышление пчеловека — плод его воображения, но, на самом деле — мышление гораздо более механистично, чем принято считать: все мы ищем единство своего сна и и своей речи. Возможно лишь воображение нами этого единства, для каждого — оно своё, но отдельные группы людей выдают усредненное (для своей группы) единство — за «истину» для всех. Таких «истин» — множество и они часто взаимоисключают друг друга.

Постмодернисты призывают, вместо того, чтобы эксплуатировать различия способов и степеней воображения, выдавая эти различия за «реальность» — просто объединить усилия (тех, кто способен на это) в воображении единой структуры нашего пчеловеческого мышления-воображения.

Например, вместо противопоставления "принципа соответствия" и «постмодернизма», признать такую проблему несуществующей.

Рорти говорил о «десольвировании» (игра слов) — растворении противоречий между вопросом и ответом. Вопрос и ответ равны в том смысле, что и вопрос и ответ лишь задают координаты подлинного объекта-идеи, которые возможно лишь ощущать непосредственно, а любые попытки сказать об этом ощущении словом — есть самообман. Которому некоторые люди поверят, и это причина неравенства. Такая жесткая связь ответа и вопроса — имеет социальную природу и лишь ограничивает наш взгляд на сам объект чувств — пчеловеческое мышление. Которое — больше своей социальной проекции.

Примером литературы будущего рассматривается… физика.

Физическое решение задач — есть нахождение концепта различных точек зрения и исследование нового представления о природе, не противоречащего ни одной из (прежде казавшимися противоположными) точек зрения. Собственно, теория относительности Эйнштейна, с точки зрения постмодернизма — была таким концептуальным решением кажущегося противоречия между «временем физиков» 1/t — противоположным -t. Другой вариант — между абстрактным «цветом ядерных физиков» и цветом краски.

Теория гравитации — наглядный пример решения подобного противоречия.

Инерциальная сила определена Ньютоном, как коэффициент пропорциональности между ускорением и обратной массой (а=F x 1/m => F=mа). Этот коэффициент определяется экспериментально и никакое другое объяснение просто не требуется, это просто факт.

Сила гравитации неинерциальна и — по Ньютону — F (G)=mM/r^2. никакого коэффициента G — в формуле силы гравитации у Ньютона нет. Сила гравитации — коэффициент пропорциональности произведения масс и квадрата обратного расстояния между массами. Эта зависимость объясняется сферочностью гравитационного взаимодействия, при удалении участка сферы от своего цента его площадь убывает по такому закону обратных квадратов. Многие века этого объяснения гравитации было достаточно. Пока не появилась странная теория Эйнштейна.

Но, позже (при реформе систем единиц) — сила гравитации была определена иначе, как произведение единичной силы гравитации — G и отношением произведения масс и расстояний между массами (F=G x mM/r^2), в ньютоновскую формулу гравитации механистически был добавлен новый элемент, что разделило природу гравитации и ее численное значение. Природа гравитации вдруг стала загадкой.

При этом, очевидно, что справедливо и прежнее ньютоновское определение инерциальной силы (F=ma).

Допустим, что s=r, g=a, M=m, F (G)=F^2

F (G)=F^2 = m^2 x a^2 = m^2 x s^2/t^4 х r^2/r^2 = m^2/r^2 x s^4/t^4 = mM/r^2 x (vV)^2

G=(vV)^2

a^2 =F (G)/m^2

Что это значит?

Что сила гравитации — есть коэффициент пропорциональности квадрата ускорения и квадрата обратной массы. Что становится более очевидно, если рассмотреть две равные массы, вращающиеся с одинаковыми скоростями друг вокруг друга. В данном случае это неинерциальная система отсчета. И существуют — как минимум — две точки зрения, связанные с двумя этими массами. В одном случае наблюдателю кажется, что вторая масса вращается вокруг первой, а в другом, что первая вращается вокруг второй. Возможна и такая точка зрения, где наблюдатель вовсе не наблюдает вращения (например, когда сам вращается вместе с центром масс). В третьем случае система отсчета инерциальна (F (1)=ma, F (2)=ma) и результирующая сила — есть векторное произведение обоих сил, что в такой, третьей точке, равно нулю.

С точки зрения земного наблюдателя, космическая станция вращается вокруг планеты с первой космической скоростью. С точки зрения космонавта, вращающегося в космической станции вокруг планеты — это планета вращается вокруг его станции. Но, кажущаяся скорость вращения планеты меньше первой космической скорости станции в число раз, равное массе планеты.

V∽v/M,

M∽v/V —

это очевидно из численных значений силы гравитации для вращениz космической станции вокруг Земли.

S/T∽M x s/t

Если S∽s, T≁t

1/T∽M/t

T∽t/M.

В чем секрет?

Возможно, в том, что обе силы действуют во времени (время входит в формулу ускорения). Если это время едино для всех систем отсчета, то и наблюдаемая землянином сила гравитации планеты, действующая на космическую станцию равна силе гравитации космической станции, наблюдаемой космонавтом. Кажущаяся невесомость. Да, вес исчезает, но масса все равно остается.

