Create post
Prose

Еще Беккет. Неделя 13: Fizzle 6 (1960-е)

Несколько лет тому назад, работая в университете над исследованием, посвященным Сэмюэлу Беккету, я начал переводить на русский короткую прозу, написанную Беккетом в период с 1954 по 1989 год, то есть до смерти писателя. Мотивация моя была проста: эти тексты на тот момент опубликованы на русском не были, а многие не опубликованы до сих пор. В связи не столько с объемом этих текстов, сколько с их сложностью, работа заняла что-то около года.

Некоторые из этих текстов вышли в 2015 году в переводе Марка Дадяна в книжке «Первая любовь. Избранная проза». Избранна эта проза была просто: издательство выкупило права на издание только текстов, написанных впервые на французском, а поскольку Беккет писал то на французском, то на английском, часть текстов просто осталась за пределами купленных прав. Впрочем, некоторые поздние французские тексты также не вошли в сборник.

«Еще Беккет» является попыткой собрать всю короткую прозу Беккета, написанную с 1954 по 1989 год в одном месте. Не публикуется только текст «The Lost Ones/Le Dépeupleur» (1966, 1970), опубликованный издательством «Опустошитель» сразу в двух хороших переводах. Многие тексты публикуются на русском впервые. За базу при переводе того или иного текста брался или французский, или английский оригинал, в зависимости от того, на каком языке текст был написан впервые. Автопереводы Беккета также брались во внимание. Во время работы большую помощь в интерпретации темных мест оказал один из ведущих специалистов по творчеству Беккета, профессор Крис Акерли. Датировка текстов соответствует датировке, принятой в издании Samuel Beckett. The Complete Short Prose, 1929-1989. ed. S.E. Gontarski. New York: Grove Press, 1995. Тексты будут публиковаться в хронологическом порядке и по одному в неделю.

Иллюстрации к текстам: Ирина Лисачева

Если пунктуация оригинального текста явным образом игнорирует правила пунктуации языка оригинала, его перевод игнорирует правила русской пунктуации.

Неделя 1: Из заброшенной работы

Неделя 2: Образ

Неделя 3: Воображение мертво вообразите

Неделя 4: Всё странное прочь

Неделя 5: Довольно

Неделя 6: Бэм

Неделя 7: Без

Неделя 8: Фиаско 1

Неделя 9: Фиаско 2

Неделя 10: Фиаско 3: Вдали птица

Неделя 11: Фиаско 4

Неделя 12: Фиаско 5


Неделя 13

Фиаско 6

Старая земля, довольно лжи, я ее видел, это был я, хищными глазами моего другого, слишком поздно. Она будет на мне, это буду я, это будет она, это будем мы, это никогда не были мы. Может, и не завтра, но слишком поздно. Теперь уже скоро, как я вглядываюсь в нее, и какой отказ, как она меня отвергает, сама отверженная. Это год майских жуков, в следующем году их не будет, и через год тоже, вглядись в них. Я возвращаюсь домой в сумерках, они взлетают, отрываются от моего маленького дуба и, сытые, с шумом улетают в тень. Tristi fummo ne l’aere dolce. Я возвращаюсь, поднимаю руку, хватаюсь за сук, встаю на ноги и вхожу. Три года в земле, те, кого не слопали кроты, потом ням ням, десять дней подряд, пятнадцать дней, и каждую ночь полет. Может быть, к реке, они устремляются к реке. Я включаю свет, потом выключаю, пристыженный, стою у окна, перехожу от окна к окну, опираясь о мебель. На миг я вижу небо, разные небеса, потом они превращаются в лица, агонии, любовь, разные любови, счастье тоже, да, и такое было, к несчастью. Мгновения жизни, моей тоже, среди прочих, ну да. Счастье, какое счастье, но какие смерти, какие любови, когда-то я знал, но тогда уже было поздно. Ах, любить перед своим концом, и видеть, как они любят перед своим, любовники последних минут, и быть счастливым, зачем ах, незачем. Нет, но сейчас, сейчас, просто оставаться у окна, одна рука на стене, другая держится за рубашку, и видеть небо, еще немного, но нет, удушье и спазмы, море детства, другие небеса, другое тело.