Это возможно только в одном случае, интуитивно непонятном, если большая масса планеты уменьшает время ее вращения, воображаемого космонавтом, вокруг станции. Эйнштейн именно это и утверждал, что масса замедляет время, но не смог обосновать, какое именно? Сейчас очевидно, что масса планеты замедляет воображаемую космонавтом скорость вращения планеты вокруг станции. Время входит в уравнение этой скорости.

Физики называют теорию Эйнштейна теорией воображаемой относительности, так как наблюдатель лишь воображает изменения, почувствовать непосредственно которые просто не способен. Но, в случае гравитации — она вполне наблюдаема.

Картина мира классической физики основана всего на трех терминах, масса, расстояние и обратное время. Их сочетания — произведение массы и расстояния (механическая вселенная вне времени), скорость и отношение массы ко времени (скорость истечения массы). Эйнштейн заявил скорость света предельной. Соответственно этому, все остальные основные термины — просто выразил через эту предельную скорость ("c"):

m— масса — 1/t^2;

s — расстояние — ct;

1/t — обратное время — 1/t;

sm — произведение массы и расстояния — c/t;

s/t — скорость — c;

m/t — отношение массы ко времени — 1/t^3.

При таком преобразовании терминов (что подобно смене системы отсчета):

p=ms/t — импульс — p=c/t^2

F=ma=ms/t^2 — сила — F=c/t^3=mc/t^2

F (G)=(vV)^2 x mM/r^2 — сила гравитации — c^2/t^6=mMc^2/t^4

E=Fs=mV^2=ms^2/t^2 — энергия — E=(c/t)^2=mc^2.

Эйнштейн не первооткрыватель этого метода преобразования терминов, подобное преобразование физики выполнили для уравнения идеального газа.

Что это значит?

Что термины физики — просто (иначе записанные) семиотические знаки. Та же самая литература. Никакого нового знания, кроме знания о семиотике нашего собственного мышления — они не содержат. Если бы не институция университета, со своими социальными играми в значимость, об этих формулах никто бы никогда не узнал. А если бы и узнал, то не поверил.

Какого размера атом?

Вероятно порядка размера вселенной, так как удаляющееся от его центра (со скоростью света) нейтрино определяет расстояние. Если так, гравитация и электромагнетизм — внутри-атомные феномены. А деление нашего восприятия вселенной на массу и скорость света (в уравнение которой входит пройденное нейтрино — за время существования атома — расстояние и само время) — условность. Обычай.

На самом деле, теория относительности — избыточно подробна, теория неинерциальных систем отсчета Ньютона — и без нее — все прекрасно объясняет. Но, кто способен понять саму эту теорию?

Если теория интуитивно непонятна, никто из потребителей не заплатит за неё, как за как имя своего собственного чувства. Поэтому, ей на смену приходят другие теории, понятные их потребителю, но далекие от самого Знания. В таком контексте, теория Эйнштейна наиболее успешная (интуитивно понятная потребителю) теория, так-как, за нее заплатили больше всего.

Тоже самое касается всех областей классической физики (электродинамика, электромагнетизм, газовые законы). Другое написание тех же самых базовых терминов — семиотических знаков. Различия законов в разных разделах физики — смена систем отсчета терминов. Например, энтропия — при определенных допущениях (отсутствия работы) — тот же импульс (S=dQ/T=PV/T=F/S x s^3 x t/s=ma/s^2 x s^3 x t/s=mss^3t/t^2s^3=ms/t=p). A температура — Т=v средняя скорость молекул газа.

Релятивистская энтропия S=mc^2/c=mc

m=1/t, S=c/t^2=s/t^3

s/t=v

s/t^2=a

s/t^3=S

t=∛(s/S)=√(s/а)=s/v

Все, что — с точки зрения постмодернизма — пчеловечеству дала классическая физика — представление о семиотическом пространстве её терминов, что (возможно) и подметил Эйнштейн. Но, не завершил свою мысль.

Экзотический пример концепта — между теорией Эйштейна и ядерной физикой, термины превращаются в цифры.

m — масса — ½;

s — расстояние — 2√2;

1/t — обратное время — 1/√2;

sm — произведение массы и расстояния — √2;

s/t — скорость — 2;

m/s — отношение массы ко времени — ½√2.

При таком преобразовании терминов (что подобно смене системы отсчета):

p=ms/t — импульс — p=1

F=ma=ms/t^2 — сила — F=1/√2

F (G)=(vV)^2 x mM/r^2 — сила гравитации — F (G)=½

E=Fs=mV^2=ms^2/t^2 — энергия — E=2.

Постмодернистская ядерная физика 1960-х была более откровенна, три фундаментальных взаимодействия основаны на трех абстрактных «цветах физиков». Которые просто не представить.

Взаимодействует цвета, а числа осей цвета — это кварки. Антикварки — числа вида 1/х.

Серая ось — лептонов. Кварки, в свою очередь, образуют субатомные частицы. Мезоны — есть пара кварк/антикварк, адроны образованы тремя кварками разных цветов (но ядерные взаимодействия — «зелёные»), возможны и более сложные сочетания — большего числа кварков.

Ответ на такие теории других физиков (деятелей постмодерна) — сталкивая частицы в большом адронном коллайдере можно получить всё, что угодно. Это взрыв, видеть в этом хаосе закономерности — как видеть «лицо на Марсе» — апофения. То есть — воображение.

Постмодернисты приравнивают оба противоречащих утверждения физиков, «материя (в представлениях пчеловека) и есть сгустки его воображения». И, такая «реальность» гораздо интересней «физической».

Рассмотрев матрицу десяти адронов, что (в других терминах) давным-давно сделали древние даосы в И Цзин (восемь глюонов физиков = восемь триграмм даосов) — становится очевидна еще большая, чем «цвет физиков» — абстракция прото-цвета кварков — «а" и "б» — художник поймет их как цвета лессировок —

аа=u-кварк,

аб=d-кварк,

бб=s-кварк,

и все субатомные частицы — можно выразить одним, еще более абстрактным прото-цветом-числом "а".

Так возникает еще большая абстракция струны, различные колебания которой и есть сами субатомные частицы.

Степени такого числа, а — и есть адроны ядерных физиков, но и привычные нам ноты (-6, -4, -2, 0, 2, 4, 6).

Вот только само понятие частицы, как волны — теряет значение. Как и материи. Есть только числа мышления пчеловека и их сочетания.

Что же такое число?

Перво-элемент мышления пчеловека.

Другие примеры постмодернистского решения задач — силлогистика Аристотеля и семиотика Чарльза Пирса.

Взгляд на мышление пчеловека, как на цепочки семиотических знаков или фигур терминов. Какими бы различными высказывания пчеловека нам не казались, все они состоят из одних и тех-же элементов пчеловеческого мышления. Мысли — комбинаторика чисел. А мышление пчеловека — абстрактно, оно там, где числа.

Во второй половине 19 века норвежский математик Софус Ли создал теорию групп SU (3) — матриц, по факту — математически точно описав семиотический знак Чарльза Пирса 1883.

Использование этого аппарата физиками 1960 — привело не только к SU (3) классификации уже открытых субатомных частиц, но и открытию новых. Это пример постмодернизма в физике. Образующие кварки субатомных частиц — совсем уж абстрактные глюоны — ровно те же самые восемь триграмм даосов. Сгустки воображения пчеловека.

Постмодернизм в изобразительном искусстве можно проиллюстрировать концепцией постживописной абстракции Клемента Гринберга. Если академическая живопись — есть игра-отражение (чувственная имитация рисунком) пчеловеком — идеи природы, то отражение природой идеи пчеловека — есть его мышление, которое проявляется игрой в игру в такое отражение. Раздутие перцептивной основы живописи (пятен и потеков краски) до космических масштабов, как на холстах Поллока или Ротко.

В таком контексте, постживописная абстракция 1960 не финал модернизма, а начало сверх-модернизма. А контемпрорари (китч) — обратная реакция культуры, сопротивление переменам (возрождение академизма). Ирония в том, что все термины теперь перепутаны и изменили свои значения на противоположные.

Концептуализм, поп-арт, перформанс — пограничные области между постмодерном и постмодернизмом. Контемпрорари — вульгарный постмодерн, китч.

7) Протест против постмодерна

Постмодернизм связывают с протестом части интеллектуалов — против постмодерна (сверх-модерна), который понимается состоянием «культуры современника» (но, не «современной культуры», эти термины в постмодернизме различаются и являются противоположными), включающее в себя своеобразную (якобы) философскую позицию (именуемую постмодернистами софизмом — обманом или симулякром), выражающую антитезу модернистскому искусству, доказательство достоверности которой основано лишь на «массовости такой ответной реакции культуры» на постмодернизм. Оппоненты постмодернистов (сторонники постмодерна) утверждают: «какого типа дискурса больше (числено), тот и правильный». Но, утверждают так только потому, что продолжают верить в свой интеллектуальный контроль над потребителем. Который по факту давно утратили.

Постмодернисты предлагают простое и конкретное решение — «консенсус», но не приняв точку зрения постмодернистов, не став на сторону постмодернизма, его просто не понять. Этот «консенсус» ровно тоже самое, что «гармония» Конфуция по правилу двойного золотого сечения (см. пентаграмма). Но, и Конфуций не смог, при жизни воплотить свою теорию в культуре. Мы сейчас просто не можем знать, хотел ли он этого вообще или это фантазии авторов рассказов о Конфуции. Теория стала частью культуры позже, когда через двести лет после смерти Конфуция возникла мода на рассказы о его теории. Эти рассказы — вероятно — не имели к самой теории никакого отношения, но они и остались в истории.

Постмодернизм — «новая» (давно забытая «старая») концепция мышления пчеловека от Конфуция-Пифагора, очень вероятно, повторит судьбу теории Конфуция. Когда же она растворится окончательно до уровня имен чувств — тогда и станет основой новой культуры.

Масштаб задачи

Анализировать все аргументы (накопившиеся за пол века) университетских повстанцев-постмодернистов и их университетских же оппонентов-коллаборантов «специалистов во всем», как и «софистов» (кураторов, политтехнологов) — крайне утомительно и непродуктивно. Это сражение имен чувств и ощущений идей, цель участников которого «заболтать» идею и не дать этого.

8) Главное в том, что постмодернизм — это вовсе не перемены, которые произошли с культурой современника, а наш пробужденный взгляд на свою собственную культуру, которая такой была всегда.