1960-е

Комментарий переводчика

В шестом «Фиаско» земля играет ту роль, которую в первом играло «место», от которого отделяется огромная капля, рушась вниз. Здесь происходит обратное: падение заменяется взлетом. Оба случая объединяет идея неизбежного отсоединения от точки неподвижности, необратимое путешествие, или рождение в мир, неотделимое от чувства утраты.

В «Фиаско 6» этот процесс воплощен в образе майских жуков, которые на стадии личинки живут в земле порядка трех лет, позже (на стадии куколки) занимаются тем, что «ням ням», и, наконец, улетают на стадии имаго. (Три эти этапа развернуты в трех частях романа «Как есть».) По всей видимости, здесь в стадии имаго воплощена проблематика вхождения субъекта в область воображаемого, то есть образа (image), и связанное с этим путешествие взрослой жизни (imago) как жизни воображения.

В тексте две цитаты из Данте, которые организуют связь между взрослением и воображением через общее для них чувство утраты.

Первая кроется во фразе yeux grifanes, «хищные/орлиные глаза», где grifanes — французский неологизм, который в свою очередь является калькой с неологизма Данте: grifagni. Так Данте характеризует «хищные» глаза Цезаря: «Cesare armato con gli occhi grifagni» (Ад, IV). Беккет использует этот образ для обозначения хищного взгляда воображения, ищущего образы, которые оно могло бы сделать своими объектами, то есть, буквально, поглотить. В стихотворении «Стервятник» («The Vulture») хищная птица «влачит свой голод по небу / моего черепа оболочки земли и неба» («dragging his hunger through the sky / of my skull shell of sky and earth»), охотится за образами, ставшими падалью, и пугается любого признака жизни (живой ткани), которую она «переварить» не может: «высмеяна тканью от которой пользы нет / пока голод земля и небо не сгниют» («mocked by a tissure that may not serve / till hunger earth and sky be offal»). В «хищном» взгляде, которым повествователь в «Фиаско 6» смотрит из окна, мы видим признаки именно этого «мертвого воображения», которое ляжет в основу текстов «Воображение мертво вообрази», «Бэм», «Всё странное прочь» и др., воображения, которое желает утвердиться в утерянной неподвижности, охотясь за мертвечиной или фиксируя взгляд на неподвижности неба. Эта фиксация не длится: «но нет, удушье и спазмы, море детства, другие небеса, другое тело».

«Tristi fummo ne l’aere dolce» — цитата из VII песни «Ада», в которой Вергилий и Данте спускаются к Стигийскому болоту, где дерутся гневливые, а у их ног из–под толщи водянистой грязи раздаются вздохи «грустных», узнаваемые только по пузырькам, всплывающим на поверхность. Эти грустные говорят:

«Tristi fummo
ne l“aere dolce che dal sol s”allegra,
portando dentro accidïoso fummo:
or ci attristiam ne la belletta negra».

Приблизительно:

«В воздухе родимом,
Который блещет, солнцу веселясь,
Мы были скучны, полны вялым дымом;
И вот скучаем, втиснутые в грязь».

(пер. М. Лозинского)

В тексте второй недели «Образ» Беккет изображает себя именно в положении дантовских говорящих в болоте мелахоликов: «Язык облипает грязью только один выход втянуть его и сосать его глотать грязь». В том же тексте появляется образ полета, также в контексте отсылки к Данте (к крылатым демонам Загребалам).

Обобщая, можно сказать, что «дефект» воображения и меланхолия у Беккета неотделимы друг от друга как организующие взрослую жизнь субъекта: в этом imago есть image, а бессилие жить есть бессилие воображать. Меланхолия протягивается по дистанции между субъектом и объектом, которая обнаруживается воображением в (1) зрении и (2) памяти. В первом случае субъект стоит в темноте своей комнаты и смотрит в одно из (двух, конечно) окон; во втором он включает свет и видит то, что увидит любой, кто, стоя ночью у окна, включит свет в комнате, — свое лицо. В этом тексте герой, наконец, говорит «довольно лжи» и принимает на себя роль, которую во втором «Фиаско» отводил воображаемому Хорну: он признает память своей. Он включает свет, тут же выключает, но в этой вспышке «на миг я вижу небо, разные небеса, потом они превращаются в лица, агонии, любовь, разные любови, счастье тоже, да, и такое было, к несчастью».

Даниил Лебедев


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About