Постмодернизм — не после модернизма, как его сейчас трактуют. Такая популярная формулировка есть софизм — недостоверное (с точки зрения силлогистики Аристотеля) высказывание с осознаваемой целью обмануть собеседника с более слабым мышлением. См. 18 типов софизма.

МодернИЗМ — против модерна.

Модерн — развитие античной софистической риторики университетом (с 11 века), ограничение чувства идеи одним лишь его именем, отождествляемым с «истиной». Сама такая «истина» скрыта от непосвященных. Например, в случае университетской речи — эта ложная «истина» (не в платоновском смысле) — о подчинении любой речи одной цели — «значимости», утверждения социального статуса. Простой пример «значимости» — Википедия. Включаемые в нее сведения должны соответствовать значимости. Которая определяется по формальным признакам, заимствованным в дискурсе университета. Модерн — культ имен такой значимости, вместо самого знания.

Постмодерн — это сверх-модерн, ограничение чувства идеи — теперь лишь — поверхностным признаком его имени.

Постмодернизм — против такого сверх-модерна (поглупения современника). Интеллектуальное движение поиска нового основания мышления пчеловека.

Современник (contemprorary) — это не синоним современности (modern).

В английском языке есть две метафоры для означения понимания своего бытия пчеловеком: «мир, на расстоянии вытянутой руки» и «мир современника». В других языках (немецком, французском, русском) — подобные термины отсутствовали до первой половины 20 века.

Мартин Хайдеггер в 1923 первым ввел в немецкий язык подобные английским термины бытия как расстояния: DasMan (ЭтоПчеловек — полуживотное-полуавтоматическое существование современника в обществе потребления) и DasEin (ЭтоМышление, сократовское подлинное бытие пчеловека). Аналогичной реформой французского языка, собственно, и был послевоенный структурализм, из которого вышел постмодернизм. Постструктурализм — против семиологии «гуманитарного жанра знания» о языке — структурализма Фердинанда де Соссюра 1906 — в пользу более формальной американской прагматической семиотики Чарльза Пирса 1883. Которая, в свою очередь, есть деконструкция силлогистики Аристотеля.

Михаил Бахтин подобным образом реформировал русский язык в 1921, уточнив термин «творчество» — единство искусства и жизни (ответственность автора за достоверность своего рассказа об ощущении единства означаемого и означающего). Алексей Лосев в 1923 издал русский перевод Седьмого письма Платона, в котором сформулирована теория стадий речи.

9) Ключевым термином постмодернизма является дискурс.

В постмодернизме — это тот — же семиотический знак из логики прагматизма (единство трех аспектов речи — формы идеи, смысла такой формы и определения достоверности означения идеи ее смыслоформой), но определенный точнее, чем в семиотике, как сочетание четырех элементов (1-желание, 2-символ, 3-чувство, 4-понимание). Это уточнение приводит к двум важным выводам:

— Во первых, имеет значение очередность элементов мышления пчеловека, 13 (желание чувствовать, композиция чувств или концепт чувств) и 31 (чувство желания, чувство композиции, чувство концепта) — не одно и тоже. Семиотически — это один и тот-же знак 121 — «схема».

В постмодернистской SU (3) теории классификации субатомных частиц Гелл Мана 1960 — этому семиотическому знаку «схема» — соответствует частица по составу, подобная протону-112 (состоящий из 1 — красного u-кварка, 2 — зеленого d-кварка, 1 — синего u-кварка).

В терминах семиотики классической физики: для формы идеи (массы): 1 — dm/dt, 2 — dm , 3 — dmds; для смысла формы (расстояния): 1 — dmds, 2 — ds , 3 — ds/dt; для степени достоверности — времени: 1 — ds/dt, 2 — 1/dt , 3 — dm/dt) — этому же семиотическому знаку 121 соответствует термин «энергия»: E = dm х (ds/dt)^2.

В даосской теории состояний природы (И Цзин) — протону соответствует 24-я гексаграмма «возвращение». И так далее.

— Во вторых, с помощью теории дискурса удалось внести ясность в понятие цепочек семиотических знаков, о которых — со слов Рорти — говорил сам Чарльз Пирс, но никак не определил их. Стало очевидно, что цепочки семиотических знаков (разрыв которых и есть ложные истины софистов), как и фигуры из теории силлогистики Аристотеля — это просто уточнение местоположения мысли в пространстве мышления — методом пересечения двух адресов (знаков или полудискурсов) — как отметок на поверхности куба. Цепочки семиотических знаков — это и есть дискурсы.

Термин дискурс, впервые определил Фома Аквинский в 13 веке.

Он именовал дискурсом — разворачивание мышления от этапа к этапу (в теории стадий речи Платона), тоже самое, что столетием ранее Пьер Абеляр назвал познанием (сейчас следует уточнить — познанием имен чувств). Противоположным методом мышления (опытом непосредственных ощущений идей) Фома Аквинский называл холизм (интуитивное схватывание целого), так трактовалась теория силлогистики Аристотеля. Непротиворечивое единство обоих методов, по мнени Фомы Аквинского, есть Благодать (Закон Торы, Барака исламских теологов) — ровно тоже самое что и концепт Пьера Абеляра.

Платон — в своей теории — не определил очередность этапов мышления, лишь перечислил их, софисты признали это перечисление единственно верной очередностью (как порядок слов в предложении), потому, что многообразие типов мышления пчеловека, с точки зрения софистов сводилось лишь к двум траекториям мысли, либо 1234 (потребитель, раб имен чувств), либо 4321 (софист, тренер в риторике, учитель называть чувства именами).

Психоаналитик Жак Лакан в 1970, изучая речь своих пациентов, нашел соответствие троичности прагматической семиотики 1893 (как и силлогистики Аристотеля, деконструкции которой она является) и теории удвоенного концепта Иоганна Гёте (цветовой круг между четырьмя каплями краски оппозиционных цветов: форма-материя, метод-содержание). Который отсылал к теории Платона. Лакан заявил, что очередность этапов мышления может быть какой угодно определил 4 дискурса.

Дело в том, что речь (как и сон — бессознательное мышление) — полудискурсы, 12 или 21, 13 или 31, 14 или 41, 23 или 32, 24 или 42, 34 или 42 — таких полу-дискорсов 12. Речь не выражает бессознательное, но лишь — либо компенсирует его самодостаточным сочетанием противоположностей (дискурсом, Благодатью или Дзен или Дао), либо не компенсирует и тогда речь недостоверна, это буддистское «страдание» (в таком контексте — речь не гармонична или не дискурсивна), но такая речь — речь пчеловека (слабость мышления — подчиненность социальности). Буддистский восьмиричный путь, на самом деле, он троичный (мудрость, нравственность, духовная дисципина). Итог — четвертый элемент (просветление) — та же самая теория Платона о душе пчеловека. 1-Единство 2-страсти, 3-ярости и 4-мудрости и есть дискурс, когда все четыре элемента мышления уравновешивает друг друга.

Сейчас мы понимаем, что дискурсов 48 и все вместе они образуют непротиворечивое единство — социальную сферу пчеловечества. Которая не предел.

Жиль Делёз в 1991, перед самой смертью, создал собственную теорию нового концепта, подобную американской семиотике 1883 и ранней теории психики пчеловека Жака Лакана (ранее 1970), как нового единства перцепта, аффекта и концепта. В этом читается платоновская теория души как единства страсти, ярости и мудрости. У Лакана это три независимые сферы психики пчеловека (2 — символическое, 3 — воображаемое, 4 — реальное) и 1 — стремление (непреодолимое желание) пчеловека к их единству (желание, композиция или концепт). Дискурс, это очередность таких этапов мысли, как 1234.

Франко-британский вариант постмодернизма — теория концептуальной метафоры 1993 года. Чисто британский вариант — концепция дигимодернизма Алана Кирби (Оксфорд) 2006 года. Американский — неопрагматизм (философия будущего) Ричарда Рорти 1980. Американо-британский — концепция Ричарда Шустермана (Оксфорд).

Русские варианты постмодернизма, помимо концепций Михаила Бахтина — теория клипового мыления Федора Гиренка и археомодерна Михаила Дугина. Теория Гиренка (галлюцинации понимания) — перекликается с британским дигимодернизмом (дигитальным постмодернизмом — вместо игры слов — игра в нажатие кнопок), а теория Дугина — отрицание постмодернизма в России (тоже другой вариант британского дигимодернизма Кирби: постмодернизм — как рассказ о смерти постмодернизма).

Стоит отметить концепцию Бориса Гройса (суть кратко — «правда в том, что правды не существует»), 1986 года, которую в 1991 полностью перекрыла теория нового концепта Жиля Делеза.

Ну и излагаемая в этой статье теория.

Синонимы дискурса — ноты, цвета, семиотические знаки, силлогизмы.

Например, история, как часть культуры — не сколько трансляция духовных открытий, сколько борьба дискурсов друг с другом за первенство. Что — бессмысленно, так как — все дискурсы равноценны (серые — разные способы получить из цветов мысли серый цвет — на самом деле — дискурс один) и одинаково тюрьма мысли. Это идея Жака Лакана.

Историю искусства подобным образом объяснил Юбер Дамиш.

Множество способов описать это пробуждение, что есть адаптация каждого из существующих дискурсов к раскрытию постмодернистами его правил игры в обман непосвященных — условно можно разделить, соответственно нашему прежнему делению знания на аналитическое и гуманитарное. Но, взгляд постмодернизма, как раз, и призывает к преодолению такого разделения — к консенсусу. Всё — литература. Сама жизнь пчеловека и есть литература. Самый интересный рассказ — жизнь.

Сейчас очевидно, что помимо различий, это постмодернистское пробуждение имело и этапы. От первых сомнений к признанию их фактами и далее к всевозможным интерпретациям множества фактов признания. Сейчас этих смыслов-интерпретаций стало столь много, что начинает казаться, что причина утеряна и впору произойти новому пробуждению. Постмодернизм — это прохождение некоторого пути к пониманию, что всё — обман. Это индивидуально. Мода на постмодернистские рассказы ни о чем — породила китч. И путь к постмодернизму запутан множеством ложных путей. Это лабиринт.

10) Единственное, что нам доступно — концепт противоречий

Я являюсь сторонником, одновременно, как формального подхода к знанию (познанию), так и эзотерического подхода к ощущению идей (опыта), это всего лишь две оси координат, тени или отражения единого объекта чувств-ощущений, и имеет значение только единство обоих методов — концепт, поэтому, в моей интерпретации — между эзотерикой и математикой нет никакой пропасти. Ощущения и познания — просто числа осей, координаты или правильнее сказать адреса невидимого ними иначе — платоновского трансцендентального символического объекта — истины, в таком контексте — постмодернизм — это дискурс повстанца, 1423.

Необходимо разъяснить числовой код дискурса и что такое сам дискурс.

Дискурс — тип (очерёдность) разворачивания мышления от этапа к этапу. В гуманитарном смысле дискурс принимает иное значение — те самые жанровые различия, против которых выступает постмодернизм. Но гуманитарный взгляд, на постмодернизм, на мой взгляд — как раз — и приводит ко всей этой пустой болтовне о постмодернизме, которой сейчас избыток. Хотя я признаю, что и аналитический подход — ровно та же самая говорильня. Все — говорильня. Это единство гуманитарного и аналитического взгляда на знание — станет понятно, если рассмотреть дискурс предметно.

Платон определил пять стадий речи:

1) Чувство смутной идеи, самой речи здесь ещё нет, но есть её причина — желание некоторого пчеловека (неподобного называть чувства именами) — услышать от других имя такого своего чувства.

2) Имя чувства смутной идеи — софизм, риторика. Постмодернистский симулякр. Слово, как имя чувства — всегда обман — уже только потому, что происходит подмена чувства смутной идеи простым, интуитивно понятным именем её чувства. Идея (причина чувства) — исчезает из поля зрения.

3) Точное определение словом такого симулякрам — имени чувства, концепция.

4) Понимание рисунка концепции имени чувства смутной идеи, когда сама идея утеряна.

5) Непосредственное ощущение идеи, послужившей также причиной чувства, называния его именнем, формулировкой концепции этого имени и понимания рисунка такой концепции. Это и есть платоновская истина. Платон говорил, что люди, способные на непосредственные ощущения идей — не способны понять тех, кто ограничивает своё понимание именами чувств, концепциями имен или пониманиями рисунков таких концепций. И наоборот.

Дискурс — это чередование первых четырёх стадий речи, в любой последовательности, которых 48.

Все дискурсы равноценны, все одинаково тюрьма мысли, потому, что идея — в любом из дискурсов — утеряна. А постмодернизм — метод непосредственного ощущения самой идеи.

Дискурс постмодерниста — это дискурс повстанца-революционера (1423): 1-желание 4-понять 2-символы 3-чувств. Символы — это или имена чувств, что риторика софистов или их научные или философские концепции, в зависимости от интеллектуального уровня речи.

Пример такой речи: «мы не можем знать, зачем нам жить, пока не будем готовы отдать за это жизнь» (Че Гевара)

Но, и наука и философия — тоже всего лишь дискурсы.

Научный дискурс — то же самое, что дискурс университета, чиновника, богословский или феодальный дискурс — 4231. Понимание символов чувства желания слушать. Это желание интерпретируется желанием пчеловека найти своё место в социальной структуре общества. Подразумевается, что пчеловек слушает других только затем, чтобы определить их социальный статус — по отношению к собственному. Речь — утверждение такого статуса. Прав не то, кто чётче понимает рисунок концепции, точнее формулирует саму концепцию или находит убедительные имена чувствам, а тот, чей социальный статус выше.

С точки зрения университетских постмодернистов, университет подменяет истину — социальным статусом (значимостью — правом на её изложение). Поэтому, нет и не может быть никакого доверия знанию университета. Необходима деконструкция любого университетского знания, отделение от социальности.

Но, во первых — университетские постмодернисты сами участники университета, поэтому их деятельность подобна повстанческой, партизанской борьбе за утерянную университетом истину. Если в университете есть повстанцы, то есть и коллаборанты, противники постмодернистов — специалисты во всем, дискурс 4132: понимание желаний собеседников слушать чувства символов. Речь о некотором вторичном чувстве имени (или его концепции) чувства смутной идеи, непосредственное ощущение которой — утеряно. Современная разновидность античной риторики софизма — речь телеэксперта.

Во вторых — платоновская истина — вне дискурса (по определению) и повстанческая деятельность постмодернистов — обречена интерпретироваться ещё одной современной разновидностью софизма — поэтому разговоры о постмодернизме, либо есть откровенный обман, либо самоирония автора по этому поводу. Игра слов.

Сам классический софизм — 4321 — есть понимание (вторичных) чувств имен желаний слушать -собеседником софиста — эти самые имена чувств. Спрос рождает предложение. Софист чувствует спрос на произносимые им имена. Университет 11 века — мутация античного софизма. Софист учит потребителя имен чувств (античного раба) — 1234 (желание имен чувств как интуитивного понимания) — говорить как господин (маркетолог, подлинный создатель имен чувств раба): 2134 — имя желания чувства понимания.

Философия (если её отделить от софизма) — что не так просто, приходится ограничиться (как это сделали постмодернисты) одной только школой Сократа, объявив все остальные философские традиции софизмом. Аналитическая философия Сократа — 3412 — чувство (здесь уместнее сказать непосредственное ощущение идеи, противоположное чувству её смутной) понимания желания собеседника услышать имена. Имена чего? Подлинного бытия.

Из основных дискурсов пчеловека (типов речи или типов мышления) — которых 12 — мы не рассмотрели:

1324 — дискурс художника (модерниста) и его оппонента 3142 — ремесленника (академиста).

2314 — дискурс литератора или барыги и его оппонента 3241 — психоделического гуру.

А также — дискурс горожанина (студента профессора университета, прихожанина церкви, электората политика) — оппонента университета (власти): 2413.

Также существуют дискурсы-химеры. Видит сны раба, но говорит как господин, видит сны художника, но говорит как ремесленник, видит сны психоделического гуру, но говорит как барыга. И так далее. Первые две цифры кода дискурса — речь, вторые две — сон (бессознательное). Первая цифра означает вторую, третья — четвертую. Первые две (речь) — дополняют вторые две (сон). Дискурс есть самодостаточное мышление, сочетание цветного сна и цветастой речи в серое понимание.

И есть анти-дискурсы, когда та или иная стадия речи (в шкале Платона) заменяется её противоположностью, например непосредственное ощущение идеи вместо чувства её смутной. Как в случае Сократа. Его дискурс правильно записать как -3-4-1-2, где минус один есть анти желание слушать собеседника — осознанность, а минус два — антисимвол — протест против одних только имен чувств софистов. Но ещё более правильно сопоставить с отрицательными значениями — привычные дискурсы. А дискурс Сократа считать положительным. Чувство идеи как отсутствие осознанности, понимание рисунка концепции как отсутствие нарисованного ощущения идеи и так далее.

Платон не различал антидискурсов, называя их все пятой стадией речи, связанной с постижением истины.

Итак, ознакомительный экскурс в теорию дискурса завершён.

В заключение добавлю лишь соответствие дискурса и семиотического знака, который был подобным развитием теории силлогизма Аристотеля, как дискурс был развитием теории речи Платона.

(«До»)

Знак «переживание»:

111=-1-1

(«Ре») Знак «схема»:

112=-12

121=-13

211=-14

(«Ми») Знак «схема вообще»:

113=22

131=33

311=44

(«Ми») Знак «ой»:

122=24=-1-3 (24- горожанин, 42-профессор, -1-3-не художник, -3-1-не ремесленник)

212=23=-1-4 (23-барыга, 32-гуру, -1-4-не повстанец, -4-1-не эксперт)

221=34=-1-2 (34-философ, 43-софист, -3-4-не философ, -4-3-не софист)

(«Фа») Знак «фото» (пример, факт, образ):

222=1-1, 2-2, 3-3, 4-4

(«Фа») Знак «этот»

123=2-4

321=-24

231=3-2

132=3-4

312=-34

213=2-3

(«Соль») Знак «владение»:

133=-4-4

313=-3-3

331=-2-2

(«Соль») Знак «реклама»:

223=12=-3-4 (12-потребитель, 21-маркетолог, -1-2-не потребитель, -2-1-не маркетолог)

232=13=-2-4 (13-художник, 31-ремесленник, -2-4 не электорат, -4-2-не профессор)

322=14=-3-2 (14-постмодернист, 41-коллаборант, -3-2-не гуру, --3-не литератор)

(«Ля») Знак «пропозиция»:

332=1-2

323=1-3

233=1-4

(«Си») Знак «умозаключение» (символ, закон, аргумент):

333=11

27 семиотических знаков описывают тоже самое пространство, что и 36 полудискурсов. На самом деле — полу-дискурсов 72, так как, в дискурсе, важно что — что означает, дискурс — очерёдность цифр, поэтому — обратное направление удваивает число дискурсов. В дискурсе некоторые области пространства (знаки) дублируются разными адресами. Либо дискурс избыточен, либо семиотика приблизителна. Скорее — второе.

Постмодернистскую теорию дискурса Жака Лакана (1970), как и прагматическую теорию семиотического знака Чарльза Пирса (1883) — можно назвать примерами постмодернистской деконструкцией подложного университетского знания, подлог которого университетскими софистами длится уже тысячелетие. С 11 века. А до эры университета были ещё полтора тысячелетия подлога самим софистами и их средневековыми наследниками — схоластами. Если существующей хронологии можно доверять. Но если даже не доверять, то эта обмана длилась все равно — тысячу лет. Что никак не влияет на наше понимание дискурса.

Конечно, для полноты картины следует вспомнить учение Пифагора и Конфуция о пентаграмме, упрощением которого и были знания античных эзотериков, и античных математиков (софисты выделились именно из таких математиков) и философы-аналитики школы Сократа. Все они пифагорейцы, различные осколки одной школы. Постмодернизм — в таком контексте — возврат к утраченному единству представлений о мышлении пчеловека. Восточная ветвь ровно того же учения Пифагора-Конфуция — даосизм, буддизм и дзен.

Этот единый взгляд на мышления пчеловека выражается эзотерическими учениями и постмодернистским рисунком концепции мышления пчеловека — цветным кубом. Смотрите рисунок.

С точки зрения геометрии мышления — разнообразие философских школ объясняется различными точками зрения на этот куб, различными способами описания его терминами.

_ _ _

Деконструкцию (Хайдеггера) и самоиронию (Рабле), два из трех принципов постмодернизма я пояснил.

11) Первый и главный принцип постмодернизма

— ответственность художника за творчество, построение концета житейской обыденности (познания) и опыта (искусства), только автор может ощутить идею непосредственно или не ощутить, но сказать об этом. Михаил Бахтин в 1921 году призывал говорить правду. Или не говорить ничего.

На самом деле этот бахтинский принцип — принцип построения интеллектуального семиотического знака — единство идеи и ее смыслоформы. Знаки переживания начинаются с формы идей, приходят к означению на втором этапе (и это может отрицание означение) а на последнем, третьем этапе — оба метода приходят к интерпретации формы идеи — смыслу (закону), которой также может быть и отрицанием смысла — хайпом, как и сама форма идеи может быть иконической (анти-символической). Есть и промежуточные значения — пример, факт, образ.

Но и этот принцип семиотики — повторенный Бахтиным — тоже лишь развитие теории Аристотеля о присущем (возможно, необходимо, именно).

И теория Аристотеля — тоже не оригинал, это интерпретация учения Пифагора о семи противоположностях. Кто знает, интерпретацией какого учения была теория Пифагора?

Важно то, что в 1921 году мы встали на путь продолжения цепочек знаков (мысли) с того мест, на котором произошел обрыв ложной истиной.

Американская версия постмодернизма — неопрагматизм Ричарда Рорти (1980). А сам прагматизм можно назвать неоромантизмом, романтизм — неоконцептуализмом и так далее. Как бы мы не пытались распутать (деконструировать) цепочку знаний — мы всегда упремся в обрыв. Возможно, с ними произошла какая-то интеллектуальная катастрофа, после которой мы лишь восстанавливаем знание. Но, возможно само знание и предполагает его забвение.

12) Постмодернизм в искусстве

Любое подлинное искусство (выход за границы познания чувств) — постмодернизм. Другое дело, что институций такого искусства просто не существует, это личная ответственность каждого автора, потому, что происходит подмена его нарисованного личного опыта ощущений идей — познанием имен чувств зрителем или подделка имен этих чувств софистом-куратором. Музеи хранят фантомы смыслов самих зрителей и не духовные открытия художников. История искусства — история самообмана пчеловека подложным искусством, ради утверждения того или иного дискурса.

Искусство, как и истина — существует, но сказать друг другу что-то предметно — о нем — словами, мы просто неспособны. Этот вопрос самой жизни. Искусство никак не оценивается и никак не фиксируется. Сказанное — ложь по определению. В таком контексте то, что до постмодернизма называлось искусством — мертво. А то, что называется искусством после революции постмодернизма — его подделка.

Призыв постмодернистов 1970-1980-х «сбросить маски» привел к обратному результату, маски дискурса просто перестали скрывать.

Тем не менее, искусство постмодернизма существует, и прячется в области отрицания признания его искусством — софистами. Каждый решает эту проблему сам. Искусство постмодернизма — в создании своей собственной цивилизации каждым пчеловеком, с своей собственной культурой софизма, сферой дискурса и своим собственным способом разрушения этой сферы (что и есть искусство). Все остальное — лишь понимания, рисунки, концепции, имена и поверхностные признаки имен чувства искусства, как идеи, то есть — обман.

Постмодернизм — основание отсутствие какого-либо основания.

13) О будущем

Есть лишь цепочки концептов (блокчейн). С каждым блоком единства опыта-познания, концепт усложняется в геометрической прогрессии. Число блоков бесконечно. Некоторым людям сейчас доступен пятый концепт — социальная сфера дискурса. Шестой концепт — множество социальных сфер (экпэенс-пространство мышления) намечен лишь пунктиром. Но, уже намечен.

Постмодернистский дискурс — четвертый блок (концепт), семиотика — третий. Так-же есть концепты второго, первого и нулевого уровня. Все блоки существуют одновременно. Жизнь есть майнинг ясности ее устройства. Это доступно не всем, как выигрыш в казино. Понимание может прийти кому угодно и когда угодно. Это понимание структуры собственного мышления подпитывает социальную сферу подделки или самообмана — энергией достоверности. Тем, что Аристотель называл эфиром, пятым элементом из которого образована Сфера неподвижных звезд. Бог Аристотеля (Бог сферы неподвижных звезд) — единственный собеседник пчеловека, говорящего достоверно. Когда пчеловек говорит недостоверно (по причине своей глупости или по причине подлости, как софисты) — он и сам не понимает, что говорит.

Новая блокчейн-философия будущего о путях построения концептов (когда число блоков не имеет значения). Блокчейн — путь передачи первоощущения бытия социальной сфере, метод раздутия сферы, за счет роста числа вариаций отражений ее перво-элемента: ощущения пчеловека себя пчеловеком разумным.

Подробнее:

https://syg.ma/@andrei-khanov/tieoriia-iadiernoi-tsvietomuzyki

https://syg.ma/@andrei-khanov/vriemia-shkala-ghluposti

https://syg.ma/@andrei-khanov/knigha-miertvykh

https://syg.ma/@andrei-khanov/god-chain-ievanghieliie-ot-kompiutiera

Звёзды — дырки в небе от рогов спятившего единорога

https://syg.ma/@andrei-khanov/otviety-i-voprosy-o-slabom-i-silnom-postmodiernizmie-pliemieni-mumbaiumba

https://syg.ma/@andrei-khanov

https://independent.academia.edu/Khanov